Когда она расцветает

Дамиано становится на колени рядом со мной и кладет руки мне на бедра. Его глаза сверкают острой убежденностью. — Я обещаю тебе своей жизнью, что он никогда больше не прикоснется к тебе.

Я заставляю себя поверить ему. Возможно, имея в своем распоряжении весь арсенал Казалезе, я буду в безопасности.

Но сначала он должен получить этот арсенал.

— У нас все еще недостаточно информации, — говорю я, проводя руками по лицу.

— Нет, ты хорошо справилась. Мы знаем, что ваш отец воюет с другим нью-йоркским кланом. Это значит, что он уязвим. Мы можем с этим работать.

Я полагаю, он прав. — Чего папа мог хотеть настолько сильно, чтобы согласиться убить Мартину?

Выражение лица Дамиано становится напряженным. — В нашем бизнесе все обычно сводится к деньгам или власти.

Даже зная то, что я знаю сейчас, мне трудно принять эту истину. — Сколько денег хватит, чтобы убить невинную девушку?

Дамиано поджимает губы. — Вероятно, меньше, чем ты думаешь.

ГЛАВА 33

ДАМИАНО

Остаток дня я провожу за соблюдением всех новых мер безопасности. Наполетано рекомендовал поставить на место. Поскольку Рас ушел, Джакс — один из его техников — взял на себя установку всех дополнительных камер и программного обеспечения, и он сказал мне, что должен закончить все в течение следующих двадцати четырех часов.

— У бассейна проблемы с подключением, — говорит он. — Нам нужен удлинитель для сигнала, но это должно быть легко исправить.

— Получи это первым делом.

— Я понял, босс.

Последующая ночь беспокойна. Вэл извивается в моих руках, и я хочу, чтобы она заговорила со мной, но я чувствую, что она хочет побыть наедине со своими мыслями.

Интересно, о чем она сейчас думает — о том, что Лазаро жив? Помолвка ее сестры? Или, может быть, она смирилась с тем, кем на самом деле является ее отец, и с тем, что он готов делать.

Кажется, что она была гораздо более защищена от его дел, чем типичная казалезская женщина. Почти десять лет моя мать управляла финансами клана. Насколько я мог судить, мой отец мало что скрывал от нее. Он приходил домой к обеду, мы садились за стол, и он рассказывал о своем дне всем нам, даже детям. Мартина была слишком мала, чтобы понять, но я ловил каждое слово из его уст. Я любил слушать о распрях и потасовках, которые все закончились его победой.

Мне нравится думать, что я унаследовал от него свой уравновешенный темперамент. В своих рассказах отец всегда был спокоен и расчетлив, даже когда имел дело с предателями. Мой отец был жестоким доном, которого боялись враги, но он не сделал бы того, что Сэл и Гарцоло пытались сделать с Мартиной.

Я замечаю, что дыхание Вэл стало глубже. Она, наконец, спит. Я притягиваю ее ближе, вдыхаю запах ее волос, и вскоре мое собственное сознание начинает ускользать.

Громкий писк заставляет меня открыть глаза. Мне требуется мгновение, чтобы пробиться сквозь пелену сна. Как долго я отсутствовал?

Моя ладонь обхватывает телефон, и я подношу его к лицу. Это текстовое сообщение от Джеммы. Открываю и нахожу два слова.

Роскошные подделки.

Я хмурюсь над буквами.

Хоть я и ненавижу это делать, я бужу Вэл и показываю ей сообщение. Может быть, она сможет помочь понять, что, черт возьми, это должно означать.

Она щурится на экран. — Это все, что она прислала?

— Да. Твой отец торгует подделками?

— Насколько я знаю, нет… — Она задумчиво двигает челюстью. — Подожди, у Риччи есть.

Семья Гарцоло воюет с ними? Как подделки связаны со сделкой с Сэлом?

Я сажусь и провожу рукой по волосам. Клан Казалезе контролирует огромное количество контрафактных фабрик в окрестностях Неаполя. Мы снабжаем всю Европу товарами, которые невозможно отличить от настоящих, и это потому, что роскошные дома используют наши фабрики для производства своих подлинных товаров. Единственная разница между тем, что они продают в своих блестящих магазинах, и тем, что мы продаем на черном рынке, заключается в цене. Это темная сторона индустрии моды, о которой мало кто знает.

Какой ракурс у Гарцоло? Пытался ли он подорвать бизнес своего соперника, наводнив рынок Нью-Йорка собственными товарами? Пытался ли он получить припасы от Сэла?

Черт, может быть.

Телефон начинает звонить.

Валентина садится и натягивает простыню на грудь. — Это кто?

Я смотрю на идентификатор вызывающего абонента и протягиваю ей трубку. — Это Джемма.

Ее глаза расширяются. Она берет трубку и включает динамик. — Джемм? Как все прошло?

— Здравствуй, Валентина.

Челюсть Вэл захлопывается. Мне не нужно спрашивать, кому принадлежит хриплый голос.

— Что побудило тебя сделать это, дочь?

Стефано Гарцоло понял, что мы пытались сделать, а это значит, что мне нужно откалибровать свой подход.

— Папа, — выдыхает Вэл. — Где Джемма?

— Твоя сестра в своей комнате под охраной. Она вряд ли оставит его в ближайшее время после того трюка, который вы двое провернули.

Вэл подносит руку ко рту.

Я делаю ей жест, чтобы она молчала. — Гарцоло, полагаю, мы могли бы перейти к представлениям. Меня зовут Дамиано Де Росси, и у меня есть ваша дочь.

На другом конце провода пауза, и я могу точно сказать, чего бы Стефано Гарцоло ни ожидал, это было не это.

— Ваш дон сказал мне, что, когда ваша сестра вернулась к вам, она вернулась одна.

— Он лжет, особенно людям, которые не выполняют его приказы.

Мне нужно посеять сомнения и сделать это быстро. У Гарцоло неприятности на родной земле. Это его основная проблема. Если я смогу позиционировать себя как его шанс решить эту проблему, я получу от него то, что хочу.

— Я предполагаю, что сейчас все открыто, — говорит он.

— Нетрудно было понять, кто вас нанял, когда Валентина рассказала мне свою версию истории.

Он фыркает смехом с примесью разочарования. — Конечно, знала. Бьюсь об заклад, это даже не заняло много времени. У вас есть дети, Де Росси?

— Нет.

— Однажды будут. Я молюсь, чтобы твои не разочаровали тебя, как мои.

Его слова вызывают во мне всплеск гнева. Неудивительно, что Вэл не хотела возвращаться к этому. Она натягивает простыню на грудь, костяшки пальцев белеют, а щеки краснеют. Я поддерживаю ее, кладя ладонь ей на бедро.

— И что теперь, Де Росси? Я так понимаю, ты не умеешь прощать.

Он хочет знать, собираюсь ли я действовать против Сэла. Как только я это подтвержу, у этого разговора будет только два возможных исхода. Гарцоло встанет на мою сторону или сдаст меня, как только мы повесим трубку.

Что такое жизнь, как не череда просчитанных рисков?

— Нет, — говорю я ему.

Мужчина на другом конце провода вздохнул. — И что ты собираешься делать с моей дочерью?

— Это зависит от того, как пойдет этот разговор. — Я смотрю на Вэл. Когда она произносит слова Джеммы, я киваю и спрашиваю: — Что ты собираешься делать с Джеммой?