Испытание огнем

— Вот это да... — пробормотал я. — Дедушка бы точно не поверил, если бы не был причиной этого сам.

Никак молчал, но глаза его блестели. Он сделал круг вокруг знака, и я поклялся бы — он шёл точно по каплям, которые оставил мимолётный дождь.

— Есть ещё, — сказал я и повернулся к четвёртому углублению.

Оно было совсем другое: не округлое, не ровное, а будто разорванное. Неровные линии, зигзаги, будто сам воздух здесь не мог угомониться. Я наклонился над ним и на мгновение замер.

— Знак Огня, наверное? — спросил я у пса. — Что-то подсказывает мне, он окажется не самым... спокойным.

Никак тихо тявкнул, хвост дёрнулся в сторону, как флюгер.

От капающей с ладони крови почти ничего не осталось. Ранка уже затянулась и теперь пульсировала тупой болью. Я посмотрел на неё и без слов взял нож. Он был уже пропитан моей кровью, металл блестел в красноватом свете знаков.

— Ну, ещё разок, — пробормотал я, делая неглубокий надрез сбоку ладони.

Кровь сразу же потекла, и я начал рисовать. Линии были резкими, напоминающими молнии, похожие на зигзаги в небе. Когда последний штрих был завершён, раздался резкий хлопок, будто кто-то ударил в ладони.

Вспышка. Жар. Я инстинктивно заслонил лицо рукой. Передо мной, прямо посреди зала, из воздуха начал складываться человек. Почему-то возникло ощущение, что больше легко не будет. Так и получилось. Из воздуха постепенно соткалась фигура человека. Фигура, знакомая до неприятных мурашек.

Человек в белой, слегка заляпанной жирными пятнами рабочей куртке широко улыбался. Хотя, скорее это было больше похоже на оскал. Запах дешёвого угля и уксусного маринада ударил в нос. Не нужно было даже напрягаться, чтобы вспомнить — это был тот самый шашлычник с рынка.

Он щурился, притоптывал на месте и ухмылялся.

— Ну привет, дружочек, я заглянул на огонёчек! Гриль разгорелся, угли тлеют, от предвкушения рот немеет! — голос возник из темноты, будто жаркий ветер выдохнул мне в лицо. — Пламя чувствует, когда кто-то тронул его сердце. А ты — тронул. Даже не зная этого. Из мрака выступил Азар. Не ухмылялся. Просто смотрел. Глаза светились, как головешки в костре.

— Столько времени ты шёл к этому. Столько бессмысленных выборов. А всё вело сюда. К последнему щелчку спички. Последнему шагу.Никак зарычал, шерсть на загривке встала дыбом.

— Да-да, зови своего пёсика. Только вот — Он наклонился ближе, голос стал хриплым, гремящим: — Собачка тебе тут не помощник. Она не остановит пламя.

Я стоял не двигаясь. Воздух вокруг дрожал от жара, а знак ещё не был активирован.

— Пять знаков. Пять. Кроме этого останется последний, верно, Станислав? — Он усмехнулся. — Ну-ну, давай, рисуй. Всё равно в конце — ты сгоришь, как и все. Я не шелохнулся, хотя жар давил со всех сторон, как из работающей с двух сторон духовки. В носу щипало от запаха уксуса, как будто я действительно стоял возле мангала, а не в подземелье, окружённый странными рунами и древней тьмой.

— Ну что ж, — выдавил я, — если это твоя идея светского визита, то ты как минимум недотянул с антуражем.

Азар склонил голову на бок. В его глазах — а точнее, в том пламени, что плясало в их глубине — мелькнула короткая искра интереса.

— Вот оно как. Всё ещё шутишь, юморист. Даже здесь. Даже сейчас. Не ждал моего прихода, а? Признайся!

— Честно? — Я шагнул к углублению, в котором уже начинал выводить знак. — Ожидал чего-то более... театрального. Скажем, эффектного выхода через стену пламени, парочку громовых раскатов, аплодисменты демонов. А ты — опять с шашлыком.

— Не шашлык, а инструмент истины, — поправил он назидательно. — Жар, дым, маринад — всё это метафоры. Ты, может, думал, что всё по-настоящему было? А это я тренировал тебя. Прогревал, так сказать. Подрумянивал. А теперь — настало время снимать с шампура. Ты готов, мясцо?

Никак зарычал, едва не прыгая вперёд, но я жестом остановил его.

— Так вот ты кто. Главный гриль-мастер Подземного Мира. А Катя? — я кивнул в сторону алтаря, не отрывая взгляда от его лица. — Она тоже была частью этого рецепта?

Азар откинул голову и, кажется, на мгновение даже рассмеялся. Его смех прозвучал, как потрескивание веток в костре, но быстро прервался.

— Ах, Катюша… Да, да, твоя дорогая. Как ты её звал? «Снежная королева»? Так любил её кроткие взгляды, холодную страсть... А ведь всё было просто. Очень просто. Я отдал приказ. Меня услышали. Всё остальное — дело техники.

— Ты подослал её ко мне. — Я не спрашивал. Это уже не требовало подтверждения. — Но зачем? Чтобы она следила? Подсказывала, где искать древние амулеты? Или просто спала рядом, пока я жевал свой доширак и пытался забыть о предстоящем разводе?

— А ты думаешь, это просто так, что твоя жизнь стала... интересной? — Он шагнул ближе, и воздух между нами задрожал, будто вибрация подземной печи. — Огонь не любит суеты. Он выжидает. Разогревает. Поворачивает медленно. И только потом — вспышка.

Он протянул руку к знаку — но не прикоснулся. Пальцы его дрожали, испуская тонкий шлейф дыма.

— Катя была частью твоего маринада, Стас. Перчинкой. Не слишком острой, не слишком сладкой. В самый раз. Ты влюбился, ты расслабился. А потом — ты стал уязвим. И вот ты здесь.

— Плохо ты выбрал специи, — процедил я сквозь зубы. — Кажется пересолил.Он замер. На мгновение.

— Пересолил? О, друг мой. Её смерть — это только соус. Основное блюдо ещё не готово. Но уже близко.

Я сжал пальцы в кулак, чувствуя, как по коже течёт пот, вперемешку с последними каплями крови, что сочились из раны. Четвёртый знак пульсировал рядом с моими ногами — он был почти готов.

— И всё ради того, чтобы... что? Показать мне, что ты коварен? Что огонь — это не просто температура, а философия?

— Не просто философия, — тихо произнёс Азар, и в его голосе впервые не было насмешки. — Огонь — это суть. Всё началось с пламени. Первый крик ребёнка — это вспышка. Первая мысль — искра. Первое разрушение — костёр. И первая любовь? Пламя. Всё, что стоит помнить — жгло так, что не забыть никогда. Всё, что не осталось в памяти — было холодным. Ты поймёшь это, Стас. И если не сейчас, то позже. Когда вокруг тебя останутся только пепел и пыль.

Я шагнул к знаку, опускаясь на колено.

— Ты же понимаешь, что я не остановлюсь, да?