Искатель, 1998 №10

Я сказала не «матери», а «родителей», чтобы ввести ее мысли в новое русло.

— О, нет! Папа полюбил бы его! Он понял бы, что я наконец нашла человека, который любит меня и может сделать меня счастливой. Он не стал бы из чисто эгоистических побуждений стараться разлучить нас, мешать мне.

— Кто собирался мешать тебе? — Из воды вынырнула светловолосая голова Турвальда Бьерне. — Доверься мне, и я убью этого негодяя.

Улыбка осветила лицо Виви Анн, сделав его красивее.

— Ясное дело, мама. Кто же еще? Я рассказала Фее о том, как она приняла известие о нашей помолвке.

Он влез на понтон — загорелая фигура в белых плавках, солнечные очки в черной оправе. Я вспомнила нашу встречу несколько дней назад, когда он в присутствии Виви Анн напропалую флиртовал со мной и с Метой. А Мета рассказывала, что он в субботу вечером целовал ее в саду Ренманов. Неудивительно, что Виви Анн строила кислые мины, когда мы шутили о любовных свиданиях под звездным небом. Только это как-то не шло к роли влюбленного жениха.

Но в это утро он был внимателен к Виви Анн и серьезен. Он быстро чмокнул ее в щеку мокрыми губами и изрек:

— Нет худа без добра, гласит мудрая пословица. К глубокой скорби по Адели, безусловно, примешивается ощущение освобождения и радости. Конец нашим тайным встречам и слезам…

Виви Анн села возле жениха, скрестив ноги в позе Будды, и откровенно заявила:

— О глубокой скорби ты вряд ли можешь говорить. Хотя ты наиболее терпимо переносил ее капризы.

— Быть может, потому, что я меньше других общался с ней, дорогая.

Они оба не скрывали своего отношения к покойной, и я сочла уместным задать им несколько вопросов:

— А вы давно познакомились?

Они посмотрели друг на друга, словно спрашивая, сколько времени продолжается их любовь.

— Я приехал сюда летом пятьдесят третьего, — начал Тур-вальд.

— Но тогда ты вовсе не замечал меня, — возразила Виви Анн.

— Да, я по-настоящему заметил тебя в один прекрасный понедельник прошлой зимой.

— На Карлавэген…

— Шел снег, на тебе была шуба из шкуры леопарда, в волосах застряли снежинки…

— Я как раз шла и думала о тебе. И вдруг ты возник передо мной и сказал…

— Давно мы не виделись, пошли в кафе, выпьем по чашке горячего шоколада, поболтаем о солнце, об отпуске в Ронсте…

Смех Виви Анн был такой счастливый, что у меня потеплело на душе.

— Да, а потом мы встречались тысячу раз, прежде чем маме удалось про это узнать. А когда она заставляла меня ехать на Ривьеру, мы договорились, что встретимся в Ронсте в июне, как только я вернусь. Мы встретились в пятницу вечером. Тедди был очарователен, но какой шум ждал меня дома!

— Я склонна согласиться с тем, что ты недавно сказала. Ее реакция была ненормальной. Почему она не радовалась, что у нее появился кандидат в зятья, состоятельный, с хорошим положением, с хорошей внешностью?

Турвальд поклонился, а я продолжала:

— Неженатый, с серьезными намерениями… Однако мне показалось, что она питала к Турвальду неприязнь.

— Не-е-ет, — протянул Турвальд, — я бы сказал, что она вовсе не плохо чувствовала себя в моем обществе. Но в зятья я ей, как видно, никак не подходил.

— Никто не подходил! — заявила Виви Анн. — Потому что зять был ей вообще не нужен. Он был бы ей только помехой. Но теперь она вышла из игры и не сможет больше командовать нами. Я смогу заниматься, чем хочу, выйти за кого хочу, тратить столько денег, сколько хочу…

Я смотрела на нее с любопытством.

— Да, конечно, ты унаследуешь массу денег. И что ты сделаешь с ними?

— Будет платить налоги, — сухо констатировал жених, — не забывай, что мы живем в Швеции.

Но новоиспеченную наследницу мало волновали налоги.

— Я буду путешествовать, — мечтательно сказала она, — с Тедди. Мы поедем в Рим, Афины, Париж, а может, и на Ривьеру. К тому же хватит пить кровь Аларика, я помогу ему. Пусть Йерда поедет отдохнуть и полечиться. Куплю себе щенка… — Темно-карие глаза с тревогой уставились на Турвальда: — Ведь ты говорил, что не имеешь ничего против собак?

Он ласково погладил ее по щеке.

— Малышка, если бы Адель позволила, я давно подарил бы тебе собаку. Какую породу ты предпочитаешь?

Тут мы завели беседу о таксах, терьерах, спаниелях и пуделях. Под конец я решила, что мне пора плыть назад. Турвальд предложил мне осмотреть его дачу, и я обещала прийти позднее.

Мета лежала на траве возле дома тети Огги, уткнув нос в книгу.

— Малявка спит. А книжку я одолжила у Осборна…

— Кристер еще не звонил?

— Не звонил? — Ее мысли, видно, были все еще заняты книгой. — Он звонил два раза и сказал, что, к сожалению, приедет вечером, не раньше. И Эйнар тоже звякнул. Похоже, они оба боятся, что нас здесь всех поубивают, если никто из мужчин не будет стоять на страже.

Я поняла, что сидеть дома и ждать Кристера ни к чему. В шесть часов мы поели, я покормила дочку, потом натянула на себя желтое платье и отправилась к Турвальду Бьерне.

Участок тети Отти был отделен от соседей длинной живой изгородью полуметровой высоты. Мне не хотелось прыгать через нее, и я, выйдя на дорогу, подошла к дому Турвальда как положено, со стороны фасада. Турвальд даже не делал попытки разбить сад перед домом. Его участок представлял собой девственный лес, березы, сосны и ели подступали прямо к окнам. Дом был деревянный, пропитанный коричневым антисептиком, и общая картина показалась мне довольно мрачной. Но в просторной гостиной горело много маленьких лампочек, и в камине из красного кирпича плясал огонь. На стенах висели красивые и дорогие картины современных мастеров, но в целом обстановка в летнем доме доктора Бьерне была, на первый взгляд, почти спартанская. Но постепенно я подметила детали, свидетельствующие об огромных доходах, на которые намекал Йерк: темно-красный ковер ручной работы, радиола, игравшая музыку из «Аиды», сделали бы честь и городской квартире. Графин, из которого хозяин налил мне «Тома Коллинза», был столь же изящен, как стоявшая на столе пепельница. Судя по всему, у хозяина дома были не только деньги, но и хороший вкус. Глядя на этого обаятельного, даже красивого мужчину, шевелившего дрова в камине, я думала: «Что он нашел в такой непривлекательной и капризной девице, как Виви Анн?» И словно отвечая на мой вопрос, он заговорил о своей невесте:

— Сейчас придет Виви Анн, она заскочила на минутку к Ала-рику. — Он опустился в удобное датское кресло и уставился на меня через очки в черной оправе. — По правде говоря, я беспокоюсь за нее. Нервы у нее и без того натянуты как струны, а внезапная смерть Адели для нее настоящий шок.

— Мне она сказала, что эта смерть принесла ей облегчение, но я в этом сильно сомневаюсь.

Он огорченно покачал головой.

— Нет, я не солгу, если признаюсь, что мне это принесло облегчение. Вся эта волокита с тайными свиданиями, страх, что мамаша разгневается… Меня это раздражало до крайности. Мне уже тридцать пять лет, не школьник. Разумеется, я воспринял отказ Адели выдать за меня дочь как оскорбление. Правда, Виви Анн уверяла меня, что готова порвать с матерью и выйти за меня, как бы Адель ни была против, но я считал это невозможным. Ведь даже если она в какой-то мере ненавидела Адель за ее тиранию и эгоизм, она все же была слишком привязана к ней. Настолько сильно привязана, что, как мне казалось, никогда не станет взрослым, самостоятельным человеком.

— Ты хочешь сказать, что теперь она сможет стоять на собственных ногах, и что в этом отношении ей повезло? А не рискует ли она теперь сменить Адель на тебя? Теперь ты возьмешь ответственность на себя и будешь вести ее за поводок?

Мне понравилось серьезное выражение его голубых глаз.

— Я тоже об этом думал. Сама по себе разница в возрасте, десять лет, не страшна, но, между нами говоря, разница велика потому, что Виви Анн по сути дела моложе своих лет и достаточно неопытна. Ясно, что для нее есть соблазн жить, как лиана, но я верю, что в ней победят здоровые инстинкты — стремление стать наконец свободной, ведь у нее живой и страстный темперамент. Откровенно говоря, я верю, что она станет очаровательной женщиной.