Интервенция

— А Австрия? Что будем делать, если нападут?

— Овчинников справится, — Подуров пошелестел бумагами. — У него за счет богемцев и местного населения армия увеличилась. Даже еврейский кавалерийский полк появился. Подкрепим его за счет навербованных польских батальонов.

— То есть, 2-я армия стоит за Вислой и охраняет наш южный фас.

— Так точно.

Я решительно хлопнул ладонью по столу.

— Принимается!

Безбородко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Сказать что хотел, Александр Андреевич?

— Я бы не торопился с захватом Берлина, Ваше Величество.

Военные принялись сверлить министра иностранных дел свирепым взглядом.

— Поясни, Саша, свою мысль.

— То, что от опухоли в виде Восточной Пруссии нужно избавляться, я не спорю. А вот лезть в самый центр Европы я бы погодил. Нам нужны союзники. Против всей Европы мы не потянем.

— Это кто же нам союзником станет? Битые в хвост и гриву пруссаки? — не удержался от шпильки Суворов.

— Временным — почему бы и нет? — спокойно отреагировал Безбородко.

— Я подумаю!

Мой ответ генералов удивил, но никто спорить не стал. Совещание завершилось.

— Шешковский, задержись! — остановил я двинувшегося на выход Степана Ивановича.

(1) В настоящее время острова не существует. Рукав Вислы был засыпан, но район под названием Казимеж остался. В XVIII веке его считали отдельным городком.

Глава 16

Мой тайник, сохраняя полную безмятежность, вернулся к столу и вопросительно на меня посмотрел.

— Вопросы к тебе появились, Степан Иванович, — стер я с его лица показное спокойствие.

— Верой и правдой…

— Первый звонок для меня прозвучал, когда ты меня в помещения Тайной экспедиции отговорил заходить в сенатском доме. Еще осенью. Я решил, что ты заигрался в вершителя судеб и потому вызвал в Петербург Соколова. Он мне подтвердил, что ты что-то крутишь. Вот только — что? Какую игру ты снова ведешь? Пришло время поговорить по душам. Слишком важные дела на тебя завязаны.

Шешковский поджал губы. Набычился, глядел исподлобья.

— Прекращай свои ужимки. Спрашиваю спокойно, в пытошную не волоку.

— В заговоре подозреваешь? Меня?! — разлепил губы тайник. — Говорил же я и не раз. Мы не личности служим, а державе. И ты, государь, эту позицию мою принял. Не осудил.

— И что же за державное дело у тебя образовалось, что ты так переменился?

Моя насмешка Шешковского вывела из себя.

— Шпион у нас завелся, государь! На самом верху! А потому никому не верю и стараюсь вести следствие в тишине и во мраке.

Я покачал головой от удивления. Встал и подошел почти вплотную к Степану Ивановичу.

— Не врешь? — спросил строго.

— Истинный крест!

— Откуда такая уверенность? На кого он работает?

— На цесарцев! А уверенность моя из наблюдений за действиями противника. Раньше были предположения, догадки, чутье подсказывало. Теперь же последние сомнения развеяны!

Почувствовал, как во мне что-то оборвалось. Понятно, что шпионы вражеские вокруг нас кружит, как портовые чайки, им бы лишь что-то склевать — слух, бумажку важную, обрывок разговора… Но на самом верху? Это уже очень серьезно. И противно до омерзения. Выходит, я лично знаю этого человека, пожимал ему руку, награждал… Или ночью обнимал?

От этой мысли похолодел.

— Принцесса Августа? — спросил внезапно севшим голосом.

— Нет, Ваше Величество, — поспешно ответил Шешковский, поняв по выражению моего лица, какого удара я ждал, и переходя на «вы». — Честно признаюсь, мысль такая была. И фактики имелись…

— Какие еще фактики?! — взревел я.

— Известно ли вам, государь, что царевна Наталья Алексеевна при жизни мужа состояла в любовной связи с Андреем Разумовским?

— Нет, — удивленно ответил.

— Увы, состояла. И этот адюльтер не укрылся от глаз иностранных посланников при нашем дворе. Любовников пробовали шантажировать. Они поддались, но особо не переживали. Ничего важного сообщить не имели возможности. Или желания. Играли. Молодые. Вечно у них так: думают, что жизнь бесконечна и полна удовольствий…

— Чем все закончилось? — перебил я пустословие.

— А ничем. Принцесса с мужем уехали в Москву. Далее вам все известно. Царевна Наталья Алексеевна с вами, молодой Разумовский в бегах. Никто даже попытки не сделал к ней обратиться и напомнить о былом сотрудничестве. Вас боятся.

— Боятся — это хорошо, — задумчиво заключил я. — И ты, выходит, боишься. Сразу ко мне не побежал. Решил все проверить.

— Государь! А как иначе-то?! Такие фигуры!

Кивнул ему в ответ и со значением посмотрел. Мол, жду, что дальше.

Шешковский развел руками.

— Нет зацепок. На иезуитов грешил. Но они теперь наши друзья и в пользу Вены играть точно не будут. Кого-то из главных генералов подозревать? Лучше в петлю тогда. Пытался через связников прищучить — парочка незначитеьных фигур, курьеры, на дыбе ломали, толку чуть. Нити уходили сюда, в Варшаву. Далее обрыв.

— Почему думаешь, что заказчик Вена, а не поляки?

— Тут все просто, — приосанился Шешковский. — Овчинников из Киева прошел железной метлой по польской Украйне. Подошел к самой границе, где до Львова рукой подать. И что? В Вене всполошились? Подтянули войска к границе? Нет! Цесарцы точно знали, что он двинется дальше в сторону Кракова, и опередить его не смогли только из-за восстания в Богемии и Моравии.

— Выходит, были предупреждены?

— Так а я о чем!

— Об этом знали единицы, — печально вздохнул я, принимая правоту своего тайника. — Сколько же этот шпион всего выболтал?

— Не могу знать, государь. Mea culpa, — повинился Шешковский.

— Работай, Степан Иванович! Из-под земли мне достань этого сукиного сына.

* * *

С раннего утра в «Золотом кресте» царила кутерьма — не веселая, как обычно, а суетливая, нервная. Такая суматоха всегда возникала, когда ожидался приезд особо важных гостей, чей визит не был заранее согласован. Чрезвычайная Ассамблея совета курфюрстов Священной Римской империи германских государств — вот в чем была причина беготни прислуги, паники у закупщиков провизии и аврала у поваров с поварятами.

Goldenes Kreuz, этот древний раннеготический дворец, больше ста лет назад превратился в отель для знатных особ. А как иначе? Небольшой немецкий город на Дунае, Регенсбург, не удивишь наплывом важных персон. Он видел и императоров, и королей, и князей всех мастей. Несколько столетий подряд здесь заседал на постоянной основе рейхстаг Священной Римской Империи. На проводимых в Reichssaal Ассамблеях выбирали императора. Курфюрсты, фюрсты, правители имперских графств, аббатов и приоров имперских монастырей и прочие знатные делегаты решали здесь запутанные политические, финансовые и хозяйственные вопросы. И всем нужно было где-то остановиться. Бывали дни, когда в симпатичных двух–трехэтажных старинных домах Регенсбурга пыльного чулана не найдешь. Так появился «Золотой крест» — пристанище, достойное не только захудалого ландграфа, но даже императоров. Ходили слухи, что именно в его стенах Карл V соблазнил дочь бургомистра.