Когда она любит

Меня бесило, что Рафаэле знал правду, но если бы он не знал, то, возможно, никогда бы не выпустил Джемму из рук.

Готова поспорить, что его семья хотела бы, чтобы Джемма все же вышла замуж за их дона. В конце концов, моя сестра не потратила всю жизнь на то, чтобы всеми возможными способами испортить свою репутацию.

Я выдохнула. Я думала, что у меня есть шанс вырваться из всего этого. Как наивно с моей стороны. А вместо этого я сижу рядом с человеком, который считает меня не более чем куском мяса.

Прощай колледж. Прощай переезд в Лос-Анджелес. Прощай летняя стажировка в агентстве талантов. До встречи со всеми моими надеждами и мечтами.

Я незаметно бросаю взгляд на Рафаэля. Не могу поверить, что это тот человек, с которым я собираюсь связать себя узами брака.

На всю жизнь.

По крайней мере, на него легко смотреть. Ладно, не только смотреть. Рафаэле чертовски горяч. Гораздо лучше, чем последний парень, с которым мой отец пытался свести меня, - Лудовико. Ему было за сорок, он лысел, и у него всегда был неприятный запах изо рта.

Рафаэле двадцать семь. Это на восемь лет больше, чем мне, но в мафии на такую разницу в возрасте никто даже не смотрит. Его темные волосы блестящие и гладкие, длиннее сверху и короче по бокам, и он чисто выбрит. Молодые мафиози часто отращивают бороду, чтобы казаться старше, но только не он.

Невозможно ошибиться, что он - дон этой семьи, хотя он далеко не самый старый человек в комнате. В нем есть что-то такое, что практически кричит: — Не надо. Не. Не трахаться. Со. Меня.

Может быть, это из-за его серьезного выражения лица, или идеальной осанки, которая, как я думала, уже не актуальна в эпоху смартфонов, или этих его чертовых глаз.

Джемма называла его ледяным принцем из-за его холодного голубого взгляда, но я не знаю, насколько это верно. Я видела, как он бушует.

Не знаю, что было более травмирующим - то, что Людовико пытался прижаться ко мне промежностью, или то, что его кровь брызнула мне на ботинки, когда Рафаэле просто небрежно убил его.

От этого воспоминания у меня по венам пошел лед. Жестокость Рафаэле - это его бренд. Его цивилизованная внешность - это маска, которую он надевает, чтобы быть привлекательным на публике, но он может снять ее так же легко. И кроме склонности к случайным убийствам, я не совсем понимаю, что еще скрывается под ней.

— Я очень хорош в запугивании. Но я также хорош и в других вещах.

Что это было?

Я думала, он прочтет мне лекцию о том, как вести себя на этом ужине. Чего я не ожидала, так это того, что на меня обрушится весь этот поток сексуальной энергии и намеков. В смысле, он прижал меня к стене своим мощным телом и обнюхал, черт возьми.

У меня затылок нагрелся. Я не ожидала, что он заинтересуется мной в таком смысле. Это политический брак, не более того.

Он даже ни разу не поцеловал Джемму, а ведь они были помолвлены несколько месяцев. Я предполагала, что, как и некоторые мужчины в мафии, его жена будет рожать детей, а дальше он будет развлекаться со шлюхами. Подобные договоренности - обычное дело.

Теперь я в этом не уверена.

Даже сейчас он изучает меня, как будто я что-то интересное.

Я сглатываю.

Я не слишком задумывалась о том, чего он ждет от меня помимо очевидного в нашу брачную ночь, а теперь мне кажется, что у него есть определенные ожидания.

Тревога охватывает меня. За несколько дней моя жизнь круто повернулась, и я все еще не могу с этим смириться.

Когда серверы выходят с закусками, блондинка, сидящая слева от меня, наклоняется ближе. — Я Елена Мессеро.

Она протягивает руку.

Я смотрю на нее с подозрением, наполовину ожидая, что она отдернет ее и скажет — Попалась.

Но она этого не делает, и в конце концов я беру ее. — Я Клео.

Ее хватка крепкая, а улыбка дружелюбная. Она жестом показывает на женщину рядом с собой. — Это Фабиана, хотя все зовут ее Фаби.

Вторая женщина тоже протягивает мне руку. — Мы сестры Рафа.

Сестры? Я не знала, что у него есть сестры. Я никогда не видела их ни на одном из семейных мероприятий Мессеро, на которые мы с Джем ходили.

— Я не знала, что у Рафаэле есть братья и сестры.

Я вообще мало что о нем знаю. Рафаэле скуп на слова. Его надоедливый консильери говорит в десять раз больше, чем он.

— Мы живем в Швейцарии, — говорит Фаби. Она крутит браслет на запястье, словно нервничает. Может, она не должна была со мной разговаривать?

Рафаэле, кажется, все равно, но некоторые другие люди за столом смотрят на нас с неодобрительным выражением лица.

Мое раздражение вырывается на поверхность. Да пошли они. Если они не хотят, чтобы я разговаривал с сестрами Рафаэле, то я буду делать именно это.

— Мой брат, Винс, тоже живет в Швейцарии.

Фаби удивленно вскидывает бровь. — Винс Гарцоло? Не думаю, что мы встречались. Он в Женеве или Цюрихе?

— Думаю, в Цюрихе, но он может немного переезжать. Я не уверена.

Жизнь моего брата за границей - это загадка. Мне кажется, Винс предпочитает, чтобы все так и оставалось.

— Мы в Женеве.

Елена делает глоток вина.

— Как давно вы там?

— Наша мама отправила нас в школу-интернат в одиннадцать лет. После этого мы поступили в колледж на бакалавриат и магистратуру. Сейчас мы оба работаем в ООН.

Мои глаза расширяются. — В ООН?

Рядом с ней Фаби тихонько смеется.

— Я знаю. Поверь, ирония в этом вопросе нам не чужда. Мы держимся в тени, и никто там понятия не имеет, кто наша семья.

Интересно, как им это удается? Должно быть, они используют вымышленные имена. — Значит, вы там одни?

— С нами телохранители, но они хорошо скрываются. А на работе мы в полной безопасности.

Я киваю. Не могу представить, чтобы в офисах ООН не соблюдались меры безопасности.

— Ты выглядишь удивленной, — замечает Елена.

— Да. Я не думала, что в вашей семье можно сделать что-то подобное. Судя по тому, что я слышала о Мессеросе, ваши люди похожи на кучку неандертальцев.

Я бросаю взгляд на Рафаэле, который по-прежнему выглядит как прекрасная римская статуя, но я знаю, что он внимает каждому слову.

Его сестры подавляют смех. Мне показалось, или губы Рафаэле только что дрогнули?

— Наш отец хотел вернуть нас после окончания университета, но потом он заболел раком, и все его планы в отношении нас были приостановлены, — говорит Елена, ее голос становится все ниже. — А когда Раф взял на себя ответственность, он сказал нам, что мы можем остаться еще на несколько лет, если захотим.