Книга чародеяний

— Деваться некуда, пан Росицкий прав. Я бы предложил начать с сильных сторон каждого, но у нас только пять минут, поэтому придётся действовать методом исключения, — хотя Арману было жаль этих малознакомых людей, его увлекла задача, поставленная Юргеном. Военный маг казался очень толковым и не таким неприятно-холодным, как его сын, и Арман на время позабыл, зачем они вообще здесь собрались. — С дамами будет сложнее, поэтому предлагаю начать с нас, господа. — Как жаль, что отказался Шандор. Редкий дар! Он был куда полезнее этого выскочки Сореля, полезнее и дружелюбнее, а ведь им работать в команде — никак нельзя назвать характер последней по значимости причиной для отказа.

Он уже начинал мыслить если не как душа компании, то как организатор. Покосившись на Берингара, Арман напомнил себе, что главный тут не он, но сын Юргена хранил ледяное молчание и наблюдал за ними, скрестив руки на груди и чуть-чуть подняв подбородок.

— Я думаю, никто не будет против, если я назову первым пана Росицкого, — сказал Арман. — Вообще-то говоря, после писаря и господина Клозе он полезнее любого из нас.

— Я тоже так думаю, — чех шутливо поклонился, вот кто знал себе цену. На вид он напоминал скорее потомственного кондитера, чем боевого мага, но Арман не хотел бы иметь такого врага. — Чтобы вы язык не сломали, меня называют Милош, на «и».

— Хорошо, — кивнул Арман, убедившись, что остальные не против. Воинственный взгляд Сореля прожигал его насквозь. — Господин Сорель…

— Вы не знаете, какие навыки пригодятся в этом путешествии! — пылко заявил молодой человек. — Неужели искушённый гипнотизёр будет лишним?

— Прошу прощения, — вмешалась Марина, — вы искушены хоть в чём-нибудь, кроме гипноза? Такое ощущение, что нет.

— Барбара с помощью своих зелий зачарует кого угодно, — как бы невзначай добавил Милош, глядя в потолок. Арман хотел было сгладить острые углы, но тут вступила сестра:

— Проваливай в Париж, голубчик, если ты хотел повидать мир — мог бы другим способом собрать денег на дорогу!

После этого Сорель какое-то время краснел и бледнел, грозя то разорваться, то рухнуть в обморок, затем топнул ногой и вылетел прочь, сбив по дороге несколько ваз. Из коридора слышался удаляющийся топот, прерывающийся в те моменты, когда Анри спотыкался. Когда всё стихло, оставшиеся участники не выдержали и рассмеялись.

— Это было жестоко, — заметила Барбара, усмехнувшись. — Вы не оставили бедняге и шанса.

— Он мне не понравился, — пожал плечами Милош. — А что? Он ведь в самом деле хорош только в одном деле, зато как… Мы бы с вами очнулись в эпицентре какой-нибудь людской революции, полностью во власти этого усатого кренделя. Оно нам надо? Не надо.

— Веский аргумент, — одобрила Марина, и Арман мысленно с ней согласился: об этом он не успел подумать, а ведь Милош был абсолютно прав. — Позвольте, я тоже выскажусь, — продолжала итальянка. — Среди нас две ведьмы, которые в хороших отношениях с природой. Полагаю, группе хватит одного стихийного бедствия, — Марина в упор посмотрела на Адель, — и это буду не я. Возможно, и не ты, но я своё слово сказала.

Она протянула руку Адель; Арман почти почувствовал, как подобралась сестра в ожидании ссоры или удара, но ничего не произошло, и она осторожно пожала смуглую ладонь. Марину Ферри не оскорбила настороженность Адель — она только хмыкнула и, кивнув ледяному изваянию по имени Берингар, вышла из зала вслед за Сорелем.

Время шло; их оставалось пятеро, не считая Берингара. Арман понял, что они в ловушке, во всяком случае — они с сестрой. Разлучать Гёльди нельзя, они ясно дали это понять; если Арман и Адель уйдут, то только вместе, если они уйдут — в группе будет четыре человека. Значит, нужно убрать Лауру или Барбару, потому что Милош останется в любом случае. Проклятое пламя! Барбара хороша во всём, сильна, вынослива и готова отправиться в путь хоть сейчас, Лаура не умеет почти ничего, слаба как ведьма и, судя по всему, плаксивого характера. На её стороне — только всемогущий дед, который явно не оставит в покое ни одного члена группы до конца дней своих, а то и после, если они не примут его внучку. Что хуже всего, Адель уже успела взъесться на Лауру, и Арману отчего-то было её жаль.

Девушки понимали его сомнения, но молчали тоже, переглядываясь между собой.

— Вы можете выбрать сами, — предложил Арман. — Вы знакомы, если я не ошибаюсь.

— Мы подруги, — спокойно кивнула Барбара. Она оставалась невозмутима и, казалось, уже всё решила, у Лауры слегка дрожала нижняя губа. — И мы всё решили, да, Лау?

— Нет, — пробормотала та. — Не знаю…

— Знаешь. Ты одна из нас всех этого хотела, — Барбара обвела взглядом окружающих, и никто не решился оспорить этот факт. — В группе должен был хоть кто-то, кто видит в книге полезное и благородное дело, а не выгоду для себя или весёлое приключение.

— О, как можно было забыть про пана Берингара, — еле слышно заметил Милош, и Арман подавился собственным смешком. Они переглянулись, и Арман как-то понял, что Милошу тоже жаль Лауру. Сестре придётся потерпеть…

— Время вышло, — объявил Берингар, делая шаг вперёд. — Фройляйн Краус, фройляйн Хольцер?

— Да нет же! — вырвалось у Адель. — Думайте, что хотите, но вы же сами говорили, что надо выбирать по заслугам! Тогда какого проклятого лешего…

— Адель…

— Ты вообще помолчи, раскомандовался! Я против, — взгляд Адель был полон ледяной ярости, как и вся она. — Вы можете считать, что я в обиде на её слова, но это неважно. Она бесполезна и будет обузой, и это очевидно всем, а если вам не хватает мужества сказать об этом её деду…

— Вообще-то, я здесь, — вмешалась Лаура и сама испугалась своей храбрости. — Я понимаю, почему ты злишься, но…

Арман понял, что ещё одно слово сестры — и её не просто выгонят, а оставят под наблюдением до самой смерти. Не этого ли добивался Берингар? Он ведь знает о трупах, знает об убийствах Адель; а теперь все, кому не лень, знают то, что сестра абсолютно себя не контролирует. В этом не так много её вины, но никто этого не знал, кроме Армана… Для всех Адель — бешеная собака, которую надо пристрелить или держать при себе. Лауре повезло больше, ей не понять, что такое семья изгнанников, и она тоже имела право стать лучше…

— Мы выбрали, господин Клозе, — безмятежно сообщил Милош, бросил взгляд на Армана и отчитался: — Господа Гёльди, Лаура и я. Барбара, ваш поступок делает вам честь, будь вы мужчиной, я бы пожал вам руку.

Барбара кивнула, не став паясничать, крепко стиснула оторопевшую Лауру и покинула зал. Арману показалось, будто она хотела что-то сказать Адель, но в последний момент передумала. Что бы это могло быть — предупреждение подруги или напутствие в дорогу? Теперь не узнать…

— Хорошо, — одновременно с Берингаром сказал его отец, появляясь в поле зрения. — Я рад, что вы сделали такой же выбор, что и мы. Это было трудно?

— Труднее, чем кажется со стороны, — Берингар бросил неопределённый взгляд на Армана, потом удовлетворённо кивнул ему. — Но быстро и грамотно, что главное. От себя могу добавить, что я доволен тем, как распределены силы в группе. Прошу прощения, фройляйн Хольцер, за мою резкость: я уверен, что вы сослужите нам хорошую службу.

Лаура зарделась и пробормотала что-то невнятное, Милош сделал вид, будто хочет похлопать её по плечу, но передумал и изящно крутанул тростью. Что ж, бедной девочке осталось завоевать расположение Адель. Всего-то! Выпить океан и то было бы проще, с горькой иронией подумал Арман. Но всё же иначе сложиться не могло: как только Берингар Клозе возник на пороге их дома, всё должно было стать очевидным, а он понял только сейчас. Гёльди решили держать под наблюдением во что бы то ни стало, для этого маги закрыли глаза на прошлые обиды и нашли им полезное занятие — полезное и на виду, с конвоем из других сильнейших магов… и внучки старца Хольцера.