Книга чародеяний

Лотта протянула ключ. Арман сполна оценил, как пошатнулась чаша весов – несмотря на главенство ведьмы в каждой семье, здесь рыжие дамы выглядели лишь спутницами. А вот среди гостей предпочтение отдавалось колдунье… Интересно, задумался он, знает ли сестра, что надо делать. Если они с Бером придут, он не сможет ей помочь.

– Всё прекрасно, – Дарра О'Лири расплылся в улыбке, отчего веснушки на его лице образовали новое созвездие. Он отнял ключ от уха, где слушал ему одному ведомые голоса, и вернул Лотте. – Проходите, дорогая Шарлотта, я вас помню. Рад познакомиться, господин Гёльди.

– Взаимно, – Арман пожал руку сначала Дарре, потом его брату Кормаку. Кормак больше молчал, предпочитая общаться взглядом, и стало ясно, как они на пару обрабатывают людей. Поди ещё пойми, кто из них лучший гипнотизёр!

К сожалению, на крыльце никто не задерживался, и на этом разговор был окончен. Арману пришла в голову мысль, не выловить ли посреди бала братьев О'Лири для делового разговора, чем он тут же поделился с Шарлоттой.

– Не думаю, что получится, – покачала головой та. – Понимаю, ты хочешь побольше узнать о гипнозе и кто так заклял вашего писаря, но О'Лири живут слишком далеко и вряд ли захотят вмешиваться, даже если что-то знают.

Арман задумался. Он помнил, что книга по своему содержанию вышла по большей части европейской – за истории с других земель отвечали послы и гости, но группа Берингара ни разу не пересекала моря, чтобы добыть какую-то информацию. Чайома, добрая подруга пана Росицкого, помогла им составить главу об африканской магии, теме настолько же благодатной, насколько тайной, и Арман краем уха слышал об индийских ведунах, специально прибывших после очередного общечародейского собрания для дополнения книги. С той стороны Ла-Манша их регулярно навещал сэр Дерби, а вот ирландцев не было. Много кого не было, что уж теперь, хотя Берингар клялся – приглашения и просьбы разослали во все уголки известного магического мира. Многие предпочли хранить свои тайны, и, раз он впервые услышал о братьях О'Лири как о хозяевах замка, от них не стоило ждать большей откровенности и тем более – помощи в расследовании.

Знакомых лиц вообще попадалось крайне мало, несмотря на то, что Арман изъездил пол-Европы. Отшельники, которых они повстречали на своём пути, подобных мероприятий не посещали, да и некоторые известные лица тоже брезговали – госпожа посол Франции мадам дю Белле Арману не встретилась. Внутри замок оказался не так велик, как предыдущее место сбора магов. Пройдя по длинному коридору, украшенному цветами, они с Шарлоттой оказались на пороге основного бального зала.

– О, проклятье, – вздрогнул Арман, когда ему в ухо задудела дудка. – Что за…

Лотта с трудом сдерживала смех, хотя нечто среднее между фырканьем и хрюканьем у неё всё-таки вырвалось. Вот уж об этом могла и предупредить. Глашатай, чёрт его возьми!

– Шарлотта Дюмон и Арман Гёльди! – громко возвестил человек, на которого Арман даже смотреть не хотел после дудки, и они наконец смогли войти.

Арман хотел рассмотреть убранство зала, но после объявления пришлось рассматривать лица – все обернулись ко входу. Дело было не в Шарлотте. Фамилия Гёльди по-прежнему будоражила умы людей, а после истории с книгой Арман стал почти так же известен, как сестра. У него не было репутации неуправляемой бешеной ведьмы, опасной для общества, а вот загадочный и таинственный ореол вокруг оборотня-сироты… Многие подходили знакомиться, кое-кто переходил на другую сторону зала. Оборотней нередко боялись, им не доверяли даже свои. Арман уже знал об этом, так что не удивился и не обиделся.

– Пойдём выпьем, пока не началось, – шепнула Лотта.

– Вот за это я тебя и люблю, – в сердцах сказал Арман и последовал за ней, вежливо ускользнув из поля зрения сэра Дерби. Английский посол был, разумеется, добрым другом пана Росицкого, но как-то Арман в последнее время устал от послов.

Шарлотта привела его к столу, накрытому традиционными для осеннего бала блюдами. Больше всего здесь было яблок – в карамели и в сиропе, в ирисках и в желе, в пирогах и просто так. Тут и там рассыпались орехи, изюм и другие сухофрукты, а кексы с изюмом пользовались немалой популярностью – от них частенько оставались одни крошки, пока слуги О'Лири, шустрая молодёжь с брошами в виде котов, не приносили новые. Зато с выпивкой никаких проблем: такого количества разнообразных пуншей Арман ещё не видел.

– В основном цитрусовые, – инструктировала Лотта, ведя его вдоль бочонков, графинов, кувшинов и наполненных бокалов. – Есть на вине, на бренди, на роме и на фирменной настойке О'Лири. С последнего уносит, как в шабаш на метле, я бы для первого раза предложила тебе с вином…

– Твой широкий кругозор просто поражает, – хмыкнул Арман, присматриваясь к напиткам. Ему приглянулось пряное вино, от которого упоительно пахло гвоздикой, корицей, перцем и мускатным орехом. Бокал ещё дымился, подогреваемый магией.

– А, – небрежно отмахнулась Лотта и схватила цитрусовый пунш с ромом. – После настойки О'Лири он и вовсе становится необъятным. Отличный выбор!

– Благодарю знатока. Что там плавает?

– Жареный лимон, – с готовностью объяснила Лотта. – Очень вкусно. Кто-то предпочитает апельсины или лайм, но лайм теряется в этих специях, не рекомендую.

Они выпили, и Арман наконец смог осмотреться. Поверх голов гостей виднелись стены, украшенные цветами, разноцветные огни в лампах, свечи под потолком – казалось, что они парят сами по себе, но цепи Арман всё-таки разглядел. Ничего особенного он не обнаружил и убедился, что сюда приходят либо за танцами и едой, либо за интригами и сплетнями. В глубине души его тянуло ко второму, но почему бы и не повеселиться? Милош бы гордился.

Арман подозревал, что большинства друзей сегодня не увидит. Берингар наверняка счёл мероприятие опасным для Адель, Милош женился на не-ведьме, его брат был холост, а сёстры – слишком малы. Чета Росицких могла прийти, если пани Эльжбета снизойдёт до бала после шабаша, и у Лауры с её многочисленными родственниками был шанс. Новые знакомства интриговали и будоражили. Арман уже понимал, что среди магического сообщества раздоры и скандалы не хуже, чем у прочих, но к нему пока никто не придрался – либо боялись молча, либо подходили представиться без всякого стеснения. Шутка ли, потомок Гёльди, участник создания книги и оборотень к тому же! Шарлотту это только развлекало и радовало, она не расстраивалась из-за нехватки внимания к собственной персоне. И тут произошло следующее.

– Агата Дюмон и Шарль-Луи Дюмон! – проорал глашатай.

– Ох, – простонала Лотта. – Мама всё-таки написала дяде. Придётся знакомиться, ненаглядный ты мой.

Честно говоря, Арман не понял её страданий – Агата и Шарль-Луи показались ему несколько заурядными, но вполне безобидными людьми. Матушка Лотты не проявила особого интереса к кавалеру дочери, а Шарль-Луи и вовсе сразу заспешил к столу. Самым смешным в их коротком разговоре было то, что Агата действительно напоминала курицу: что-то в её лице, будто стянутом к носу, делало её похожей на домашнюю несушку. Оно не казалось глупым, это лицо, но каким-то отсутствующим: когда Агата смотрела на дочь, её взор будто проходил насквозь, обращаясь к кому-то далёкому и невидимому, более интересному, чем Лотта.

– Ну и всё, – выдохнула Шарлотта, когда её родственники пошли дальше встречать знакомых. Разговор продлился не более пяти минут, и ничего примечательного в нём не было. – Не обращай внимания… Мне бывает тяжело общаться с матерью. Никто из нас в этом не виноват, и мы всё равно любим друг друга, но…

– Понимаю. Так бывает, – Арман приобнял её за плечи и решил, что сейчас самое время пошутить. – Не хочу обидеть твою матушку, но она в самом деле похожа на курицу.

– Я же говорила! – обрадовалась Лотта и, к его облегчению, рассмеялась. Непонятная тень ненадолго ушла с её лица. – Для меня почти все люди на одно лицо. Наверное, ты видишь их совсем иначе…