Книга чародеяний

— А прабабку ты застала? — не удержался Милош, и его ударило током. — Извини.

— Не позорь меня перед старейшинами, — бормотал отец. Он уже проворачивал ключ в замочной скважине, но и не думал сосредотачиваться на деле. — Правда, в составе комиссии заявлен Хольцер — ему ничем не угодишь, только если ты не молоденькая ведьма… Если будут Хартманн и дю Белле, обязательно представься им, они послы от…

На пятой фамилии и десятом титуле Милош слушать перестал. Он искренне ценил наставления родителей, но слишком уж много информации они пытались запихнуть в его курчавую голову одномоментно друг с другом. Как будет — так будет! У Милоша и так уже руки чесались посмотреть не только на пражских магов, да и просто узнать, как другие живут — говорят, сейчас тяжелей во Франции, отразилось ли это на колдунах? Так что он оставил попытки запоминать имена и молча и вежливо ждал открытой двери.

Та не замедлила открыться. Некоторые наивно полагают, что чародеи способны перемещаться в пространстве на очень большие расстояния, бормоча под нос страшные заклятья или, что не очень хорошо для слабых сосудов, вертясь всем телом и повисая вниз головой. Кошмарное заблуждение! Зачем тратить силы на то, чтобы переместить всё тело и душу, скажем, из Брно в Манчестер, если можно один раз заколдовать соответствующий ключ? Чем меньше предмет и чем проще его функция, тем легче заговорить его. Ключ — это даже не дверь. Таким образом, обычно этот проход и в самом деле вёл в кладовую дома Росицких, но с помощью нужного ключа он открыл Милошу путь в нынешнее убежище местного колдовского сообщества — замок Лавут-Полиньяк.

Вместо бесконечных полок с банками перед Милошем предстал коридор, не чета домашнему: старая картинная галерея, на скамьях — группки людей, в конце дороги, очевидно, вход в гостевой зал — светящееся пятно округлой формы. Милош подобрался, улыбнулся и глянул на родителей. Мать в переднике и отец в халате на фоне открывшегося замка смотрелись немного нелепо, и это зрелище наполняло сердце трогательной щемящей грустью. Так ли ему надо туда идти? Милош любил бездельничать, котов и семью — вполне естественно, что в этот момент он колебался.

«Давайте, пан Росицкий», — подбодрил он сам себя. — «Это должно быть по меньшей мере любопытно».

— Пока, мам, — Милош чуть-чуть наклонился и поцеловал пани. — Пока, пап, — теперь он привстал на цыпочки и клюнул в щёку отца. — Сестричкам и Корнелику то же самое, котов целовать не надо. Передайте привет Эве и бабушке!

Не дожидаясь ответа, который мог быть слишком сентиментальным, Милош сделал шаг вперёд и оказался в замке. Он даже не представлял, насколько слабо было сказано наивное «любопытно».

***

Больше всего Милоша расстроил замок. Сначала ему показалось, что могущественные чародеи оккупировали Версаль, но увы — папа был прав насчёт того, что магия умирает. Абсолютно прав! Теперь почтенные колдуны были вынуждены сидеть в каких-то руинах в районе Верхней Луары. Внутри-то ладно: то, что с порога кладовой показалось Милошу картинной галереей, оказалось неплохо убранным центральным коридором, но это никак не спасало от всеобщей тесноты. Наружу он зачем-то выглянул из окна и разочарованно крякнул — нет ничего грустнее и унылее серого камня.

А ведь когда-то чародеи занимали замок Корвинов! То-то было время, вся Трансильвания стояла на ушах, особенно из-за прапра… короче, древней бабушки. Ходили слухи, которые с гордостью пересказывали в семье из поколения в поколение, будто тогдашняя пани матушка довела призрак Влада Цепеша своим криком — уж больно покойный господарь Валахии мешал вести посольские собрания. Правда, граф Дракула всё равно взял верх и замок пришлось покинуть, но всё-таки он, замок, был куда красивее, не говоря уж об истории. А здесь что? Заехали дворяне — уехали дворяне, маги подсуетились и выкупили замок — и никакой тебе драмы, никаких великих вампиров.

— Некрасиво, — пожаловался Милош первому попавшемуся колдуну. Тот оказался редкостным занудой и прочёл лекцию о том, что замок задумывался как оборонительная крепость и вовсе не обязан быть красивым. — Чушь, — перебил Милош, — моя матушка — тоже оборонительная крепость, и лет ей уже сколько, а всё равно следит за собой, да ещё как! И вы хотите, чтобы я воспевал эту рухлядь?!

Оставив обалдевшего колдуна, Милош ещё немного осмотрелся и остыл. В конце концов, ему здесь не свадьбу играть… Помахивая тросточкой, он прошёлся по картинной галерее, заглянул в несколько открытых комнат — там тоже висели портреты бывших хозяев, два пейзажа и полтора Наполеона Бонапарта, а также какие-то Капетинги. Всех собрали. Судя по направлению движения разрозненной толпы, чародеи с разных уголков Европы ползли в сторону того самого просвета, который Милош разглядел ещё из дома. Алый ковёр тянулся к нужным дверям пролитым компотом и будто приглашал по себе пройти. Не склонный грубо отвергать столь очевидные приглашения, Милош прошёл.

Пора было перестраиваться на латынь — это он понял, безнадёжно пытаясь поздороваться с несколькими физиономиями разной национальности на чём-то своём. В отличие от большинства населения Европы, колдуны привычку не отринули: им было более чем удобно говорить на общем языке, тем более что немалая часть магических — настоящих магических — трактатов была написана по-латински, а разброс чародейских семей по стремительно отделяющимся друг от друга территориям потрясал своим масштабом. В Праге Милош тесно общался с компанией людей, которые ратовали за сохранение национальности и всего чешского вопреки воле чуждых императоров: он их поддерживал и прекрасно понимал, да и чешский такой милый, но в нынешнее время магам не пристало отдаляться и цепляться за свои новые корни. Старые, берущие начало задолго до какого-то там христианства, всё равно крепче.

Только вот здесь и сейчас единства между магами не наблюдалось: все позабыли об угрозе исчезновения волшебства и занимались своими привычными делами, а именно — выясняли отношения. Милошу тут же захотелось влезть в эпицентр скандала, но он сдержался. Пани Росицкая приучила сыновей, что не стоит никуда влезать, когда разговаривают женщины…

Женский разговор и впрямь был страшен. Проделав себе путь через толпу, Милош вежливо стукнул тросточкой по полу рядом с молодым человеком в шляпе, который тоже опирался на трость; тот не ответил, поглощённый зрелищем. Его можно было понять. В центре зала стояли три ведьмы, и причина конфликта между ними была ясна, в отличие от расстановки сил. Одна — девица с симпатичным лицом, но очень жидкими косичками; вторая — крепкая, высокая и с одной толстенной косой из соломенных волос, которой определённо можно было придушить человека; третья — напротив них, худая, бледная и с ног до головы в чёрном. Милошу понравились её волосы: короткие, как не принято у ведьм, зато такие пышные, что страшно представить, сколько в них сокрыто силы. А если отрастит… наверное, миру конец.

Милош убедился, что первые две стоят вместе против третьей, и удовлетворённо кивнул. Мама могла гордиться сыном: он очень быстро нашёл правнучку Гёльди. В самом деле, почему б ещё они ощерились на очевидно сильную ведьму?

— Я же извинилась! — у той, что с хилыми косами, оказался высокий голос. Крепкая блондинка вторила почти басом:

— Она извинилась, и, я клянусь древним духом, это было искренне.

— Ты-то здесь при чём? — нахально переспросила третья. — Я вообще-то не с тобой разговариваю. Хотя о чём мне говорить с обладательницей таких волос, даже не представляю…

Оскорбление было ниже пояса, и девица расплакалась, впрочем, особого снисхождения у публики она не обнаружила: только защитница — подруга, наверное — приобняла её за плечи и сурово посмотрела на Гёльди. Та только вздёрнула подбородок ещё выше, словно на неё продолжали нападать. Сосед Милоша нетерпеливо постукивал тростью. Увы, волосы всегда были лицом ведьмы, если они густые — магия сильна, если же нет… В самом деле, что эта девчушка забыла здесь? Её тоже пригласили? Чья-то родственница, не иначе, но это было жестоко!