История дьявола

Однако одобренный духовенством канон не положил конец брожению умов, порожденному страхом перед вездесущим дьяволом. Ибо дьявольскими проделками объявлялись не только неизвестные болезни и, разумеется, «одержимость», но и естественные науки. Когда изобретатель механических часов Герберт д’Орийяк занял папский престол под именем Сильвестра II [782] , ходили слухи о том, что он заключил союз с самим лукавым. Подумать только, он изобрел часы! Впрочем, инквизиция, вплоть до своего последнего часа, всегда проявляла нетерпимость к наукам. Люди часто забывают о том, что, помимо Галилея, церковь преследовала Декарта [783] и Бюффона [784] .

782

Папа (999—1003 гг.) — Прим. переводчика.

783

Рене Декарт (1596 — 1650 гг.) — французский философ. — Прим. переводчика.

784

Жорж Луи Леклерк или Бюффон (1707—1788 гг.) — французский натуралист и писатель. — Прим. переводчика.

Пока теологи вели бесконечную и бесплодную полемику о том, возможно ли, например, искупление нечистой силы, западный мир все больше и больше погружался в темное и вонючее болото — истинное царство дьявола: наступили времена настоящего сатанинского шабаша, когда вера в существование нечистой силы, как ни парадоксально насаждаемая и поддерживаемая именно теми, кто был призван искоренять это вселенское зло, приняла поистине патологическую форму и вызывала у населения почти животный страх. Волна неслыханных по своей жестокости кровавых преступлений, совершавшихся от Божьего имени и с благословения самого папы, захлестнула Европу. И этот разгул темных сил продолжался вплоть до отмены инквизиции. Пятнадцать веков воинствующего мракобесия, поощрения преступных доносов религиозных фанатиков или жадных до наживы негодяев! Пятнадцать отравленных ненавистью окаянных веков бесчестия!

Церковники усматривали дьявола во всем и везде. Его скульптурные изображения можно было встретить на церковном портале и на цоколе кафедры собора. Как и прежде, он представал в обличье козлоногого Пана с головой похотливого мужчины, который давал волю рукам при виде первой встречной юбки. И в этом, очевидно, нашла отражение сексуальная одержимость, характерная для той эпохи, раздираемой противоречиями гностического мистицизма и погрязшей в безудержном разврате. Дьявол, несомненно, распространял вокруг себя вонь серы, а его хвост, так же как и копыта, были раздвоены (что наверняка свидетельствовало о том, что он должен неминуемо сгореть в огне). Видный государственный и церковный деятель VII века Исидор Севильский [785] , весьма просвещенный и образованный для своего времени человек, которого некоторые исследователи считают «отцом средневековья», — весьма сомнительное, даже если и вполне справедливое звание, — также верил в существование бесчисленного племени состоявших из весьма тонкой воздушной материи демонов — инкубов [786] . Исидор Севильский обвинил дуцианов из Богемии в том, что они частенько предавались сатанинским удовольствиям не только с инкубами, но и с суккубами [787] .

785

Испанский епископ (570—636 гг.), автор энциклопедии. — Прим. переводчика.

786

По определению специалистов черной магии инкубы (дьяволы) занимались плотской любовью с женщинами, а суккубы (дьяволицы) преследовали мужчин. Медики называют половой невроз, проявляющийся, например, во время сна, инкубатом и суккубатом. — Прим. переводчика.

787

«Etymologies», VIII; 2. Lindsay, Oxford, 1911.

Следует отметить, что Исидор Севильский не был первым, кто заговорил об ангелах, согрешивших из-за пагубной страсти к земным утехам и прославившихся своими талантами доводить женщин до оргазма несчетное число раз. До него на эту тему высказывался епископ Гиппонский Августин [788] , приобщенный к лику святых и прозванный Блаженным. В прошлом, по собственному признанию, большой ловелас, в своем труде «О граде божием» он уже упоминал об инкубах, назвав их лесными духами — сатирами и фавнами. По старой эллинистической традиции Августин превратил бога Пана вместе с его дриадами [789] в инкубов и суккубов. Некоторые священники усмотрели признаки гностицизма в том, что Августин отождествил материальный мир со Злом, однако никто не захотел вступать с ним в богословский спор. «Нет числа проделкам демонов-инкубов или дьяволиц-суккубов, и верхом безумия было бы отрицать этот факт» [790] , — утверждал он. Конечно, Исидор Севильский не мог произносить вслух все, что думал. Однако и десять веков спустя не столь ограниченный в своих суждениях авторитетнейший католический богослов Фома Аквинский также заявил о том, что и ему известны сексуальные козни демонов.

788

Августин Блаженный Аврелий (354—430 гг.). — Прим. переводчика.

789

Дриады — нимфы, жившие на деревьях — Прим. переводчика.

790

Augustin. La Cita di Dio, XV; 23. Nuova Biblioteca Agostiniana, Rome, 1965.

Всякий раз, когда перед людьми встает проблема великого запрета, среди них непременно находятся такие, кто утверждает, что нарушил этот запрет. Так и в те далекие времена встречались впечатлительные натуры, способные убедить самих себя в том, что им довелось вступать в половую связь с похотливыми демонами. Так, например, славившаяся на протяжении тридцати лет своим благочестием настоятельница монастыря в Кордове Магдалина де ла Круа на исповеди обмолвилась (однако в действительности признание было у нее вырвано под пыткой), что «с двенадцатилетнего возраста совокуплялась с инкубами по имени Бальбан и Патонио и даже с одним особенно бесстыжим демоном, являвшимся к ней в обличье мужчины с козлиными копытами и ликом фавна» [791] . Следует отметить, что преподобная монахиня была из молодых да ранних, хотя и не совсем в своем уме. И откуда ей были известны имена ее сверхъестественных любовников Бальбана и Патонио?

791

Roland Villeneuve. Dictionnaire du Diable. Pierre Bordas & Fils, 1989.

По всей Европе ходили самые нелепые слухи, а рассказов о девицах, изнасилованных весьма прыткими инкубами, было не счесть. Вошло в легенды описание внешнего вида нечистой силы. По свидетельству одних женщин, у инкубов не было спины, другие же утверждали, что от них рождались уроды и чудовища. Однако нет правил без исключений: например, некоторые люди доказывали с пеной у рта, что «Каин, Александр Великий, Платон, фея Мелюзина, Лютер и вся нация гунов» [792] были отродьем суккубов или инкубов. И подобным нелепым сказкам на протяжении долгих веков верили папы, кардиналы, теологи, монахи, простолюдины и крестьяне. В середине XVIII века Даниэль Дефо, «отец» незабвенного Робинзона Крузо, в своей работе «История дьявола», под которой он так и не отважился поставить свою подпись, привел легенду о том, как Кромвель заключил соглашение с дьяволом, по которому получал титул Протектора, однако нечистая сила отказала в королевской короне, что привело Кромвеля в неописуемый гнев, «и он скончался от гангрены селезенки» [793] .

792

Там же.

793

Даниэль Дефо. История дьявола, т. II. Перевод с английского в Амстердаме за счет компании в 1730. Речь идет о насмешке над дьявольскими суевериями, распространенными в те времена. Странно, что это произведение никогда больше не переиздавалось.

И в европейских городах, не имевших в то время канализации, к реальному смраду от нечистот и разлагавшихся отходов добавилась воображаемая мерзкая вонь серы. К несчастью, подобный вздор мог привести на костер любого человека, вставшего кому-нибудь поперек дороги, как и многих слегка помешанных или совсем лишенных рассудка женщин.

Самой известной и загадочной жертвой инквизиции, свирепствовавшей до той поры, пока Французская революция не отрубила щупальцы у гигантского спрута, опутавшего все сферы жизни западного общества, была Жанна д’Арк. Ибо епископ города Бове, верховный судья «священного» трибунала Пьер Кошон обвинил Жанну д’Арк в ереси и колдовстве:

«Жанна, объявившая себя Девой, повинна во многих преступлениях против веры: лжи, колдовстве, хвастовстве, призывах народа к мятежу и насилию, связях с демоном, идолопоклонничестве, возведении хулы на Иисуса Христа, раскольничестве, безрассудстве, отступничестве и ереси».

«Взывающая к дьяволам» — вот под каким лживым обвинением продавшийся англичанам и бывший на службе у церкви трибунал приговорил Жанну к костру, так же как раньше другой трибунал вынес приговор Присциллиану. «Что ты сделала со своим мандрагором?» — вопрошал один из судей. Мандрагором назывался считавшийся сатанинским корень, якобы выраставший под виселицей, после того как у висельника происходило семяизвержение. У Девственницы не было и не могло быть такого корня. Она даже не знала, что это такое. Однако один из «дознавателей» на службе у продавшегося трибунала уверял, что Жанна носила «между грудей мандрагор» [794] .

794

В своей книге Jean d’Arc et la mandragore («Новый взгляд на историю», вышедшей в свет в издательстве Editions du Rocher в 1982 году) Пьер де Сермуаз (Pierre de Sermoise), перечисляя юридические странности процесса над Жанной д’Арк, делает предположение, что Орлеанская Дева все же сумела избежать костра, а на ее месте была сожжена другая женщина, «настоящая колдунья». Такое предположение было бы вполне правдоподобным, если бы обвинение в колдовстве было лишь предлогом для сведения счетов с Жанной д’Арк.

Предъявленное Жанне обвинение может быть приравнено к характерному знамению нашей эпохи: отождествлению с дьяволом всего, что выходит за рамки обычного и общепринятого. Все, что не вписывается в общие правила, объявляется дьявольщиной. Раз Жанна не соответствовала нормам своего времени, значит, была ведьмой. Здесь мы сталкиваемся с аватаром греческого «фоноса» (phonos), согласно которому все, что встречается в природе «в избытке»: слишком большая красота, доброта, ум, храбрость, невинность, — приписывается к дьявольщине. В силу своей обывательской натуры человек не может простить соседу, что у того, например, есть корова, свинья, яблоня или более способный, красивый и рослый ребенок, чем его дети, и он обвиняет соседа в заключении пакта с дьяволом. Вот, пожалуй, в чем состоит самая неприглядная сторона демократии: она не приемлет права человека обладать чем-то лучшим по сравнению с другими людьми. Иными словами, у дьявола была самая что ни на есть плебейская натура и происхождение. В нем воплотилась извечная зависть темного крестьянина, неспособного смириться с мыслью о том, что у соседа в котелке варится больше мяса, чем у него самого. И стоит ли удивляться тому, что в народной среде испокон веков широко распространены всяческие суеверия?

Однако мракобесие пустило глубокие корни и в политике: чтобы заполучить деньги тамплиеров, Филипп IV Красивый обвинил в колдовстве главу ордена храмовников Жака де Моле, который был казнен 18 марта 1314 года после семилетнего судебного разбирательства. Мы не ошибемся, если скажем, что тамплиеры никогда не вынашивали сатанинских замыслов, однако обвинение против них все же было состряпано, и с 1318 по 1326 годы из-под пера папы Иоанна XXII вышли три грамоты, клеймившие «сатанизм» и оправдывавшие судебные процессы. Следует отметить, что на этого папу явно не снизошел Святой дух: в народе его прозвали «Авиньонским банкиром». Недобросовестно относившийся к выполнению своих священных обязанностей, жалкий трус, дрожавший от страха перед королевским престолом с тех пор, как по приказу Филиппа Красивого был похищен его предшественник Бонифаций VIII в Ананьи в 1302 году, папа приговорил к смерти бедных монахов, проповедовавших, что Иисус и его апостолы были бедняками и что алчность противоречит учению Христа. Мы подошли к той поистине удивительной странице в истории христианства, когда глава христианского мира, вместе со служителями церкви, превратился в самого заклятого врага учения Иисуса.

Грамоты папы (буллы) Иоанна XXII были не чем иным, как своеобразной взяткой Филиппу Красивому за то, чтобы он не чинил препятствий коррупции при Авиньонском дворе, названном поэтом Петраркой «западным Вавилоном». «Войдя в комнаты, занимаемые духовными лицами, я увидел менял и прелатов, взвешивавших и подсчитывавших золото, грудами лежавшее перед ними», — писал канцлер Альваро Прелайо, несмотря на то, что всегда выступал на стороне папской церкви [795] . Прелайо только подтвердил слова одного французского священника, однажды разоткровенничавшегося перед Петраркой: «Наши два Климента нанесли церкви такой урон, какой не смогли бы исправить и семеро ваших Григориев вместе взятых» [796] . Оба Климента были пятым и шестым по счету папами, первый из них оказался предшественником пресловутого Иоанна XXII, приложившего немало усилий, чтобы перевести папский двор в Авиньон.

795

Alvaro Prelayo. De planctu ecclesia. Цитируется Людвигом Пастором (Ludwig Pastor) в книге The History of the Popes from the Close of Middle Age, в 6 томах, вышедшей в свет в издательстве F.I. Antrobus в Лондоне в 1891—1898 гг.

796

Francois Petrarque. Lettres sans titre. Develay, Paris, 1885.