Гость из будущего. Том 4
Шрифт:
«Голубятня — это хорошо, — подумал я, проходя мимо. — Есть возможность, где притаиться. Вдруг одного сотрудника пошлют сюда? Я бы, к примеру, именно так и поступил. И двор отсюда хорошо просматривается, и если клиенту, то есть мне, захочется побегать и попрыгать, то тут меня можно было бы и принять».
Я ещё раз окинул взглядом двор этих захудалых двухэтажных бараков и побежал трусцой в сторону Москвы реки. В одном месте зиял метровый просвет между крыш, и я его относительно легко перепрыгнул. А вот когда я подобрался к набережной и помахал своим коллегам рукой, чтобы те подъехали как можно ближе, то заметно оробел. Так как высота кладовки была примерно два с половиной метра, ширина
«Ничего-ничего, — подбодрил я сам себя, сделав пять шагов назад, — Бог не выдаст, свинья не проглотит». А затем я мысленно перекрестился и, разбежавшись, прыгнул по невысокой дуге. И хоть на кучу старого тряпья и десяток таких же древних матрасов я попал точно, всё рано больно ударился плечом об деревянный борт машины.
— Чёрт, — просипел я и подумал, что в следующий раз, нужно этот дальний борт весь обложить чем-нибудь мягким.
— Живой? — высунулся из кабины Лёва Кочарян.
— Кости целы, остальное нарастёт, — простонал я, растирая плечо. — Поехали, пока на нас не обратили внимания товарищи из ГАИ.
— Да-да, поехали, — скомандовал он актёру из «Кавказской пленницы». — Завтра весь этот эпизод будем снимать скрытой камерой. И я скажу, что у нас получится замечательное кино, ха-ха.
Примерно в четыре часа дня из телефон-автомата недалеко от панорамного кинотеатра «Мир», который находился на Цветном бульваре рядом с Московским цирком, я позвонил председателю КГБ СССР. Людской шум и суета, царящая вокруг, нисколечко меня не смущали. Наоборот, чем я сильнее растворялся в толпе, тем сложнее меня можно было найти.
— Приёмная председателя КГБ СССР слушает, — ответил мне бойкий женский голосок.
— Добрый день, я хотел бы услышать товарища Владимира Ефимовича Семичастного, — так же бодро протараторил я.
— Он сейчас занят, — в женском голосе появились нотки презрения и недовольства. — Вы по какому вопросу звоните?
«По вопросу светлого будущего всего нашего многострадального союза», — хмыкнул я про себя и, кашлянув одни раз, с большим пафосом произнёс:
— Я — эмиссар американской разведки Генри Киссинджер. Готов сдать явки, пороли, двойных агентов и всю нашу агентурную сеть. Ради чего требую политического убежища и хочу прямо сейчас услышать товарища Семичастного.
После моих слов на том конце провода сначала что-то брякнуло, затем что-то звякнуло, и секретарша, буркнув что-то неразборчивое, куда-то немедленно понеслась, зацокав каблуками по паркету. И через десять секунд трубку взял сам председатель КГБ.
— Владимир Семичастный у аппарата, — пророкотал он. — Слушаю вас внимательно, Генри Киссинджер.
— Здравствуйте, Владимир Ефимович! — весело выкрикнул я. — Вот, пишу новый сценарий политического детектива, который называется «Ошибка резидента». Дай думаю, позвоню, проконсультируюсь. Как поживаете?
— Ну, здравствуй беглец, — произнёс Семичастный, чеканя каждое слово в отдельности. — Ты почему сбежал из Ленинграда? Я ведь тебе русскими буквами написал, чтоб ты сидел на попе ровно?
— Между прочим, ради вас стараюсь, — я тоже сменил дружеский тон на более деловой. — Потому что Леонид Брежнев не так прост, поверьте, он и вас, и товарища Шелепина переиграет как детей. Давайте завтра встретимся, и я вам такие «явки с паролями» расскажу, что вы на какое-то время потеряете дар русской речи.
— Хорошо, — тяжело
вздохнул Владимир Семичастный. — Во сколько и где?— Завтра в 9 часов вечера у подъезда двухэтажного деревянного барка, который стоит аккурат за гостиницей «Украиной», — протараторил я. — Адрес назвать затрудняюсь, это строение под снос. Надеюсь, поговорим спокойно и без свидетелей. И всех вам благ, Владимир Ефимович, — добавил я, положив трубку на рычаг телефон-автомата.
— Ну, как? — нетерпеливо спросил меня Левон Кочарян, когда я вышел из телефонной будки.
— Встречу товарищу Семичастному я назначил, — кивнул я. — Далее работаем по заранее утверждённому плану. Только мне потребуется пистолет с одним холостым патроном.
— Какой такой пистолет? — зашептал Кочарян. — Совсем сбрендил? А если они в ответ начнут палить из табельного и совсем не холостыми?
— Не начнут, — усмехнулся я, — есть у меня одна весёлая идея. И потом я дам один выстрел в воздух, чтобы водитель знал, когда подогнать машину.
— Идеи твои, вот у меня где? — прошипел Левон Кочарян, постучав себя по горлу. — Ладно, я возьму с собой ручную кинокамеру, если всё пойдёт не по плану, попробуем как-нибудь отбрехаться.
— Правильно, — согласился я. — А ещё мне нужна плечевая кобура и одежда попроще. А то в джинсах и свитере много не побегаешь.
— Кабура-шмабура, — заворчал Левон Суренович. — Будет тебе и кобура.
В среду 16-го сентября к назначенному месту встречи я приехал примерно за три часа. В темноте забрался на вчерашнюю кладовку, затем согнувшись пополам, пробежался к старой голубятне, где и благополучно спрятался. Вероятность того, что группа захвата от товарища Семичастного прибудет раньше срока, была стопроцентной. Вопрос заключался только в одном — насколько раньше здесь появятся бравые парни из КГБ. Я предполагал, что они примчатся сюда где-то за час до «долгожданной встречи» и первым делом полностью исследуют двухэтажный барак, что находился от этих кладовок и гаражей в тридцати метрах. Поэтому Левон Кочарян и актёр Руслан Ахметов на полуторке должны были появиться на набережной к восьми часам утра.
«Лишь бы эти бравые парни сюда не попёрлись», — подумал я, зябко поёжившись. А затем вытащил из наплечной кобуры настоящий чёрный пистолет ТТ. Это оружие являлось главным отечественным пистолетом в годы Второй мировой войны, и теперь подобными тульскими самозарядными «шпалерами» конструктора Фёдора Токарева были обеспечены все киностудии Советского союза. Я потёр рукавом пиджака стальной бок пистолета и тяжело вздохнул. Нервное напряжение последних дней сильно сказывалось на моём общем физическом состоянии. И этой ночью, ворочаясь с боку на бок, и забываясь короткими отрезками сна, я думал только об одном: «Быстрее бы всё это закончилось. Надоело бегать, прятаться и скрываться». Потом я вложил пистолет обратно в кобуру и, оперевшись головой в тонкую дощатую стенку голубятни, неожиданно для себя заснул.
Пробуждение моё вышло резким и внезапным. Я почувствовал, что кто-то тихо шагает по этой крыше. И посмотрев в маленькую щелочку между досок, увидел бравого парня из комитета госбезопасности. Двигался он вполне профессионально, пригнувшись и озираясь по сторонам. Я быстро глянул на часы, отметил про себя, что проспал почти два с половиной часа, и что сейчас уже 8 часов и 25 минут. После чего медленно из наплечной кобуры вытащил пистолет ТТ. А вот бравый парень, который стоял в пяти метрах от меня, заметно оплошал. Вместо того чтобы осмотреть старую заброшенную голубятню, он проследовал на край крыши и стал всматриваться в двухэтажный барак. Затем он кому-то махнул рукой и, сев на корточки, вытащил сигарету и закурил.