Искательница бед и приключений

– Рубины, – сразу определил Муллим. Он и его подельники толпились позади нас и тяжело, жадно сопели.

– Это Арахнофер, древнее божество, ткач судьбы. Он символизирует терпение, мудрость и хитрость, – пояснил Иверс. – Он охраняет тайные знания.

– Да мне плевать, – отозвался Муллим. – Шагай к нему, профессор, и посмотри, что за той дверцей. Сдается, там не только тайные знания, но и много-много рубинов и золота.

– Нет! – вырвалось у меня. – Это опасно! Смотри...

Чтобы добраться до паука и двери, следовало пройти через весь зал, ступая прямо по каменной решетке. Двигаться предстояло по «нитям» паутины, как по мостикам. Каждая такая дорожка была шириной не больше ладони.

Непонятно, как древнему мастеру удалось вытачить подобную решетку, и как она не разрушилась под собственным весом. Очевидно, не обошлось без неведомых нам технологий.

Но за тысячелетия решетка все же пострадала. В каменной паутине имелось множество прорех. Часть дорожек-паутинок осыпалась, в остальных виднелись трещины.

Ступить на нее означало огромный риск.

– Стой на месте, профессор, – нахмурился Муллим. – Ты мне еще пригодишься.

Он обернулся, вгляделся в толпу.

– Давайте сюда кочевника. Нам от него никакой пользы. Пусть он пройдет первым, отыщет для нас безопасный путь.

Бандиты вытолкнули вперед Аджиба. Эвита вскрикнула и зажала рот обеими руками, ее глаза расширились от ужаса и влажно блестели.

– Муллим, дай мне время, и я придумаю безопасный способ пройти, – рассвирепел Иверс. – У тебя есть веревки? Если бросить крюк и закрепить.

Муллим выразительно покачал ружьем.

– Некогда возиться. Пускай твой проводник идет. Дойдет целым – мы двинемся следом.

Иверс прищурился. Напряг плечи и наклонил голову, как будто прикидывая лучший угол атаки.

– Габриэль, не надо, – торопливо прошептала я, опасаясь, что профессор кинется на Муллима.

Аджиб тряхнул головой и поставил ногу на дорожку, что лучом шла к центру полукруга – двери между лап паука.

Раскинул руки и пошел, как акробат по канату.

Но когда достиг первой дуговой дорожки, повернул направо, чтобы обойти трещину.

Камень крошился под его подошвами, мелкие обломки сыпались вниз и исчезали в темноте колодца, где ревела подземная река.

Мы следили за ним, затаив дыхание. Аджиб напоминал осторожную, но глупую муху, что ползет по паутине навстречу ее жуткому хозяину. Он двигался по ломаной линии, выбирая лучший маршрут. Порой оступался и взмахивал руками для равновесия.

И Аджиб почти дошел. До края зала оставалось лишь несколько шагов по лучевой линии, когда раненая нога его подвела и он оступился. Каменная дорожка хрустнула, и целый сектор решетки разом осыпался.

Не издав ни звука Аджиб рухнул в колодец.

Сзади закричала Эвита. Я крепко стиснула зубы и зажмурилась, грудь словно сжало чьей-то безжалостной ледяной рукой.

Иверс издал рычащий горловой звук, и когда я открыла глаза, увидела, что он будто обратился в каменную статую. Он не дышал, его грудь не поднималась и не опускалась, но от него исходила такая мощная волна горя и гнева, что меня снова скрутил спазм.

Бандиты хранили молчание. Лишь Муллим досадливо выругался:

– Демоны и адская преисподняя! Не повезло. Теперь нужно искать другой путь. Может, остальная часть решетки будет крепче...

– Замолчи! – заорала я на него, давая волю отчаянию.

Мне не верилось, что Аджиб погиб. Он же сын афарской пустоши! Выносливый, ловкий и хитрый!

Но там, где недавно виднелась его фигура, лишь темнел провал. Наш проводник сгинул в бурлящем колодце, мы даже не различили плеска его тела. Его тут же унесло течение.

– Нужно его спасти! Что вы стоите! – кричала Эвита.

Косоглазый бандит так сильно тряхнул ее, что у нее клацнули зубы, и она замолчала, шумно дыша.

Я поразилась ее самообладанию. Эвита выпрямилась и с чувством произнесла:

– Вы поплатитесь за это. Вы все поплатитесь. Мой отец найдет вас и уничтожит.

– Пусть сначала найдет, – хмыкнул Муллим. – Ладно, парни, придется иначе. Татмос, так и быть: кинь крюк.

Вперед вышел угрюмый Татмос, на ходу разматывая канат.

Он встал, широко расставив ноги, и бросил крюк, метя в одну из ног паука. Но промахнулся. Крюк со звоном упал на решетку. Татмос потянул канат назад. Крюк цеплялся за решетку и вернуть его удалось не сразу.

– Опять проволочка, – сердился Муллим. – Давай быстрее, огрызок криворукий!

Раз за разом Татмос кидал крюк. Зацепить его за переднюю лапу паука удалось только с шестой попытки.

Бандит подергал крюк – сидит крепко.

– Ну наконец-то! – воскликнул Муллим. – Давайте сюда белобрысого. Пусть теперь он идет.

Бандиты вытолкнули бледного Озию. Дрожа всем телом, он взялся за канат.

– Да не бойся ты! – прикрикнул Муллим. – Теперь у тебя есть страховка. Будешь крепко держаться – не упадешь.

Я обреченно глянула на тонкие запястья Озии. Аспирант не дружил со спортом и был измучен, как и все мы. Если решетка обрушится у него под ногами, у него не хватит сил удержаться за канат.

– Хватит! – Иверс рванулся вперед.

Разом щелкнули затворы ружей, но профессор, не обращая внимания на ругань Муллима и направленные на него стволы, крепко перехватил канат и зашагал по решетке.

Мне стало так дурно, что в глазах замутилось.

Озия обхватил себя руками, и по его лицу нельзя было сказать, что он испытал облегчение, когда профессор вместо него двинулся в опасный путь.

Иверс шагал широко, совсем не заботясь о том, куда ставит ногу. Натянутый канат вибрировал под его рукой.

«Габриэль ранен, – метались мысли в моей голове. – Он ослаб. Не смотрит под ноги, смотрит только вперед! Габриэль, не оступись, умоляю!»

И профессору повезло. Он прошел по прямой, по линии каната, и каменная решетка выдержала, хоть на ней и появилась пара новых трещин.

Он ступил на площадку между ног паука и задрал голову, глядя прямо в морду чудовища.

Я затаила дыхание. Если бронзовый монстр сейчас оживет и поразит его жалом, значит, древние боги и впрямь отвернулись от нас.