Иван Премудрый

– Недавно совсем, месяца три прошло, бочку прибило к берегу.
– начал рассказывать Старик.

– Знаю.
– прервала рассказ Золотая Рыбка.
– Ты дело говори.

– В бочке той женщина с парнем оказались.

– Старик, ты или дело говори или поплыла я домой. Что-то неважно я сегодня себя чувствую.

– Извини, Золотая Рыбка, извини, не знал. Царевича Гвидона какие-то люди похитили, спасать надо.

– Так бы сразу и сказал, а то развёл тут.
– хмыкнула Золотая Рыбка.
– Иди домой, всё сделаю. Не я конечно, есть кому освободить твоего царевича и, - Золотая Рыбка на пару секунд задумалась.
– и не только освободить. Иди домой. Да, женщин своих успокой. Скажи, ничего плохого с царевичем не случится.

– Правда?
– глупый вопрос, но Старик его всё-таки задал.

– А вот хамить не надо. Обидеться могу.
– Золотая Рыбка вильнула своим золотого цвета хвостом и исчезла.

Волна же, только что неподвижно стоявшая перед Стариком, получив свободу и то ли слишком обрадовавшись этому, то ли со злости, с гораздо большей силой накатила на берег и уж неизвестно как это у неё получилось, окатила Старика, всего, с ног до головы. Старик нисколько не обиделся на Золотую Рыбку, а больше окатить его морской водой некому было. Отряхнулся, да и не сильно попало, похлеще случалось, постоял ещё немного, посмотрел на бушующее Самое Синее море, развернулся и направился к лошади.

Лошадь же, насколько ей позволяла её напрочь лишённая мимики лошадиная морда, изобразила на ней, плюс, глаза: "Что, домой? Ну ты Старик, даёшь!". Права оказалась лошадь, Старик вскочив на привязанный тулуп, развернул её по направлению к дому, слегка дёрнул уздечкой, и всё, на этом его телодвижения закончились, телодвижения лошади начались. Погонять не было смысла, да и если рысцой или вскачь, трясёт сильнее, а значит думается хуже. В том, что царевича Гвидона похитили люди нового князя, Старик нисколько не сомневался - больше некому было. А вот зачем царевич ему понадобился, тут да хоть всю голову сломай, не догадаешься. Ну и, Старик разумеется нисколечко не сомневался, что Золотая Рыбка вызволит царевича и сделает всё это в лучшем виде. Так что, надо ехать домой. Можно было конечно остаться здесь и повозиться со своим рыбацким имуществом, что сделать всегда найдется. Но дома Царица со Старухой, которые сейчас места себе не находят и наверняка, как только Старик за порог, опять плакать да причитать принялись. Хоть и невеселое это занятие - женщин успокаивать, а никуда не денешься, придётся.

Так, или приблизительно так думал Старик возвращаясь домой от Самого Синего моря. Погружённый в свои думы, он совсем не заметил одинокого лебедя кружащего в небе, не до него было.

***

Пока ехали до города детину этого пришлось ещё разок успокоить - очухался и дергаться начал, чуть с лошади не свалился. Пусть полежит в спокойном состоянии, решил Тимофеев ватажник, на чьей лошади пребывал царевич Гвидон и разочек огрел его свинчаткой по голове. Так лучше будет, и ему, и вообще всем.

До города доехали спокойно, без каких-либо неожиданностей и происшествий. По городу тоже проехали тихо и спокойно. А по другому и быть не могло. За то недолгое время, что Тимофей со своими людьми состоял на службе у Ивана Премудрого, люди те, успели привести народ к такому порядку, что шапка на голове шевелиться начнёт. Нет, они не разбойничали и не безобразничали. Уж если Тимофей приказал вести себя пристойно и строгость соблюдать, зачем безобразничать? Вспомнив свой недавний промысел, вольный Тимофеев народ начал поступать точно также, ну почти точно также.

Ведь оно как в нашей жизни происходит? Для чего все эти законы и правила придумываются? Правильно, для того, чтобы их нарушать! А для чего другого они ещё нужны? Народ и без законов-правил прекрасно живёт и себя чувствует. Но когда нарушать нечего скучная жизнь начинается, хоть волком вой. В этих случаях народ начинает водку каждый день пить и с жёнами своими скандалить. А так, нарушил чего-нибудь, в законе прописанное, глядь: и жизнь начала улыбаться, и тёща, не такая уж мегера оказывается.

А люди Тимофеевы, они что, не люди? Люди конечно. А раз так, им тоже улыбающаяся жизнь полагается. Вот они и заставляли её улыбаться. Бывало остановят какого-нибудь мужичка и с вопросом к нему: "А почему это, мил-человек, ты здесь идешь?" Заметьте, не,куда или зачем, а почему? Ну вот что ты ответишь, когда тебя так спросят? Вот и мужичок тот не знал, что ему отвечать, а потому давал какую-то денюжку и был отпускаем с пожеланиями наилучшей жизни и крепкого здоровья. Так и жили: что люди Тимофеевы, что не Тимофеевы. И заметьте, все были друг другом довольные.

Оно всё это разумеется к царевичу Гвидону никакого отношения не имеет. Это я так, чтобы в курсе были. Пока ехали по городу, встречный народ на всякий случай шарахался в стороны или жался к заборам, наверное денег при себе не было. Но в этот раз людям Тимофеевым было не до прохожих и не до их жалких медяков. Впереди, чуть-чуть ехать осталось, их дожидалась княжеская, и как Тимофей сказал, очень щедрая награда.

***

Приехали. Царевича Гвидона, так в бессознательном состоянии и продолжавшего находиться, погрузили на плечо самому крепкому и тот отнёс царевича в специально подготовленное для него помещение. Никакая это не тюрьма была: вы что, совсем что ли?! Обыкновенная комната. Ну разве что обстановка и мебель не такими богатыми были, как у Ивана Премудрого. Да и зачем царевичу та мебель требовалась, если он бессознательным был? Кровать есть, на чём лежать и дожидаться когда сознание вернётся и на том спасибо.

Сначала Тимофей удостоверился, что привезённый человек, Тимофей не знал, кто он такой, да и какая разница, жив и скоро должен прийти в сознание. Затем, как и обещал, выдал "отважной четверке" обещанную награду и ещё раз предупредил, чтобы не вздумали гулять да веселиться, а находились при полной готовности, мало ли что? Ну а после всего этого Тимофей отправился к князю Ивану Премудрому докладывать о проделанной работе.

***

Несмотря на ранний час, Иван Премудрый находился весь в трудах и заботах - опять писал что-то. Тимофей хоть и относился к грамоте и прочим учёным вещам с уважением, всё-таки не понимал, зачем они нужны, да ещё в таком количестве? Взять к примеру того же князя Ивана Премудрого, почитай каждый день только и занят тем, что сидит, и пишет, пишет. А что он такое пишет? И самое главное - для чего? В большей степени Тимофея интересовало и беспокоило "для чего?", вернее, для кого? А вдруг как кто-нибудь не тот прочтёт, а там, Тимофей в этом не сомневался, и про него написано:

– Князь, твое приказание выполнено.
– войдя в княжеский кабинет и слегка поклонившись сказал Тимофей.
– Парня какого-то привезли. На крестьянина не похож, хоть и одет по крестьянски.

– Привезли говоришь?
– Иван Премудрый оторвался от своего написательского занятия.
– А сколько лет тому парню?

– Лет двадцать, может чуток побольше или поменьше.

– Двадцать говоришь? Понятно.
– Иван Премудрый вдруг заходил по кабинету, видно было, думает.
– Тогда все сходится.