Книга чародеяний

Чародейское сообщество восточной Европы избежало столь сильного удара, но людские беды — эпидемии, войны, распри, разделы территорий — вновь свели нас вместе и всё равно ослабили. Чародеи живы, но параллельно с неумолимым ходом времени развивается и людской потенциал. Люди изобретательны, вы не могли этого не заметить. В прошлом веке они уже создали много вещей, ранее казавшихся им невозможными, что уж говорить о ближайшем будущем? Конечно, подлинного целительского искусства им пока не познать, но ведь подчинили же они живой свет лампе, а скорость и силу дорог — рельсам и поездам. Люди не только стали подчинять природу — они перестали верить.

— В Бога или в колдовство? — Арман задал вопрос, болезненно волнующий любого чародея, в каком бы обществе он ни рос.

— Ни в кого, — просто и грустно ответил Берингар. — Пожалуй, они стали верить в свои силы, но верить в свои силы не значит верить в себя, и также эта вера не тождественна отрицанию других сил — я так считаю, вы можете со мной не соглашаться.

— Не можем, — Адель слегка закатила глаза. — Мы и есть «другие силы».

— Ваше замечание не лишено оснований, — вежливо согласился Берингар. — К чему я всё это говорил: такие неутешительные выводы появились у собрания после пророчества волхва… О каких бы временах он ни говорил, когда бы ни настал конец магии — кажется, это произойдёт скоро. Скорее всего, смерть чародейства застанем не мы с вами, но наши дети или внуки.

То, что с прекращением охоты на ведьм люди стали гораздо реже обращаться за услугами к настоящим чародеям, Арман знал и замечал. К ним с Адель редко кто-то приходил… потому что маги — те маги, которым доверяли люди, — были склонны давать адреса «хороших знакомых», а потомки Гёльди к этой уважаемой категории не относились. Но всё равно Арман знал, что в случае беды всё меньше и меньше людей обратится к чародеям: с людьми он общался чаще и знал это из первых уст.

— Остаются те, кто доверяет знающим, полагается на заговор или на порчу больше, чем на собственные силы, науку или закон, — Берингар будто продолжил мысль Армана. — И они всегда будут, но то людское мировоззрение, в котором немало места занимали мы, начали искажать с расцветом новых религий. Все мы это знаем, а если не знаем — обманываем себя… Итак, магия исчезает в глазах людей и в нашем количестве — когда она исчезнет из мира как такового, только вопрос времени. Общечародейское собрание считает, что это время придёт скоро.

— И что оно предприняло? — спросил Арман, стараясь казаться равнодушным. Он любил чародейство — оно текло в его крови, наследственный дар позволял молодому человеку перевоплощаться почти в любое живое существо, и всё же… Арман никогда не считал себя частью сообщества магов, он ею и не был. Что же тогда его встревожило среди потока заумной речи Берингара? Словно окатили ледяной водой…

Сестру откровения Берингара и покойного волхва волновали мало: она ещё меньше любила сообщество, так грубо оттолкнувшее её в прошлом, и обладала слишком мощной магией, чтобы вот так взять и в одночасье растерять все силы. Но рассказ сам по себе не мог не заинтересовать Адель, и она внимательно смотрела на Берингара исподлобья, как дикая кошка, которую попросили временно не атаковать и она почему-то согласилась.

— В ходе долгих споров и обсуждений наши старейшины пришли к решению: написать книгу, — ответил Берингар. Видимо, он привык к разной реакции на эти слова, так как выдержал заученную паузу, которую потратил на осмотр ошалевших лиц напротив — впрочем, надо отдать им должное, лица Гёльди изменились мало. Книгу так книгу. — Как можно спасти магию, если предрешено обратное? Саму магию — никак, но что такое магия? По сути, это наш общий дар, передающийся из поколения в поколение или приобретаемый в ходе жестоких первичных ритуалов. Общий дар — это знание, как именно колдовать, как вершить все те чародеяния, на которые мы способны. Каждый из нас — маг по-своему, и у нас нет единого свода правил, что бы ни думали об этом люди. Нет и не было никогда… и больше не будет, однако мы можем сделать больше: записать и сохранить все возможные истории о волшебстве от его рождения до, не побоюсь этого слова, смерти.

Некоторые разделы уже составлены и записаны верховными магами: туда вошла древнейшая история магии, ключевые отличия от так называемой божьей воли и сходства с нею, опровержения людских заблуждений, их ошибочных памфлетов, мемуаров и прочих записок, касающихся нас. Это — теория, и теорию мы спасём, не хватает ещё двух вещей. Первая — согласие как можно большего количества магов на написание книги, вторая — истории о настоящем, прикладном колдовстве, которые мы призваны сохранить.

Я начну со второго обстоятельства, поскольку оно и объясняет, зачем я к вам пришёл. Общечародейское собрание призывает на помощь всех молодых бездетных магов, которые могут оставить дом и отправиться в опасные странствия в поисках историй. Мы — я говорю «мы», поскольку мне оказали честь быть руководителем уполномоченной группы — будем путешествовать по землям нынешней Европы в поисках магов, которые живут вне сообщества, почти как вы. Как обстоят дела в других уголках мира, нам, к сожалению, неизвестно: как вы догадываетесь, представители многих государств не получили наших приглашений, либо просто не приехали, — если там было, кому ехать, с мрачной иронией подумал Арман. А где-то, говорят, даже охоты на ведьм не было: о чём им говорить друг с другом, если они и без всяких пророчеств успешно избегали гонений! — Мы объясним как можно большему количеству чародеев, что пытаемся сберечь память о магии, раз уж её потеря неизбежна, и хоть как-то сохранить в этом мире наш дар: пусть он останется только в виде книги — это уже немало.

— Не все на это пойдут, — тут же возразила Адель. — Представьте — живёшь себе отшельником или отшельницей десятки лет, тут заявляются молодые и здоровые, привыкшие жить с людьми, и требуют выдать все свои секреты! Или не секреты, но тайны прошлого, которые может быть неприятно вспоминать… И зачем? Чтобы сохранить знание о чародействе для будущих поколений? Но будущих поколений не будет, останутся только люди! Или господа верховные маги рассчитывают на то, что люди не побоятся древнего ритуала и возродят волшебство, когда никого из нас не останется?

— У некоторых действительно была такая мысль, — признал Берингар, — но цель не в этом. Цель создания книги — уберечь саму возможность магии, сохранить как можно больше чародеяний, свершённых под этим небом. Таково решение верховных магов, и я с ним согласен. Магия (над определением которой, к слову, долго рассуждают во введении) — слишком сложная материя, я уважаю её и не хочу, чтобы она исчезла бесследно… не хочу, чтобы будущие поколения людей верили во всю чушь, которую о нас написали Крамер и Шпренгер и им подобные.[3] Вы могли бы поддержать это дело не ради людей, не ради враждебно настроенных чародеев и даже не ради памяти о себе. Только ради памяти о чародействе.

Берингар явно не изложил всего плана, но остановился, давая им время подумать. У Армана на языке вертелись десятки вопросов, а он всё не мог побороть странное леденящее чувство, не покидавшее его с вести о пророчестве. Магия умрёт вместе с последним магом… зловеще, но не более того. Арман никогда не боялся смерти, во всяком случае, своей.

— А первое обстоятельство? — напомнила о себе Адель. — Дайте угадаю — всемогущее сообщество пыльных старейшин боится реакции несогласных? Молодые бездетные маги — рабочая сила, которую можно послать на грязную работу?

— Если говорить грубо, отчасти так и есть, — не стал юлить Берингар. В этот момент Мельхиор пришёл к каким-то выводам внутри своей собачьей головы и положил её, голову, на колени незнакомому человеку. Арману даже почудилось, будто Берингар на одну сотую удивился. — Хм… ваш пёс…

— Дьявольский пёс, — монотонным хором сказали брат и сестра. — Исчадие Ада, можно просто Мельхиор.

Берингар опустил глаза на исчадие Ада. Исчадие умильно дёрнуло хвостом и шумно задышало, пуская слюни на идеально выглаженную штанину гостя.

— Я так и понял, — не без усилия согласился он. — Итак, ваше предположение не лишено оснований. Да, группа по сбору историй для книги должна быть фактически боевой: путешествия в непростых условиях, возможные конфликты с чародеями-отшельниками, постоянная бдительность и неусыпная охрана книги, а также главного писаря… Могу не без гордости сказать, что верховные маги подошли к делу с тщанием и великой осторожностью. Разумеется, мы упустили массу деталей, которых просто не в силах предугадать, но подготовка кажется мне внушительной.