Гость из будущего. Том 4

— Они нас никогда смотреть не будут, — проворчал Кочарян.

— Будут, — упрямо произнёс я. — Будут смотреть, причмокивать, и просить добавки. И ради этого, мне нужна небольшая помощь.

— Эх, я бы не отказался пройтись по Голливудской красной дорожке и позагорать на пляжах Калифорнии, — хитро подмигнул мне Высоцкий.

— На Чёрное море съезди, позагорай, — хмыкнул Левон Кочарян и, встав из-за стола, стал нервно расхаживать взад и вперёд.

«Засомневался, это хорошо», — подумал я и принялся подкидывать «новые дровишки в топку раскрывающихся перспектив», так как все большие дела начинаются именно с мечты:

— Я всех наших вытащу на мировую арену: Саву Крамарова, Кирю Лаврова, Васю Лановова, Олега Видова, Лёву Прыгунова, Лёню Быкова, дядю Лёшу Смирнова, Женю Леонова.

— А меня? — удивился Высоцкий.

— И тебя, куда же без тебя? — улыбнулся я. — Мы снимем своего «Гамлета с гитарой». А какие у нас красавицы актрисы? Вот чем они хуже голливудских? Да и тут в Союзе я многим режиссёрам помогу. Вот тебе, Левон Суренович, не дают снимать свой фильм? А я этот вопрос решу. Если вы мне протяните руку помощи, то я стану своим человеком там, в Кремле, своим среди чужих.

— Хватит, много говоришь, — не выдержал Кочарян. — Давай к сути дела.

— Завтра и послезавтра нам понадобится полуторка, кузов которой будет набит старыми матрасами и тряпками, — сказал я, вытащив записную книжку. — Нужно ещё раздобыть накладную, что это старьё везут из туберкулёзной больницы на утилизацию.

— Забавно, а это-то зачем? — заинтересовался Владимир Высоцкий.

— Чтобы в случае чего, в эти тряпки никто не вздумал совать свой любопытный нос, — ответил я, ткнув пальцем в записную книжку, где был примерный план комбинации номер один. — В этих матрасах спрячусь я.

Левон Кочарян встал у меня за спиной и с интересом стал рассматривать мои закорючки с несколькими эскизами, которые были похожи на киношные раскадровки. Я их нарисовал, когда мы летели сначала из Ленинграда в Минск, затем из Минска в Киев, а потом из Киева в Москву. В общем, времени на разработку плана у меня было предостаточно.

Я прекрасно понимал, что после моего первого звонка товарищу Семичастному, ко мне на встречу приедут его бравые и лихие парни. И от них мне требовалось красиво ускользнуть, дабы задеть самолюбие председателя КГБ. И уже тогда, когда я позвоню во второй раз, на разговор прибудет сам товарищ Семичастный. А дальше я ему расскажу такое о нашем «светлом будущем», что группа Шелепина с группой Брежнева ни на какие переговоры больше не пойдёт.

— Ты хочешь пробежать по крышам сараев и гаражей и спрыгнуть в кузов проезжающей машины? — удивился Левон Суренович. — Кстати, как ты впопыхах заберёшься на эти крыши?

— Во-первых, на крышу гаража или сарая я залезу за три часа до назначенной встречи, — усмехнулся я. — Во-вторых, машина будет стоять с заведённым двигателем. В проезжающий грузовик я могу с первого раза не попасть. А ноги и руки у меня пока не казённые.

— Тогда твои преследователи сразу же догадаются, что ты в кузове, — возразил Высоцкий.

— Мои преследователи в этот момент будут по другую сторону гаражей и кладовок, на каком-нибудь захолустном пустыре, — я ткнул пальцев во второй рисунок-схему. — Главное найти подходящее место.

— Значит, тебе нужна полуторка, старые матрасы, накладная на их утилизацию и надёжный водитель? — впервые за вечер улыбнулся Кочарян. — И желательно кто-нибудь из нашей киношной публики, я правильно понял?

— Верно, — с облегчением вздохнул я.

— И подходящий пустырь, — хохотнул Владимир Высоцкий.

— Да, — кинул я. — И завтра на том месте мы должны провести генеральную репетицию.

* * *

На поиски подходящего пустыря или, если выражаться киноязыком, подходящей локации ушла вся первая половина следующего дня. Кое-что похожее на мою фантазию удалось подсмотреть в старых деревянных двориках недалеко от Киевского вокзала. Кое-что мне понравилось около метро «Сокол», где за сталинскими девятиэтажками были такие деревянный лабиринты, что любо-дорого посмотреть. Но больше всего мне приглянулся дворик за гостиницей «Украина». Там несколько, почерневших от времени, двухэтажных бараков окружали живописные сараи, какой-то одноэтажный склад с высокой покатой крышей и несколько деревянных гаражей. А самое главное по этим гаражам можно было легко пробежать до самой набережной имени Тараса Шевченко.

— Что опять что-то не так? — заворчал Левон Кочарян.

— Работать будем здесь, — кивнул я, прогуливаясь по дворику, который давным-давно сам просился под ковш бульдозера.

— Вы чего тут удумали? — разволновалась любопытная старушка, которая сидела на лавочке и наблюдала за маленьким ребёнком, ковырявшимся лопаткой в местной грязи.

— Спокойно, мать, мы здесь завтра будем снимать кино, — хмыкнул я, показав синие корочки режиссёра «Ленфильма». — Поэтому большая просьба завтра утром из домов не выходить, и дверь незнакомым людям не открывать.

— Да, лучше никому не открывать, — поддакнул Кочарян. — А то актёры всякие встречаются. Наврут, что являются сотрудниками госбезопасности, а сами зайдут, наследят и всю картошку в качестве вещественных доказательств подчистую вынесут.

— Свят-свят, — запричитала бабуля. — Катенька, пошли быстренько домой! — окрикнула она свою внучку и сама же бросилась за девочкой.

— Скажешь тоже, картошку вынесут, — шепнул я Левону Кочаряну.

— Я тебе как бывший сотрудник МУРа гарантирую, что завтра после твоего спектакля здесь будет устроен поквартирный обход, — прошептал он. — И эта бабуля, во-первых, никого в дом не впустит, а во-вторых, ничего не скажет.

— Мы репетировать будем или как? — высунулся с водительского сиденья актёр Руслан Ахметов, которого многие любители кино запомнят по роли шофёра Эдика из «Кавказской пленницы».

Откровенно признаться, я всегда думал, что Ахметов был штатным сотрудником не то «Таджикфильма», не то «Узбекфильма», не то «Казахфильма». А оказалось, что Руслан был уроженцем Московской области и являлся актёром Московского театра-студии киноактёра. И на роль водителя нашей полуторки я выбрал его сам, потому что кроме гонорара ему можно было пообещать протекцию к самому Леониду Гайдаю.

— Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса! — загоготал я. — Давайте репетировать. Вы с Левоном едите на набережную, а я доберусь до неё своим ходом.

— А что это будет за кино? Вы мне так и не сказали, — смущённо пробормотал Руслан Ахметов.

— Фильм будет называться «Полуторка уходит от погони», — соврал я.

— Да-да, — закивал Кочарян, посеменив в кабину автомобиля. — Кино про разведку. Поехали.

И когда наша мосфильмовская полуторка затарахтела и стала разворачиваться, я разбежался, одной ногой опёрся на какой-то ящик, оттолкнулся и с помощью рук взобрался на ближайшую ко мне деревянную кладовку. К моему изумлению на крыше оказалась чья-то голубятня. Её сконструировали из разнокалиберных досок и сетки-рабицы. Самих голубей в этой самопальной конструкции уже не было.