Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Занятно другое. В ч. 2 (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 355) во время разговора вольноопределяющегося Марека с начальником конвоя Марек называет его (что типично для прямой речи в романе), используя немецкий дериват, kapr'al, тогда как автор тут же, в предыдущей строке определяет начальника конвоя по-чешски (что также типично для романа) как десятника. Это явное указание на предыдущие неточности почему-то не смутило переводчика и не заставило вернуться и сделать очевидные и необходимые исправления.

С. 185

меня избили в трактире «У Банзетов», в Нуслях.

См. комм., ч. 1, гл. 3, с. 50. Вечно не везет Швейку с этим заведением – то прямо в пивной побьют, то по дороге домой. О репутации пражского района Нусле см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 30.

Стоит появиться пятну – «прощаюсь, ангел мой, с тобою»

Несколько странная и никак оригинальным текстом не оправдываемая отсылка к русскому городскому романсу и известному тексту Салтыкова-Щедрина с тем же названием, открывающемуся словами: «Очень уж нынче часто приходится нам с начальниками прощаться. Приедет начальник, не успеет к “благим начинаниям” вплотную приступить – глядь, его уж сменили, нового шлют!».

У Гашека Швейк говорит: sbohem, M'ary – и это, по всей видимости, не цитата из чешской песни или стиха, а всего лишь расхожее выражение, что-то вроде «прощай, красавица». В любом случае ни Салтыкова в ней, ни Щедрина.

Когда вулкан Монпеле уничтожил целый остров Мартинику

Извержение вулкана Монпеле (Mont-Pel'ee) на острове Мартиника (Martinique) в Карибском море – подлинное историческое событие, имевшее место 8 мая 1902 года. Газеты много писали об этом и сравнивали близлежащий к горе город Сен-Пьер (St. Pierre) на северо-западной оконечности острова с Помпеями, а саму взбунтовавшуюся гору с Везувием. Судя по газетным гравюрам, что-то общее действительно имелось. Горячий пепел и лава покрыли площадь в 21 кв. километр с городом посередине, остальная часть острова, а это 1128 кв. километров, не пострадала.

профессор написал в «Национальной политике»

«N'arodn'i politika». См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 78.

С. 186

Только и занимаются бухгалтерией! Сволочи!

В оригинале «сволочи» – все тот же pak'az (Maj'i sam'e 'ucetnictv'i, pak'az). См. комм, о переводе этого слова в этой же главе выше (ч. 1, гл. 13, с. 175).

ГЛАВА 14. ШВЕЙК В ДЕНЩИКАХ У ПОРУЧИКА ЛУКАША

С. 187

Фельдкурат продал Швейка поручику Лукашу

Jindrich Luk'as (или как положено немецкому офицеру – Heinrich Lukas) – второй, если не первый по важности персонаж романа. Единственный, помимо собственно Швейка, герой, находящийся в центре всех четыре книг романа. Ни у кого нет сомнений, что прототипом этого прекрасного офицера и человека послужил реальный ротный командир Ярослава Гашека (velitel setniny или roty) – поручик Рудольф Лукас (nadporuc'ik Rudolf Lukas, 1886–1938, см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 198). Это был профессиональный военный, закончивший первую мировую в чине капитана (hejtman, Hauptmann) и дослужившийся впоследствии, уже в армии Чехословацкой республики, до звания майора.

Все исследователи сходятся в том, что романный Лукаш описан с большой симпатией и, главное, с большой достоверностью, выдумана Гашеком и гипертрофирована лишь неутолимая слабость к женскому полу. Весьма примечательно и то, что сам реальный Рудольф Лукас сохранил самые лучшие воспоминания о своем солдате Ярославе Гашеке. Согласно замечательному свидетельству Яна Моравека (Jan Mor'avek), сумевшего в 1924 году разыскать и разговорить самых близких Гашеку однополчан (JM 1924), Рудольф Лукас, в двадцать четвертом уже капитан чехословацкой армии и после войны в домашнем архиве хранил, сам перечитывал и дал полистать интервьюеру из газеты «Чешское слово» («Cesk'e slovo») записную книжку с фронтовыми стишками будущего автора «Швейка». Нравились, наверное. О самом же солдате Гашеке его бывший командир отозвался так:

Hasek mne prekvapil. Byl opravdu dobr'y voj'ak. Nepil, ackoliv mel к tomu dosti pr'ilezitosti a sv'ym humorem udrzoval kamar'ady v dobr'e n'alade… Rovnez mus'im podotknout! ze nebyl zbabel'ym. Prapodivn'y clovek! Najednou vsak provedl nejakou pitominu!

Он удивлял меня. Он был хорошим солдатом, не пьянствовал, хотя имел возможностью это делать, и главное, своими шутками всегда поддерживал хорошее настроение товарищей… И он определенно не был трусом. Да, удивительный человек, но способный при этом на самую неожиданную и глупую выходку.

Давние военные приказы подтверждают слова Лукаса о храбрости Гашека. Оказавшись на фронте в Галиции, этот человек, ранее осужденный за дезертирство на три года с отложенным сроком исполнения приговора, не только был прощен, но за отвагу и прочий героизм произведен летом 1915-го в ефрейторы (svobodn'ik, Gefreiter) и даже представлен к серебряной медали за храбрость (str'ibrn'a medail za statecnost). Подобным же образом проявил себя Гашек и по другую сторону фронта, во время славных боев чешских легионеров под Зборовом. Как пишет Радко Пытлик: «Приказом от 21 октября [1917] по первому стрелковому полку имени Яна Гуса за заслуги на поле боя и при тарнопольском отступлении награжден георгиевской медалью четвертой степени» (Rozkazem 1. str. pluku Mistra Jana Husi z 21. r'ijna je za z'asluhy v bitve a v tamopolsk'em 'ustupu vyznamen'an medail'i Sv. Jir'i ctvrt'eho stupne).

Все это, безусловно, имеет самое прямо отношение к роману о бравом солдате Швейке и к тем словам, которые говорил Гашек гражданской жене Александре Львовой, принимаясь за книгу, обещанную другу-издателю Франте Сауэру (СР 1998): «Не только посмеюсь над всеми этим дураками, но и покажу наш подлинный характер и на что он способен» (Vysmeju se vsem tem pitomcum, a z'aroven uk'azu, jak'a je nase prav'a povaha a co dok'aze). Вполне возможно, что в окопах и в атаке, если бы Гашеку довелось и в этих обстоятельствах описать Швейка, этот болван и недотепа оказался бы нисколько не меньшим героем и храбрецом, чем его создатель в реальной жизни. Удивительным человеком, способным, однако, на самые дурацкие и неожиданные поступки.

У поручика Лукаша собралась однажды теплая компания. Играли в «двадцать одно».

Весьма любопытно то, что Гашек заставляет Лукаша играть в карты первый и последний раз в романе. Как будто бы лишь для того, чтобы тот выиграл свою судьбу – Йозефа Швейка.

«Двадцать одно» (jednadvacet, око bere, око, jedn'ik) – весьма напоминает русский варианта игры с тем же названием, с той только разницей, что используется марьяжная колода в 32 карты. См. комм., ч. 1, гл. 1, с. 39. Стоимость карт от семерки до десятки в соответствии с номиналом, младший и старший валеты – 1 очко, король – 2 и туз – 11.

С. 188

Понимаете, пошел ва-банк

В оригинале: Hopal jsem to vsechno. Смысл передан верно, утрачена, однако, моносилабика терминологии, употребляемой во многих чешских карточных играх и далее в тексте главы. «Нор», — говорит игрок, когда перестает брать карты и наступает черед банкомета. Если игрок перебирает, то произносит «trop». См. далее в этой же главе с. 169. Сравни также flek, re, tutti и т. д. в марьяже. См. комм., ч. 4, гл. 1, с. 268.