Искатель, 1998 №10

Подобная откровенность озадачила меня. Быть может, она таким образом хотела скрыть свой страх? И это испугало ее? Вряд ли она испугалась за себя, тогда она не стала бы говорить о своей неприязни к сестре и о наследстве…

Воспользовавшись словоохотливостью Хедвиг, Кристер спросил ее о размере состояния Адели. Но точной суммы Хедвиг не знала.

— Во всяком случае, больше двух миллионов.

— И кроме вашей доли все остальное принадлежит Виви Анн?

— Да, да… — сдержанно ответила Хедвиг.

— А ваш брат… Аларик? Он ничего не получит?

— Не-е-е-ет, вряд ли. Но наверняка сказать не могу.

Тон ее ответов становился все более сдержанным и холодным. Неужели мы близки к разгадке?

Кристер быстро перевел разговор на злополучный ужин:

— Если предположить, пока чисто теоретически, что еда была не просто недоброкачественной, а намеренно отравленной, то история с грибами предстает в ином свете. Была ли у кого-нибудь из гостей возможность положить яд в порцию грибов вашей сестры?

Хедвиг помедлила несколько секунд и вполне логично сказала:

— Была тысяча возможностей подмешать яд в грибы до того, как они попали на стол. Они стояли всю ночь в кладовке. Йерда заглядывала ко мне на кухню, Фея, Виви Анн и Йерк тоже… Сама я хлопотала у плиты и не видела, что делается за моей спиной. Но ведь никто не знал, какая из розеток достанется Адели.

— А кто подавал их на стол?

— Хорошенькая и услужливая няня Феи. Она поставила розетки на поднос и подавала их в произвольном порядке.

— Хедвиг права, — заметил Эйнар, — между прочим, я сам вежливо выбрал розетку и подал ее хозяйке, а потом уже взял одну для себя. И если убийца заранее знал, какая розетка достанется Адели, он был ясновидящий.

Но Кристер не сдавался:

— А в каком порядке вы сидели за столом?

— Я — по левую руку от хозяйки, — пояснил Эйнар, — Йерк Пассас по правую, Аларик Гуннарсон — напротив… Но не думаешь ли ты, что можно сунуть яд в тарелку соседа и никто из присутствующих этого не заметит?

— Не-е-е-ет, — вздохнул Кристер, — хотя меня смущает эта розетка, которую братец Аларик уступил сестре…

Теперь настала моя очередь возражать.

— Мета поставила эту розетку перед ним, он слегка поковырял жаркое вилкой. Но к этому времени он уже так напился, что не смог бы тайком сунуть в еду таблетку или порошок, я бы это заметила. И он вовсе не собирался предлагать Адели съесть его порцию, она сама протянула руку через стол и схватила розетку. Нет, если Адель отравили, то это, без сомнения, случилось, когда мы уже встали из-за стола и разошлись.

— Когда мы пили кофе? — с сомнением спросила Хедвиг. — Но ведь я сама налила ей кофе, и народа в этот момент было много.

Кристер Вийк, единственный из нас, кто никогда не видел Адель Ренман, но хорошо представил ее себе с наших слов, сказал:

— Скорее, ей могли подсыпать яд в бокал. Если не ошибаюсь, она пила коктейль из джина и кока-колы еще до кофе…

Я слегка вздрогнула.

— Да, она ополовинила бокал перед тем, как мы спустились вниз поглядеть на Аларика. Туда еще был подмешан ликер кура-као, зеленый, немыслимого сорта, это был дьявольский напиток даже без примеси яда.

— Кто-нибудь, кроме Адели, пил этот изысканный напиток?

Хедвиг слабо улыбнулась:

— О, нет, остальные были того же мнения, что и Фея. Большинство из нас раньше пробовало этот коктейль в первый и последний раз.

— Значит, было легко отличить бокал Адели с джином, ликером и кока-колой, когда она оставила его?

— Да, он сильно отличался от других по цвету.

— А сколько таких бокалов она выпила в течение вечера?

— Она обычно выпивала только один бокал коктейля, в особенности после того, как пила другое спиртное.

Кристер пристально посмотрел на сине-серые тучи на горизонте и медленно сказал:

— Если Адель Ренман умерла от яда, что еще не доказано, и если яд был у нее в коктейле, что представляется вполне возможным, тогда Фея, очевидно, была свидетельницей убийства…

Я чуть не задохнулась от ужаса и отвращения. Но он безжалостно продолжал:

— Расскажи, что было, когда ты вышла на террасу? В котором часу?

— Ну… я была в комнате Виви Анн. Это было десятичасовое кормление бедной Малявки, я сильно опоздала. Кончила кормить ее в десять минут двенадцатого и сразу поднялась на второй этаж. В большом зале и в соседних комнатах горел свет, и через окна и открытую дверь на террасу мне было видно жемчужное ожерелье Адели и темный напиток в бокале, который она держала в руке. Бокал был полон, я это запомнила, потому что подумала, как бы она не пролила коктейль на свое голубое шелковое платье, ведь она, жестикулируя, велела Йерку позвать всех остальных. Да, там был еще и Турвальд… И Йерда, но она вышла вслед за Йерком, так что мы остались втроем — Адель, я и Турвальд.

— Надо узнать, каким образом она получила этот коктейль. И куда поставила бокал?

— По-моему, на белый столик на террасе. Но точно я не уверена. Ведь ты знаешь, некоторые моменты врезаются в память, а что-то не можешь вспомнить отчетливо.

— В особенности, когда выпьешь лишнее, — бестактно заметил мой муж.

Я проигнорировала его слова и с достоинством сказала:

— Во всяком случае, перед тем, как нам спуститься по лестнице, она поставила бокал, потому что одной рукой взяла меня под руку, а в другой держала сигарету.

— И сколько времени продолжалась суматоха вокруг Алари-ка? Когда Адель вернулась и выпила ожидавший ее коктейль?

Мы с Эйнаром сосредоточенно поглядели друг на друга. Хедвиг машинально взглянула на часы, но никто из нас не мог ответить на этот вопрос. Ведь тогда Хедвиг пошла снова варить кофе, мы с Эйнаром пошли прогуляться по саду и лишь в двенадцать часов все собрались в зале…

Вдруг Хедвиг оживилась.

— Но ведь она именно тогда допила остаток коктейля!

Она торопливо рассказала, что у Адели были свои причуды, например, что она выпивала свой коктейль с джином в два приема.

— Как лекарство. Наверно, так было вкуснее, — Хедвиг печально улыбнулась, — и я помню, что, когда подала ей кофе и попросила отставить бокал, она сначала осушила его до дна.

Кристер задумчиво хмыкнул, а я, как и Хедвиг, оживилась.

— Кто угодно мог отравить коктейль за эти сорок пять минут. Из-за Аларика поднялась такая суматоха, и никто из нас не замечал, что делают остальные.

Кристер вздохнул:

— Боюсь, что Фея права. Определить, что делали присутствовавшие за этот отрезок времени, просто немыслимо. В саду было темно, и вы разбрелись кто куда на сорок пять минут — две тысячи семьсот секунд.