Игрушка

"Не отставайте", - сказал он Чарноте и, двигаясь дальше, повелительно поднял вверх левую руку. Сначала извозчичья пролётка, а затем и автомобиль остановились, пропуская его и спешащего за ним Чарноту.

Они благополучно миновали половину площади и Чарнота, подойдя к постаменту, увидел, что это памятник Александру III, сидящему на коне-тяжеловозе. Обойдя памятник, Чарнота прочёл следующую надпись:

"Пугало.

Мой сын и мой отец при жизни казнены,

А я пожал удел посмертного бесславья.

Торчу здесь пугалом чугунным для страны,

Навеки сбросившей ярмо самодержавья".

И ниже:

"Предпоследний самодержец всероссийский Александр III".

Прочитав всё это, Чарнота рассмеялся: "Это надо же, какой молодец, лихо закрутил стихотворную строку".

189 Такой комментарий очень понравился человеку в коже. На прощание? крепко пожав Чарноте руку, он сказал:

"Всё, кончилась их власть. Теперь она наша. Теперь построим социализм и заживём".

"Да, да, - подыграл Григорий Лукъянович незнакомцу, - обязательно построим, но только почему же социализм, а не коммунизм?"

"О, да вы, я вижу, не знаете трудов Ленина. Он так прямо и пишет: сначала социализм, а уж затем коммунизм строим".

Чарнота задумался, а незнакомец, перейдя площадь, скрылся за углом здания вокзала.

___________

Вокзал продолжал жить своей круглосуточно-суетливой жизнью. До отправления поезда оставалось ещё достаточно времени и потому Григорий Лукьянович решил сделать ещё одну попытку похода в привокзальный ресторан.

На этот раз швейцара у входа не оказалось и Чарнота беспрепятственно прошёл в зал ресторана. Усевшись за облюбованный им столик, он стал ждать. Наблюдая, скоро понял, что в довольно-таки просторном зале работает только два официанта. Они сновали около столиков и ни один из них не обращал никакого внимания на ожидающего клиента. Наконец, терпение Чарноты закончилось и он сам попытался обратить на себя внимание официантов: поднимал руку, когда видел, что официант направляется в его сторону; голосом пытался обратить их 190внимание на себя -- всё тщетно. Последнее, на что решился Григорий Лукьянович, так это, улучив момент, когда официант окажется достаточно близко, чтобы услышать его - громогласно заявил: "Пригласите метрдотеля, пожалуйста!" Через некоторое время к его столику подошёл важного вида господин и вкрадчивым голосом, наклонившись к Григорию Лукьяновичу так близко, что тот ощутил запах винного перегара, исходившего от господина, сказал: "Этот столик не обслуживается".

Чарнота возмутился: "Да не столик нужно обслуживать, а человека. Я ваш клиент, а не столик, я тут уже битый час сижу и никто из ваших даже пол словом не намекнул, что я сижу зря. Как же так можно работать!?"

Метрдотель, не реагируя на вопрос клиента, важно предложил ему проследовать к тому столику, который тот ему укажет. Чарноте ничего не оставалось, как только согласиться на предложение. Они вдвоём перешли на другой конец зала и ресторанный начальник, глядя на Чарноту осоловевшими, красными глазами величественным жестом указал ему на его новое место.

И после этого ни один официант не торопился подходить к Григорию Лукьяновичу. Минут через 15, когда Чарнота отчаявшись, уже собирался покинуть зал, к нему всё-таки подошёл один из тех - двоих, что работали в зале.

"Слушаю вас", - сказал он, встав напротив Чарноты, но смотря куда-то в сторону и всем своим видом демонстрируя свою абсолютную незаинтересованность в клиенте.

"Это я вас слушаю. Что вы можете мне предложить?
– спросил 191Чарнота и добавил - Вы бы хоть меню мне дали".

Официант молча удалился, но скоро вернулся с папкой в руках. Положив её перед Чарнотой, он снова исчез. Раскрыв папку, Чарнота обнаружил листок с меню, написанный от руки. Разбирать почерк писавшего было сложно, но Григорию Лукьяновичу всё же удалось расшифровать каракули по седьмому пункту: там значилась яичница, а из напитков он сумел прочесть слово "чай". Официант вновь долго не приходил, а когда появился, то Чарнота, сделав заказ, протянул ему червонец и сказал:

"Мне ещё ночь в поезде ехать. Я бы хотел с собой взять что-нибудь. Ну, например, бутерброды с хорошей колбасой и пива. У вас есть пиво?"

Десять рублей Чарноты мгновенно исчезли в кармане передника официанта, а он сам тут же и круто изменил своё отношение к работе. В его голосе зазвучали услужливые нотки. Он по-человечески воспринял просьбу Чарноты и сказал, что бутылочного пива у них нет, но есть хорошее разливное и он что-нибудь придумает. Яичница была тут же принесена, а как только Чарнота закончил её есть - на стол был поставлен большой на блюдце бокал крепкого ароматного чая.

"Так вот как с ними нужно общаться: сначала необходимо им продемонстрировать возможность и желание им платить сверх того, что будет заказано по прейскуранту", - сделал вывод Григорий Лукьянович.

Не успел Чарнота выпить чай, как официант принёс большой кулёк, сделанный из газеты и, положив его на стол, улыбаясь, сказал:

"Здесь всё, 192что вы просили и ещё кое-что".

"Спасибо", - поблагшодарил Чарнота, укладывая кулёк в саквояж. Затем он расплатился и вышел из ресторана. До отправления поезда "Ленинград-Москва" оставалось тридцать минут. Чарнота подошёл к платформе номер 3 и увидел, что поезд уже подан на посадку. Нужно было определиться к какому вагону идти. Григорий Лукьянович достал билет. На нём было проставлено: вагон 7, место... А вот против слова "место", отпечатанного типографским способом, номера не было; напротив слова "вагон" чётко стояла написанная чернилами от руки цифра 7, а вот место никак не обозначено.

"Чёрт побери!
– возмутился Чарнота.
– Кассир, гад, место не проставил".

Подойдя к нужному вагону, Чарнота увидел столпотворение, ну точно такое же, как и у трамвая, на который он пытался сесть у Никольского собора.

"Советским людям очень нравится борьба за места", - ухмыльнулся Чарнота и решил переждать, пока все рассядутся на свои, чётко обозначенные в билете, места.

"Это же не трамвай, пусть все залезут, рассядутся. Вот тогда я спокойно и войду в свой вагон", - заключил он свои размышления.

Ещё минут пятнадцать шла борьба у входа: вот мужик с мешком, взвалив его на плечо, как бык упорно лез вперёд, его отталкивали, а он упрямо продолжал внедряться в толпу левым плечом раздвигая её, а правой рукой удерживая мешок на плече; вот баба с корзиной выставив её вперёд и надеясь на её прочность, этим тараном пыталась раздвинуть плотную людскую массу.

Толпа перед вагоном медленно таяла. Проводник в форменной фуражке и потёртом, засаленном, неопределённого цвета тёмном 193пиджаке,

беззлобно покрикивал на пассажиров. Наконец, толпа рассосалась и Чарнота с билетом подошёл к проводнику.

"Кассир, видимо, забыл поставить номер моего места", - сказал он проводнику. Тот взял билет в руку, рассмотрел его с помощью фонаря и заявил:

"Ничего не забыл. Это общий вагон. Занимайте любое свободное место".

"Как любое?
– удивился Чарнота.
– Это же какой бардак сейчас в вагоне творится из-за того, что никто своего места не знает!"

"Полегче, гражданин, - обиделся проводник, - вы, конечно, хотели сказать "кавардак", а не "бардак"".