История дьявола

Дьявол был необходим королям, чтобы держать в страхе врагов и оправдывать лихоимство, а папские буллы служили прикрытием творимого повсюду беззакония. Правители использовали дьявола в качестве дымовой завесы, чтобы скрыть тайные замыслы или гнусные намерения. Если бы короли и папы той эпохи хотя бы немного верили в дьявола, то пришли бы в ужас от низости своих деяний. На потребу черни Сатана превратился в пугало, и весь горький парадокс заключался в том, что с помощью этой вымышленной фигуры — Князя тьмы, был завоеван и покорен весь мир. Так же, как в Иране или в Месопотамии, религия оказалась орудием в руках политиканов. Следует ли напоминать, что папство было не чем иным, как преходящей властью?

Сильным мира сего было легче обделывать свои темные дела, когда народ пребывал в невежестве и погряз в суевериях и иррационализме. С самого начала всячески поощрялась пророческая деятельность духовенства, находившегося на службе у власть предержащих, а истинные пророки подвергались гонениям. Политизация веры проявилась в туманном заявлении Реймсского епископа Ремигия, которого мы называем «нашим» святым Реми, ибо он способствовал распространению христианства среди франков, став основателем Теруанского, Арасского и Лаонского епископств, обратив в христианство и короновав Хлодвига в 496 году:

«Сын мой, знайте, что такова была воля Божья, чтобы королевство Франции защищало римскую церковь — единственную церковь Христа. Наступит день, когда это королевство станет самым могущественным из всех других государств. Границы протянутся до рубежей Римской империи, и все покорятся его власти; господство будет длится до скончания времен» [797] .

В этих довольно опрометчивых и претенциозных словах сквозит явное желание разбудить честолюбие Хлодвига и поставить церковь выше королевской власти. Увы, а может быть, к лучшему, что мы так и не покорили все государства, и в 1993 году население Франции составляло всего лишь 1,2 % населения мира. К когорте более или менее зарвавшихся церковников присоединились и другие прелаты. Так, два с половиной столетия спустя архиепископ Рабан Мор [798] превзошел в своих высказываниях самого Св. Ремигия:

797

Pierre Carnac. Propedties et prophetes de tous les temps. Pygmalion. Gerard Watelet ed., 1991.

798

780—856 гг.

«К концу времен (по-видимому, эта тема особенно волновала людей и вызывала у них священный ужас) потомок королей франков будет властвовать над всеми королевствами, ранее входившими в состав Римской империи. Этот король станет последним и самым великим повелителем на земле. По окончании славного правления он направится в Иерусалим и оставит корону и скипетр у подножия горы Елеонской в Гефсиманском саду. Вот так закончится история Святой Римской империи и христианства» [799] .

799

Pierre Carnac. Propheties et prophetes de tous les temps. Pygmalion. Gerard Watelet ed., 1991.

Видали? Немало воды утекло с той поры, как распалась Святая Римская империя, а конец времен так и не наступил. Однако не это было главным; ведь сказать можно все что угодно, и досужие сплетники еще бы долго судачили, если бы французские революционеры не свернули шею этим болтунам, а заодно и тысячам других ни в чем не повинных людей. В мрачную эпоху средневековья было немало законников, которые, стараясь не отстать ни на шаг от мифотворцев всех мастей, вносили свою лепту в составление бесконечного списка демонов с указанием их проделок и связанных с ними преступлений. Не вызывает сомнения, что все эти преступления были такими же вымышленными, как и сами демоны.

Так, доминиканец по имени Николас Эймерик, подвизавшийся в XIV веке в роли главного каталонского и арагонского инквизитора, власть которого распространялась также и на Валенсию и Майорку, написал мерзкий труд под названием «Руководство для инквизиторов» (Directorium Inquisitorum). Надо сказать, что предшественник пользовавшегося мрачной известностью Торквемады [800] Эймерик также вошел в историю, как самое страшное чудовище из всех, которых породила эта поистине дьявольская машина, какой была инквизиция: его жестокость внушала в народе такой страх, что церковь была вынуждена отказаться от его услуг. В первой части своего «руководства» Эймерих описывает три разновидности культа дьявола: поклонение, состоявшее в восхвалении дьявола и самобичевании в его честь, смешение имен демонов с именами блаженных, «использование круга или некромантии, любовных напитков, колдовских колб и волшебных колец». И вот все те же кольца оказались темой французских судебных новостей в начале девяностых годов нашего столетия [801] .

800

Томас де Торквемада, испанский инквизитор, осудивший за восемнадцать лет (1480—1489 гг.) более ста тысяч человек. — Прим. переводчика.

801

Roland Villeneuve. Dictionnaire du Diable. Pierre Bordas & Fils, 1989. Напомню только, что дело магических колец рассматривалось судом, который призвал к ответу ведущую телевизионной программы на телевидении. Это судебное разбирательство представляет интерес еще и потому, что правосудие впервые косвенно осудило глупость, а уже потом распространение заведомо ложной информации.

Самое печальное заключалось в том, что в те далекие времена подобный вздор считался противоправным действием, нарушавшим закон, и стоило только донести куда следует о том, что кто-то восхвалял дьявола или же не совсем обычно себя вел, как того человека тут же хватали и волокли на костер. Ибо на страже закона стояла инквизиция, действовавшая с IV века, хотя официально была учреждена в 1184 году буллой папы Луция III при поддержке императора Фридриха I Барбароссы [802] . Так, светская власть, оказавшаяся на службе у инквизиции, обрушилась всей своей мощью на еретиков и раскольников, и с той поры регулярно отправляла в ссылки, конфисковывала собственность, разрушала жилища, предавала анафеме, лишала гражданских прав и, конечно, при «отягчающих» вину обстоятельствах, приговаривала к смертной казни с благословения папы Иннокентия III. Однако конфискация имущества у одних приносила огромные барыши другим.

802

Как указывается в статье «Inquisition», опубликованной в Encyclopaedia Britannica за 1960 год, было бы неточным утверждать, что инквизиция появилась только в XIII веке, ибо ее структуры начали формироваться с IV столетия, о чем свидетельствует вышеупомянутая расправа над Присциллианом, осужденная многими духовными лицами. «С X по XII век во Франции, Италии, Англии было казнено множество еретиков, закончивших свои дни на костре или виселице».

В самом деле, с 1054 года формально отделенный от Восточной церкви католический Рим стремился стать полноправным наследником языческого Рима, творца и блюстителя имевших мировое значение законов. А для этого он должен был обладать политической и финансовой властью.

Причины последовательного ужесточения властей, приведшего к учреждению инквизиции как института власти и введению смертной казни, очевидны: во всей Европе в результате союза короны и церкви, основанного на божественном праве и религиозном посвящении, враг одних стал ipso facto противником других. Если любое раскольничество и всякая ересь представляли угрозу для церковной власти, они в то же время расшатывали троны христианских царей и королей. Так, с X по XII век процессы над «колдунами» устраивались не только по инициативе церковников, но большей частью инспирировались власть предержащими, опережавшими действия духовенства. Принимая решения, светская власть легко манипулировала законами, тем более что такое чувство, как милосердие, и вовсе было ей чуждо. Следует подчеркнуть, что введение смертной казни в качестве меры наказания для раскольников, еретиков, «колдунов» и «ведьм» противоречило мнению святого Иоанна Хризостома [803] , который заявил, что «предать еретика смерти означало бы совершить на земле ничем не искупимое преступление» [804] .

803

Иоанн Златоуст (Хризостом) — константинопольский патриарх (с 398 г.), бичевавший пороки духовенства и призывавший к аскетизму. — Прим. переводчика.

804

«Inquisition». Encyclopaedia Britannica. 1960.

Однако к мнению Златоуста (Хризостома) никто так и не прислушался. На горизонте уже забрезжила новая опасность, внушавшая правителям и церковникам такой же страх, какой дотоле они сами сеяли в народе. И единственным средством, способным, по их мнению, защитить их, была инквизиция. А угрозой для них стало учение катаров.

Катары [805] , в самом деле объявившие себя «чистыми» христианами, казалось, возрождали для католического духовенства уже подзабытый ими былой кошмар под названием «гностицизм», с которым церковь неустанно боролась на протяжении первых пяти веков своего существования. В самом деле, катары считали Сатану предвечным началом, создателем всего материального в этом мире (что, впрочем, проповедовал сам Иисус). Согласно их учению, дьяволу было подвластно все преходящее, от желаний до смерти, а земля представлялась катарам настоящим чистилищем, где человек был обречен искупать свои грехи до тех пор, пока не обретет право на царство небесное. Однако его не примут на небеса, если при жизни он не станет «новым Адамом», каким был Иисус. Если человек не достигнет подобного совершенства, ему придется снова перевоплотиться и пройти еще один жизненный цикл. Катары провозгласили себя посланцами Иисуса, носителями добра и духовного начала.

805

От греческого слова katharos — чистые, члены еретической секты, считавшей материальный мир порождением дьявола и изобличавшей католическое духовенство. — Прим. переводчика.

Служители церкви имели серьезную причину для беспокойства: катары отрицали такой основополагающий догмат христианской религии, как Воскресение. Они не признавали также таинства крещения, трактовавшегося церковниками как приобщение к Христу путем искупления первородного греха. Катары совершали так называемый обряд «утешения» или consolamentum, бывшее своего рода крещением огнем. Но, что еще хуже, основанная катарами параллельная церковь, — ибо их духовную элиту составляли так называемые «совершенные», — отличалась большой организованностью и имела огромное влияние на простых верующих, преклонявших колени перед священниками, когда они обращались к ним с просьбой помолиться за них. В самом деле, только «совершенные», на которых снизошел Святой дух и потому посвященные в таинство общения с небом, могли напрямую обращаться к Богу и взывать к его милости.

Другими словами, катары представляли собой опасность для папской власти. Если поначалу они выступали только с теологической полемикой, то впоследствии стали вмешиваться в политику, что угрожало финансовым интересам официальной иерархии.

Не ограничившись отказом от обряда крещения, катары отвергли также таинство причащения: они лишь символически раздавали освященный хлеб, но не верили в то, что, вкушая хлеб, поклонялись Телу и Крови Христовой. И, наконец, последнее, что больше всего вызывало гнев священников: во время церемонии отречения, весьма отдаленно напоминавшей католическую конфирмацию, посвящаемый должен был отречься не только от Сатаны и его сотоварищей (то есть армии демонов), но и от «церкви, проституциирующей своими преследованиями» [806] . Названная едва ли не продажной девкой, церковь должна была принять вызов. Однако, прежде чем взять реванш, ей пришлось еще некоторое время закрывать глаза на деятельность секты, ибо не все верующие христиане прониклись сознанием того, что «совершенные» не были людьми доброй воли.

806

Borislav Primov. Les Bougres — Histoire du pope Bogomile et de ses adeptes. Payot, 1975.