«Красный стул»

Гермиона тяжело выдохнула, запрокидывая голову и убирая волосы назад, но вздрогнула, когда кончики эфемерных пальцев проскользнули от правого бедра к ноге. Плоть под левой невидимой кистью напрягалась от жадного, просто обжигающего касания, медленно ползущего по талии к груди. Теодор невольно улыбнулся, не открывая глаз, и сжал край столешницы чуть сильнее. Он, завороженный, неотрывно наблюдал за каждым её движением. Грейнджер свела ноги вместе, пытаясь ограничить настойчивые ласки. Осторожное и лёгкое движение ладони окутало левую грудь, сжимая и массируя. Распаренная чувствительная кожа задрожала, когда чужой язык проложил липкую широкую дорожку от девичьего плеча к шее. Нотт чуть не задохнулся от желания почувствовать её вкус прямо сейчас, проклиная элементарную магию за неспособность передать её трепет губам.

Грейнджер не смогла сдержать сдавленный стон, когда пара пальцев протиснулась между сжатых бедер и огладила клитор. Где-то внизу живота Теодор ощутил прилив тяжести. Он втянул воздух сквозь зубы и почувствовал, как во рту скопилась слюна. Абстрагироваться от собственных ощущений не получалось: возбуждение уже струилось вдоль линии бёдер. Пальцы слегка сжали отвердевший розовый сосок, а губы вобрали кожу на сгибе тонкой шеи. Её дыхание участилось, и Гермиона опёрлась ладонью о стену, явно пытаясь справиться с нахлынувшими ощущениями. Нотт облизал губы, чувствуя, как жар обволакивает вены и плавит мысли. Воспользовавшись секундной женской слабостью, пальцы правой руки скользнули вдоль промежности, проникая между половых губ. Она закусила нижнюю губу и зажмурилась, пока распаляющие мягкими круговыми движениями подушечки пальцев поочередно надавливали на вход влагалища.

«Твою мать…» — в лёгкие проник странный запах гари.

Убрав турку с плиты, Теодор надул щёки и с силой выдохнул. Выкипевший кофе, расплескавшийся по керамической поверхности, уже превратился в засохшую лужицу. Опустив взгляд вниз, он раздражённо фыркнул, замечая несколько капель на белой рубашке и натянутую ткань брюк в области паха. Взяв полотенце, Нотт зачем-то провёл по уже впитавшемуся пятну, а затем бросил бесполезную тряпку куда-то в сторону, напряжённо разглядывая стену перед собой. Зрачки нервно бегали из стороны в сторону в попытке зацепиться взглядом хоть за что-то, чтобы не возвращаться к этой невыносимой маленькой шпионке.

В ушах застряли звуки её негромких стонов. Член под грубой тканью дёрнулся, доставляя дискомфорт. Расстегнув ремень, Нотт вытянул заправленную рубашку из брюк и откинул голову назад от накатывающего бессилия. Находиться с Гермионой под одной крышей стало тяжело. Она изматывала, даже когда он не мог ощущать её присутствия. Лениво расстёгивая пуговицы осточертевшей за день и уже испачканной рубашки, Теодор развернулся лицом к барной стойке.

«Нахер кофе. Нужно что-то покрепче, — мельком бросив взгляд на шкафчик с алкоголем, а затем на винную стенку справа, он отрицательно покачал головой. — Нет, низкий градус тут уже не поможет».

Бросив вещь прямо на лакированную поверхность, Теодор достал первую подвернувшуюся под руку бутылку и стакан. Бренди как нельзя кстати подходило к сложившейся ситуации. Настроения исправлять хаос на плите не было, а потому он решил оставить это горничной. Запах жжёного кофе тянулся в воздухе. Нотт поморщился, наполнив стакан и осушив в одно движение. Жжение в горле немного помогло, а опаленные алкоголем рецепторы заставили мысли, расплывшиеся во влажную жижу, собраться в кучу. Наполнив стакан ещё раз, он отодвинул его в сторону и, облокотившись на стойку, потёр виски указательными пальцами. Воображение навязчиво подкидывало картины из душевой, а разум шептал, что продолжение неизбежно.

Усмехнувшись собственным рассуждениям, Теодор поднял бокал, разглядывая, как горючая жидкость бьётся о стеклянные стенки. Он завис, пытаясь достоверно идентифицировать свои ощущения от невербального сеанса магии, но его размышления прервала вплывшая в гостиную с книгой в руках Грейнджер. Она была в своем репертуаре: длинной белой майке почти до колена — да будь она проклята — и без белья сверху. Ниже Нотт не хотел смотреть, но Гермиона будто чувствовала его нежелание, а потому заняла место напротив него, садясь на диван. Она слегка согнула оголённые ноги в коленях так, что майка собралась гармошкой в районе бёдер, демонстрируя тонкую, едва заметную полоску бледно-синего цвета.

«Выбор леди — её полное право», — поджав губы, Теодор потёр подбородок, наблюдая, как она судорожно сжала переплёт.

Язык проскользнул от колена по внутренней части бедра, а ладони огладили внешние части с обеих сторон, заползая под майку. Она прикусила губу, продолжая бегать зрачками по странице. Нотт прислонил бокал ко рту, слегка склонив голову на бок. Теперь он мог видеть её реакцию вживую, и эта игра импонировала ему намного больше. Грейнджер бросила на него недовольный взгляд, когда кончик языка прошёлся прямо вдоль полоски белья, скрывающего её лоно. Лукаво улыбнувшись, он сделал небольшой глоток из бокала. Невидимая магия проникла под майку, нетерпеливо сжав кожу на ребрах. Губы прильнули к клитору, осторожно сжимая его сквозь ткань.

— Скажите честно, господин Нотт, — не выдержав невербальную ласку, поинтересовалась она, — вам скучно?

— Увы, мой вечер должно было скрасить эротическое шоу, которого вы меня лишили… — с наигранным сожалением протянул он, — потому развлекаюсь, как могу.

Она сжала челюсть, когда губы жадно впились в кожу, граничащую с бельём. Грейнджер прикрыла глаза на секунду, но наваждению было не суждено развеяться. Пальцы очертили полушария грудей, неторопливо перемещаясь к ореолам. Гермиона захлопнула книгу, а Теодор с нескрываемым любопытством опёрся подбородком на большой палец правой руки, опуская стакан на стол.

— Шоу, значит… — положив книгу на журнальный столик, она поднялась на ноги. — Мне отчего-то казалось, что вам хватило утром, — вскидывая подбородок, Грейнджер приподняла майку до талии, подцепив большими пальцами тонкие полоски белья. — Если же мало… — она потянула их вниз, отпуская на уровне колен так, что трусики рухнули на пол. — …я предоставлю вам дополнительную программу.

На мгновение Нотт оцепенел, проследив за падением незначительного куска синей ткани вниз. Под её пристальным взглядом голова опустела, и кровь вновь хлынула в ещё не до конца опавший член. Гермиона мягкой поступью подошла к барной стойке и остановилась прямо напротив Теодора. Он плохо понимал, чего добивается эта ведьма, но по позвоночнику прошлась мелкая дрожь. Девушка подвинула стул ближе, скользнув по нему коленом, а затем уже привычным движением уселась на столешницу сверху.

— Думаете, второй раз будет таким же впечатляющим? — поинтересовался Нотт так хладнокровно, как только мог.

Её левая нога скользнула вдоль барной стойки, а вторая — с другой стороны. Расположившись в идеальном шпагате на расстоянии в пол-ярда от него, Гермиона склонилась вперёд, почти задевая мужчину носом. Ком подступил к горлу слишком быстро. Теодор был несказанно счастлив, что за выступающим лакированным краем невозможно заметить его выпирающий член. Потому что с тем напряжением, которое скопилось в этой мышце, он спокойно мог удерживать эту гребенную столешницу без дополнительной поддержки, самостоятельно.

— Если это вам больше не требуется, то я воспользуюсь, — пододвинув к себе ближе его рубашку, она приподняла бедра, опустившись на ткань сверху. — Девочкам ведь нельзя сидеть на холодном?

Возможно, Нотт и хотел что-то ответить, но не успел. Обхватив пальцами край барной стойки с его стороны, Грейнджер прикрыла глаза и повела тазом вперёд, издавая прерывистый громкий вздох. Его мозг отказался работать, когда её бедра сделали это же движение в обратном направлении. И лишь после нескольких подобных повторений Теодор смог осознать происходящее. Прямо сейчас. В его квартире. На его столешнице. Гермиона тёрлась. Своей промежностью. По его рубашке. Он потратил всю силу воли только на то, чтобы удержать руки на месте, но, когда она простонала, стало почти нестерпимо.