Интервенция

— Сколько войск в Стокгольме?

— Только батальон лейб-гвардии. Он полностью послушен королю.

— Значит, так… — задумался Чика. — Пименов! Твой батальон у нас самый отдохнувший. Топайте в столицу, донесешь до Карлы ихнего царскую волю. Полная капитуляция. Мы же дух переведем, дождемся от тебя весточки и двинем на север, чтоб оставшихся вояк пощелкать.

— Слушаюсь! — бодро откликнулся майор, а сам подумал:

«Одного братца уже укокошил. Можа очередь и до второго дошла?»

Батальон выдвинулся немедленно. Дорогу показывали люди Лильенкрантса. Юхан остался в лагере возле Грислехамна не то как заложник, не то как почетный гость.

— Почти прибыли, еще немного, и мы на месте, — сообщил швед, склоняясь с седла, шагавшему рядом майору.

Сенька его не понял, но догадался, что двухдневный марш подходит к концу. Впереди виднелись шпили и острова шведской столицы, удивительно похожей на Петербург, только не такой неряшливой.

— А ну подтянись! — заорал он на роты. — Плететесь как сонные мухи! Песенники — за-пе-вай!

— Эх, егеря, егеря… — затянули взбодрившись солдаты.

Их песню прервали частые звуки выстрелов. Одним из них на землю с лошади был сбит швед-проводник. Стреляли из-за длинной изгороди, подходящей к дороге острым углом. Не залпом, а беглым огнем.

— Аларм! — закричал майор. — Из походной колонны — в цепь!

Егеря начали перестроение, подхватывая раненых и убитых товарищей.

* * *

Кто знает, чему виной ошибки в критической обстановке? Последующие разборы действий нижестоящих командиров чаще всего оцениваются не по уставу, а по результату. Нет, бывает и наоборот. Ты победил, вопреки науке солдатской или приказам вышестоящих командиров, а тебя за это — по загривку! В общем, случается и так, и этак…

К батальону майора Пименова было придано несколько рот резервистов. Обычные пехотинцы, не егеря — из них, разбросанных по батальонам бывшего легиона, Зарубин планировал впоследствии собрать полноценные полки, когда под приглядом опытных майоров они всерьез понюхают пороху. Одной из весомых причин такой системы был слабый офицерский состав свежесобранных рот. «Понабрали по объявлениям господина Новикова», — так нелицеприятно оценил их уровень Арсений Петрович, когда познакомился с присланными к нему поручиками. Газеты министра просвещения регулярно взывали к военной молодежи, к бывшим выпускникам Сухопутного и Шляхетского кадетского корпусов, присоединиться к победоносной армии царя Петра III. Эти призывы нашли горячий отклик в среде военной молодежи, особенно, после победы при Каспле, вызвавшей патриотический подъем, и потери семейных имений, оставившей дворянских недорослей без средств к существованию. Вчерашние кадеты принялись активно записываться в армию, и им, как людям, знающим языки чужестранные и грамоту, давали чин поручика и взвод — те из них, кто успел прослужить после выпуска хотя бы год, получали роту. Недостатки, ошибочность этой системы проявили себя моментально: «поколению поручиков» довелось обильной кровью утверждать свое место в армии.

В частности, очень быстро выяснилось, что хваленый Сухопутный корпус, благодаря возвышенному просветителю Бецкому, взрастил поколение кадетов, обученных весьма посредственно и к дисциплине не приученных (1). Отмена порки сказалась самых тягостным образом на усмирении юности, а идея Бецкого, что «фухтелем не вобьешь добродетели», дала обратный результат. Вероятно, исполнители, то есть, иностранцы-воспитатели, подвели? Кто знает, быть может, розги в нежном возрасте вразумили бы командира роты мушкетеров, поручика Володю Арсеньева и он не отдал бы приказ броситься в штыки своим солдатам, в то время как майор Пименов требовал разорвать дистанцию с засевшим за изгородью неизвестным неприятелем? Или роковую роль сыграло отсутствие в батальоне комиссара — в армии их катастрофически не хватало.

Владимир достойно проявил себя во время тяжелейшего «ледового похода» и скоротечной битвы на Большом Аланде. И теперь он вознесся. Так бывает с новичками. Например, взяв несколько уроков верховой езды и совершив самостоятельный выезд, не самый умный ученик посчитает себя состоявшимся мастером. Со всеми вытекающими… Вот и юный поручик, не сообразив, что его успеху способствовал пригляд старшего сержанта из егерей, Васятки Щегаря, принял решение вопреки приказу командира. Товарищ детства майора Пименова только и успел заорать «Куда?», как ему пришлось догонять воодушевленных пехотинцев.

Мушкетеры, сомкнув ряды, бросились за изгородь. За ней они столкнулись с гражданскими в круглых шляпах — с членами бывшей партии реваншистов, решившими отдать жизнь, но не пропустить захватчиков в родную столицу. Эти горе-патриоты, отведав русского штыка, начали разбегаться. Рота Арсеньева их преследовала, все дальше и дальше отрываясь от батальона. Поручик уже чувствовал себя победителем, когда, добравшись до очередной ограды, взводы оказались под огнем профессионалов — на них наступали королевские лейб-гвардейцы, пренебрегшие приказом Карла XIII и вступившиеся за своих сограждан.

Виктория Арсеньева обернулась поражением. Он и все офицеры пали, сраженные залповым огнем. Щегарь принял командование на себя.

— Сигайте через изгородь! — Васятка, поднатужившись, перекинул раненого поручика через забор и бросился навстречу наступавшим шведам, во главе кучки таких же смельчаков, чтобы прикрыть ретираду роты.

Лейб-гвардейцы не зевали. Навалились со штыками наперевес на немногочисленных мушкетеров. Очень быстро всех перекололи.

Всех, кроме Щегаря. Старший сержант, перехватив свою короткую фузею наподобие дубины, ожесточенно крушил головы в «цилиндрах» с потешными султанами. В него втыкались штыки, но он словно не замечал острой стали. Крутился и крутился, весь залитый своей и вражеской кровью, сбивал с ног очередного сине-желтого, пока восемнадцатый — восемнадцатый! — удар не поверг его на землю.

Торжествовать победу у шведов не вышло. На них обрушился огонь егерей. Добежавшие до ограды люди Пименова буквально смели лейб-гвардейцев. Майор всаживал пулю за пулей, целя не в фигуру, а точно в голову. Пленных он брать не собирался. Сердце сдавила чья-то жесткая рука, дыханья не хватало. Ярость стучала в висках, но самообладания он не утратил.

Когда немногие уцелевшие сине-желтые бросились наутек, Сенька перепрыгнул через забор и кинулся к лежащему на земле Щегарю. Опустился на колени, обхватил друга руками. Из глаза выкатилась слеза: ему казалось, что сейчас оборвалась последняя ниточка, связывающая его с Косым Бродом, с родной уральской деревней.

— Ну как же так, Васятка?! Как же я без тебя?!

— Живой я, живой! — вдруг прохрипел, едва разлепив глаза, очнувшийся старший сержант.

— Лекаря! Найдите мне лекаря! — заорал майор и прижал к груди окровавленное тело друга.

* * *

В главном зале для приемов в Королевском дворце в центре Стокгольма собрались все выдающиеся деятели Швеции — сам король, Тайный совет, министры и 349 членов риксдага. Все напряженно молчали, не позволяя себе даже кашлянуть, лишь переминались с ноги на ногу. Бледный как воск Карл XIII в аккуратном белом парике с косичкой, перехваченной бантом, нервно стискивал руки и не отрывал глаз от раскрытой настежь, резной с позолотой двери.

Сгустившуюся тишину разорвал гулкий звук печатных шагов. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Если бы собравшиеся не слышали, что эти шаги принадлежат одному человеку, они бы решили, что приближается военный караул. Для чего? Чтобы всех арестовать? Разогнать?..

В зал вошел офицер с суровым неулыбчивым, как у всех русских, лицом. Его мундир, потрепанный, со следами сажи и крови, ярко контрастировал с нарядными кафтанами сановных скандинавов. Его звание осталось неизвестным. Лишь белый крест на черно-оранжевой ленте немного ниже подбородка указывал на его непростой статус. Знающие люди в зале поспешили уведомить соседей, что сей орден в Российской империи выдается за выдающийся подвиг и что нынче в моде стало среди военных носить его не на бедре, а на шее в подражание своему царю, награжденному простым солдатским крестом. Знали бы они, за что получил свой орден бравый егерь!