Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Гаара устроился в стороне и, закрыв глаза и скрестив ноги, деликатно не вмешивался. Судя по всему, он привык молчать в присутствии других и не испытывал от этого особого дискомфорта. Хьюга же чувствовала себя немного неуютно, лишней, и это было не самое приятное ощущение, поэтому она на цыпочках подошла к Собаку.

– Гаара-кун... – парень открыл глаза. – А они... что-нибудь сказали?

– Нет.

Хината коротко выдохнула. Гаара покосился на неё и подвинулся. Не то, чтобы на полу – кровать была занята сваленным, к стыду Хьюга, на матрас барахлом, которое она поленилась убрать с утра – было ограниченно место, но парень подумал, что так оно правильней. Девочка поняла его и села рядом, подтянув колени к груди и обнимая их. Собаку вдруг задумался, что могло бы значить постоянное обхватывание себя руками.

Мерзлявость?

Неуверенность?

Привычку?

Самозащиту?

Всё сразу или нечто иное, о чём он даже не догадывается?

Хината уткнулась лицом в колени; её руки дрогнули и сжали ткань одежды. Ей мерещился запах чёрной крови, который ничем не отличался от лёгкого металлического человеческого. То, что она сделала у реки, теперь пугало её саму: Хьюга никогда не проявляла подобной бессмысленной жестокости, да какое там – сразить врага часто решимости не хватало.

А тут...

– Что-то случилось? – Хината вздрогнула, так как не ожидала, что кто-то что-то заметит, а уж тем более Гаара.

Вопрос был не дежурным.

– Да нет... ничего... просто там, у реки... – она помотала головой. – Нет, ничего.

Собаку отвернулся, посмотрел в окно и через некоторое время переспросил:

– Так что?

– Мне страшно убивать.

Парень не нашёлся, что ответить. Для него это никогда не было проблемой. Пожалуй, желание убивать и становление этого «хочу» смыслом жизни было сродни болезни, но во всей Суне к смерти относились как к чему-то, что просто есть в мире, а убийство, обрывание жизни тяжким недугом или старость – не играет никакой роли. Людям так проще, и совесть молчит, что и нужно для любого шиноби.

А Хьюга боялась. Впрочем, на берегу Гаара не заметил в её глазах страха, который с лёгкостью умел видеть – лишь желание растоптать и уничтожить, причинить хоть какую-то боль мерзкой твари, а Бьякуган – мёртвый лунный камень.

Это было даже красиво: ожесточившееся лицо Хинаты, хруст полой кости и капли чёрной крови на коже её голеней.

– Хотя знаешь, наверное, ты не поймёшь, – произнесла Хьюга свои мысли вслух и осеклась.

– Нет. Пойму, – не задумываясь, ответил неправду Собаку; он снова врёт, и снова Хинате, и снова потому, что не знает, что ей сказать.

Стыда, который, как Гаара слышал, должен приходить, когда лжёшь не чужому человеку, не было.

Стоп.

Хината – не чужая?

Наверное, да. Или нет. Сложно сказать, так как он почти ничего о ней не знает, и она про него тоже, однако Хьюга верит ему и не стремится выяснять, поймёт ли он что-то на самом деле или нет.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она непонятно за что и улыбнулась.

Так как Собаку раньше так никто не улыбался, то он вздрогнул и... смутился? Кажется, это так называется, когда ёкает в груди и становится неловко, но хочется увидеть мягкое выражение её лица ещё раз.

Шио приподняла книгу в своих руках так, что стало видно обложку, и Хьюга мгновенно её узнала. Именно её кицунэ советовала читать рано-рано утром и не заглядывать лишний раз; чёрная бахрома переплёта казалось чем-то живым. Пододвинувшись ближе, девушка развернула книгу страницами к Гаара и Хинате.

– Узнаете?

Оба медленно кивнули. Хоть существо было изображено несколько гротескно, но руку с глазом трудно было с чем-то спутать, а провалы глаз были такими же пустыми, как в реальности. Слева от иллюстрации вилось описание.

Ёко щёлкнула ногтём по рисунку.

– Ганкуин* первого уровня, слабейший, в народе называемый циклопом. Пища – «источник жизни», которым может являться как очаг чакры, так и сердечная мышца. А ещё эмоции, которые можно увидеть – страх и печаль, – Хьюга вздрогнула, вспомнив взгляд искристого голубого глаза на ладони. – Правда, конкретно тот, что мы видели, был уже слаб и ранен. Я нашла его след неподалёку от Конохи и надеялась выследить до того, как он придёт к селению, но, к сожалению, не вышло. Но я почти уверена, что он сбежал от Лиги.

– Лига? – Собаку уцепился именно за это слово, так как был уверен, что остальное Шио и так собирается объяснить.

– Лига Теней – некий аналог АНБУ. Точнее, мне больше сравнить не с чем. У них свои дела, и свои поручения... – кицунэ нахмурилась, прикидывая, говорить или нет, и решила, что да. – Юмия состоит в Лиге. Только не скажет ничего, но просто примите к сведению. Кстати, Шукаку не сходишь за ней? А то зачистить бы...

Шукаку пожал плечами, соглашаясь, и молча покинул комнату через окно.

АНБУ.

Всего четыре буквы – а как велико значение.

А уж учитывая то, что «аналог» это не значит, что Лига Теней это тоже самое, то невольно проникаешься к Юмии чуть большим уважением, чем до этого.

– Так или иначе, будь он в полном порядке, так просто мы бы с ним не справились: была бы выше и сила, и скорость.

Хината сглотнула.

– Так... что же это было? – спросила она.

Кицунэ резко захлопнула книгу, будто бы не хотела, чтобы кто-то читал написанное, и скривилась на бархатистую угольную обложку.

– Не что, а кто, – пауза. – Асуры. Так их называют.**

Честно говоря, Шукаку не знал, где точно живёт Юмия, и намеревался спросить у Сейрам. Однако Хачи гостинице не оказалось и пришлось искать самому, благо, район был ему известен. Несколько поплутав и расспросив о подозрительных личностях в округе, тануки быстро нашёл нужную дверь. Но когда он постучался, в ответ была только тишина.

Шукаку постучался ещё раз. Дверь была закрыта изнутри, это было видно, к тому же, снаружи он заметил открытое окно, которое, по идее, вело в эту квартиру; парень просто не решился через него лезть к некроманту и члену Лиги в одном лице.

Слишком тихо.

Тогда тануки шибанул дверь ногой. На такое просто обязана была быть установлена какая-то ловушка или ещё что-то, но... Пусто. Шукаку не паниковал: спустился со второго этажа вниз, нашёл взглядом грязноватый песок с обочины и поманил его к себе. Песчинки послушно потянулись за рукой.

С замком он долго не церемонился. Прощупав песком его состояние, парень убедился в его плачевности и, надеясь, что его не убьёт вырвавшийся из какой-нибудь мерзкой печати на косяке газ, выломал дверь. Рассохшаяся и подвергаемая раньше подобной процедуре – она поддалась легко.