Искательница бед и приключений

Они могут погибнуть. Вдруг начнут обшаривать город и наткнутся на одно из этих чудовищ? Или попадут в другую ловушку? Или их перехватят бандиты?

От волнения и тоски грудь сжимало. В голову лезли удручающие мысли.

Может, меня никто и не будет искать? Габриэль сказал, что знает, как открыть проход в храм. Мои спутники могут уйти, покинуть пещеру. Они осознают опасность; если задержатся, опасность возрастет.

Габриэль умеет принять сложное решение.

Если другого выхода нет, он меня оставит. Он ведь считал меня балластом. Пусть и сказал, что я принесла пользу в экспедиции... но он должен думать об остальных. О своей невесте. Бывшей или настоящей – неважно. Он должен вернуть ее отцу.

Оставить меня – самый разумный шаг.

Я понимала, что Габриэль так не поступит, но продолжала изводить себя сомнениями. Твердила, что не имею права рассчитывать на помощь.

Мне ведь никто и никогда раньше не помогал. С чего все должно измениться? Уж точно не из-за одного стихийного поцелуя.

Кое-как мне удалось задремать, но я вздрагивала и просыпалась от каждого шороха, от надсадного кашля или заливистого храпа.

Опасность была повсюду – здесь, в этой каморке, и за ее стенами.

Утром меня растолкал Муллим и отвел в отдельный закуток. Здесь была выдолблена бездонная яма в полу и имелся кувшин с чистой водой.

Сам встал снаружи – сбежать не было возможности.

– Отойди подальше! Я не могу... когда ты рядом.

Муллим гадко рассмеялся.

– Привыкай, ягодка. Тебе придется проводить со мной много времени. Скажи спасибо, что этой ночью я решил оставить тебя в покое. Мои парни могли обидеться, если бы я забрал тебя себе, а с ними не поделился.

От нарисованной им перспективы меня передернуло. Муллим и раньше был мерзавцем, но после тюрьмы стал еще хуже. Я молча привела себя в порядок и вытерпела, когда Муллим положил мне руку на талию, пока мы шли обратно.

– Сейчас спустимся, и ты начнешь работать, – угрожающе заявил он. – Пусть твой дьявольский дар откроет нам, в чем секрет. Ты должна узнать, как попасть в храм.

В каморке собрались все его подельники: я насчитала шесть человек. Грозными бойцами они не выглядели, но все же были вооружены.

Что они со мной сделают, если я не смогу открыть для них вход? А я не смогу. Мой Дар не всесилен. Я чувствовала, что в скале что-то прячется – и только. Но понятия не имела, как найти и использовать это «что-то».

Снаружи послышался свист.

– У нас гость! – крикнул надсаженный голос. – Профессор явился! Он один и без ружья.

Сердце часто заколотилось, и мне стало не хватать воздуха.

Габриэль меня не бросил, он пришел за мной!

Что же он наделал! Идиот безрассудный!

Двое головорезов ввели Иверса в каморку, подталкивая дулом ружья.

От очередного тычка Иверс споткнулся и чуть не упал. Но удержался на ногах, оскалился и повернулся, сжав кулаки.

Я затаила дыхание. Только бы он не дал волю нраву, не кинулся в драку! Ведь его прикончат на месте.

Но Иверс лишь бросил:

– Полегче!

Он нашел меня глазами и ободряюще кивнул. Я выдавила жалкую улыбку.

Иверс был бледен и изможден, на рубашке расплылось засохшее пятно крови, но двигался он энергично и держался как хозяин.

Меня охватило дурное предчувствие. Габриэль что-то задумал – но как бы не поплатился за самонадеянность.

Муллим выпрямил спину и напустил на себя важный вид.

– Профессор! Какая честь, – он насмешливо поклонился. – Чем обязан?

– Я пришел договориться, – Иверс поднял руки в жесте дружелюбия.

Муллим хлопнул в ладоши и осклабился.

– Рад это слышать. Я ведь человек мирный. Хочу лишь получить мой кусок хлеба... и пригоршню золота, – он вздохнул. – Вот только каждый мечтает меня обмануть, вырвать хлеб изо рта, присвоить мои сокровища. Сокровища моих предков, на которые я имею полное право, поскольку Афар – мой дом. Я имею право брать все, что хочу, в моем доме.

– Твоя матушка не драла тебя ремнем, когда ты воровал варенье из ее буфета? – Иверс удивленно приподнял бровь.

Муллим нахмурился, но, подумав, рассмеялся.

– А ты шутник! Люблю шутников. Они смеются даже с ножом под ребрами. Садись, дорогой, – он кивнул на циновку.

Иверс сел, подогнув ноги.

– Когда я навестил мою матушку пару недель назад, она прокляла меня, потому что я забрал ее сбережения. Но мне они нужны больше, – доверительно сообщил Муллим, жестом приказав приспешнику подать кувшин с пивом. – Моя матушка так же строга и несправедлива, как закон.

Иверс понимающе хмыкнул.

Головорезы расселись вокруг переговорщиков на корточках и жадно внимали разговору. Он шел по принятым в Афаре традициям – с отступлениями, цветистыми метафорами и иносказаниями. Пока все были довольны.

У меня же колотилось сердце, а ногти впились в ладони. Муллим переходил от добродушия к слепой ярости за секунду.

– Мы соперники, профессор, но я понимаю тебя и уважаю. Ты тоже ищешь сокровища. Хотя ты глуп, потому что не оставляешь их себе.

– Я оставляю себе куда большее – знания.

Муллим небрежно махнул рукой.

– Забирай себе знания, а мне дай золото.

– Ты сможешь забрать его, если отпустишь Джемму, – профессор глянул на Муллимо прямо, а слова произнес твердо. – Мы не будем тебе мешать и уйдем, если ты покажешь нам выход наружу.

– Выход? – задумчиво протянул Муллим. – Да, я знаю, где выход. Но если ты уйдешь, вернешься с полицией.

– Нет. Слово профессора.

– Я не учился в академии, твое профессорское слово для меня пустой звук. Джемма останется со мной, потому что она – мой ключ. Ее Дар откроет мне путь в храм.

– У нее не выйдет.

– И что же ты предлагаешь? – хитро прищурился Муллим.

– Сделку.

– Какую сделку, любезный? Ты у меня в руках. Твои спутники прячутся неподалеку. Рано или поздно мы их найдем.

– Ты был откровенен со мной, Муллим, и я скажу тебе правду, – Иверс вздохнул. – Я прослыл как неутомимый искатель знаний. Но наука – удовольствие не из дешевых. Поэтому порой я вынужден идти в обход закона, чтобы достать деньги для моей благородной цели.

– Вот как? – Муллим подался вперед.