Книга чародеяний

Арман молчал, Берингар ждал, стоя перед ним совершенно открыто, и казалось, что он — мишень, ожидающая стрел. Когда Арман наконец-то понял, он не мог скрыть от себя своего недоумения — не смог он скрыть его и от Берингара, хотя понимал, что поступает не очень хорошо. Все события, пропущенные моменты и двусмысленные фразы разом сложились в голове Армана, восполнив пустующее окно мозаики, и только одного ему не хватило. Он поднял глаза на Берингара, испытывая нечто среднее между неловкостью и страхом, и успел заметить печаль на его лице.

— Извини, — сразу сказал Арман. — Я не замечал…

— Мы все приносим себя в жертву своей работе, — медленно ответил Берингар. — Но это не значит, что мы перестаём быть людьми. Всё это время я старался защитить её, оставаясь при исполнении… Что ж, пожалуй, я слишком старался.

— Я не хотел тебя задеть, — Арман понимал, что поздно это говорить, и всё равно сказал. — И сейчас не хочу, но дело в том, что… Это очень благородно с твоей стороны, правда. Я буду ценить до конца жизни. Но моя сестра выйдет только за того, кого любит…

Только произнеся это вслух, Арман понял, что именно упустил. Было поздно — он не стал забирать слова назад, только покачал головой. Выглядело так, словно он лучше знал мнение Адель. Выглядело так, словно он был уверен — она ни за что в жизни не посмотрит на Берингара, как на своего жениха.

— Это так, — кивнул Берингар. Владел он собой мастерски или просто был ко всему готов. — Но, как я уже говорил, времени мало, попробовать стоит. Если тебе нужно подтверждение: я люблю её больше жизни. Дай мне своё согласие, и, если Адель скажет «нет», я больше никогда в жизни не притронусь к ней.

Это было обещание, это была клятва. Арман вспомнил совершенно не к месту, как в доме Росицких Берингар непонятно с чего предложил первый тост за любовь.

Пока он колебался, время утекало сквозь пальцы. Группа магов во главе с Эрнестом Хольцером закончила совещаться, и они двинулись клином сквозь толпу по направлению к Адель.

— Арман, время, — быстро сказал Берингар. — Я понимаю твои сомнения, но сейчас не до них. Доверься мне…

— Просто согласись, ты ничего не изменишь, — прошипел Милош, нервно наблюдающий за Хольцером. — Ну же!

— Я согласен, — бесцветным голосом сказал Арман. — Если она согласится…

Удовлетворённый, Берингар кивнул и скрылся в толпе. Арман уже понял, что эти двое действительно любят друг друга, но не мог поверить в чувство со стороны Адель. Он всё ещё видел Бера так, как видела сестра прежде — он знал, что их следопыт может быть совершенно другим человеком, но не имел возможности в этом убедиться, поэтому невольно ожидал провала. Как Адель могла полюбить его — и как она вообще могла кого-то полюбить?

Маги приближались к Адель. Берингара не было видно. Арман слушал вполуха, что ему говорит Милош, и с отвращением осознавал свои чувства — он чувствовал себя опустошённым, потому что понимал, что от него всё скрыли. Он всё пропустил, он ничего не видел, ему никто ничего не сказал; он зря обидел Берингара, буквально дав ему понять, что сестра его не полюбит… Он ревновал, потому что не мог иначе, и он ненавидел себя за эту ревность. Все эти эмоции притупились, и ни одну из них Арман не испытывал в полной мере. Единственное, чего ему сейчас хотелось — провалиться сквозь землю или не быть собой.

— Арман, — в сотый раз позвал Милош. — Успокойся. И извини…

— За что? — переспросил Арман так же безразлично. — Ты был прав, я не вижу дальше своего носа.

— Это мы были неправы, — мрачно возразил Милош. — Дошутились, как всегда. Было забавно ждать и делать ставки, когда ты заметишь, но… честно говоря, дундук — это я. Знал же, что у тебя своих проблем по горло.

Пока они говорили, Арман снова заметил Берингара. Тот почему-то направлялся не к Адель и не к Хольцеру, а наперерез последнему, пробираясь через толпу. Он был похож то ли на хищника, то ли на охотника, приметившего жертву и сосредоточенного на том, чтобы её не спугнуть.

— Ладно, — пробормотал Арман. — Я потом обо всём подумаю, только скажи, она согласится?

— Да, — заверил его Милош и для большей убедительности кивнул. — Да, она согласится.

— Почему она мне ничего не сказала? — Арман заметил, что у него сорвался голос, но только махнул рукой. Он уже не мог выкручиваться и врать, а Милош — друг, можно не врать при друге. Можно ведь?

— Не уверен, но она пыталась несколько раз. — Милош явно проявил себя более наблюдательным человеком. — Не знаю, что там у вас с сестрой происходит, но, мне кажется, Адель просто не знала, с чего начать. Ты ведь не ждал такого, верно?

— Не ждал…

— Вот видишь. А Бер прекрасно знал, какую ты скорчишь рожу, я бы на его месте вообще тянул до последнего, — пожал плечами Милош. — Но знаешь… они неплохо смотрятся вместе. Я бы даже сказал — хорошо! Не как мы с Эвой, конечно…

Он не закончил шутить и чертыхнулся: толпа расступилась, открывая дорогу к Адель. Арман против воли подался вперёд, и Милошу пришлось удержать его, не дав разбавить всеобщий хаос ещё и своим присутствием. К этому моменту Арман снова начал соображать и делать выводы, которые почти успокоили его: Берингар в любом случае был на их стороне, он не позволит забрать Адель, даже если это неправда и она откажет, он поможет им… потому что любит её, Арман понял этот взгляд и никогда его не забудет.

— Адель Гёльди!

Голос Хольцера. С ним раз, два, три старейшины… Берингар был слишком далеко. Арман сжал зубы. На его глазах Берингар остановился, не приближаясь более к Хольцеру, вытащил из кармана — чужого! — табакерку и поднёс её к губам; произнёс несколько неслышных слов, дунул и убрал на место. Хольцер вскрикнул от боли: табак попал ему в глаза, направленный магическим потоком. Те же чары в своё время направляли труху листьев, помогая им найти дорогу в деревню Кёттевиц.

Берингар продолжил движение в сторону Адель. Та не видела его, глядя расширенными глазами на Хольцера… Дед Лауры быстро оправился, протёр слезящиеся глаза и ускорил шаги. Он был гораздо ближе. Берингар снова исчез из вида — опустился на корточки и что-то пробормотал, коснувшись ладонью пола. Лёгкий шепчущий ветерок, какой часто указывал им путь, прошелестел по залу и взвихрил юбку ведьмы, стоявшей на пути у Хольцера. Тот споткнулся, но не упал — его поймал за локоть старейшина.

Этот манёвр всё равно дал время, и теперь Берингар был на одной линии с ними. Двигались они примерно с одинаковой скоростью; Арман почти не дышал, жалея, что сам не может вмешаться.

— Адель Гёльди!

Старшие колдуны явно что-то придумали: они лучились уверенностью. Адель гордо вскинула голову — она ничего не боялась и была готова дать бой, и только слабая скованность, заметная отсюда лишь Арману, давала понять, что она боится. Боится этого самого боя: если Адель станет драться сейчас, даже ради самозащиты, это будет сродни признанию в том, что она опасна и неспособна сдерживать себя.