«Красный стул»

— Нееет, — возмущённо отодвигаясь от его кисти и сдувая с лица выбившуюся прядь, протянула Грейнджер.

Она надула губы и прищурилась, внимательно разглядывая стеклянное горлышко бутылки. Её упёртости могли позавидовать даже арабы, торгующие на рынках, но так затягивать завтрак в угоду женской вредности — такой себе план. Поэтому Нотт обошёл барную стойку, миллион раз прокляв грейнджеровскую манеру ходить в этой грёбаной длинной майке. Возможно, если бы Гермиона была без неё, то он даже и не пытался бы сосредоточиться на своих делах.

— Ваши попытки очень увлекательны, — уточнил он, потянув за низ бутылки, — но было бы чудесно, если бы мы всё-таки приступили к трапезе.

— Я уже почти, — обиженным тоном выдавила она.

Теодор склонил голову вправо, попытавшись вытянуть из её пальцев многострадальную ёмкость, но, как и любой взбудораженный ребёнок, у которого забирают любимую игрушку, Грейнджер только потянула на себя в ответ. Она показала язык и повернулась в полкорпуса, утягивая за собой кленовый сироп. Нотт непроизвольно сделал шаг ближе, стараясь не нарушить при этом личное пространство, что вышло не очень удачно. Гермиона довольно запищала, от чего пальцы на стекле дрогнули, а кисть дёрнулась. Вязкая сладкая жидкость по инерции брызнула прямиком на шею Теодора и заляпала футболку.

— Ой, — растерянно обронила девушка.

Если бы за междометия можно было убивать людей, то это слово было бы первым непростительным в личном списке Нотта. Прохладная липкая жижа густой каплей стекла по ключице и начала пропитывать ткань на груди. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы не закатить их слишком сильно, лишний раз убеждаясь, что эту даму лучше вообще не трогать во время её бытовых безумств.

— Я всё исправлю, — протараторила Гермиона, поставив бутылку на барную стойку и схватив пару салфеток.

— Нет-нет-нет, — отступив на полшага, выдавил Теодор.

Желание избавиться от ощущения вязкого холода было слишком сильным. Он стянул футболку через голову, обтерев шею перепачканной тканью, и раздражённо запрокинул голову назад. Мужчина с шумом выдохнул, разглядывая потолок, и опёрся свободной ладонью на край столешницы.

— Ничего страшного, — скомкал ткань в руках. — Мелкая неприятность. Главное, что на сегодня мы удовлетворили вашу жажду открытий.

Молчание в ответ его напрягло. Он перевёл взгляд на Грейнджер. Она втянула кислород сквозь приоткрытые губы, внимательно изучая его плечи и ключицы. Скользящий по телу взгляд задержался где-то в районе яремной вены, и она сжала салфетку в руке чуть сильнее. Теодор передернул плечами от такого пристального внимания и склонился влево, чтобы встретиться с девушкой взглядами.

— Вы ещё не забыли про завтрак? — прищурившись и усмехнувшись, поинтересовался он.

— Да-да, я помню, — коротко кивнув пару раз, Гермиона всё-таки перевела глаза на его лицо. — Я и правда сильно…голодна.

От двусмысленности этой фразы Нотт только тактично отвернулся. Пусть смотрит. Раньше ему в голову не приходили мысли о том, что подобные мелочи так сильно повлияют на поведение маленькой шпионки. Не только же ей раздражать Теодора своим видом. Она поднялась со стула, сделав шаг ближе, отчего челюсть мужчины непроизвольно сжалась сильнее.

— У вас здесь… — фраза оборвалась, когда Гермиона прикусила нижнюю губу.

Она аккуратно провела пальцами по сгибу его шеи снизу вверх, отчего по плечам поползли мурашки. Карие глаза неотрывно наблюдали за тем, как мышцы под касанием сократились. Нотт почувствовал, как под кожей нарастает жар, и температура тела подскакивает настолько, что уже впору совсем сгореть. Собрав пальцами липкий сироп, Грейнджер подняла глаза, встретившись с ним взглядом. Она поднесла пальцы к своим губам и медленным дерзким движением языка слизала вязкую каплю.

В каждом её жесте читался неутолимый голод. Теодор даже подумал, что, возможно, это заразно, ибо никак иначе свою завороженность этой несносной женщиной он объяснить не мог. Разум, словно опутанный сахарной паутиной, замирал и прекращал любые интеллектуальные процессы напрочь. Этот взгляд исподлобья казался до такой степени непристойным, что Нотт усомнился в адекватности собственного восприятия. Ассоциативный ряд легко и быстро подкинул вариант, при котором девушка стоит на коленях.

— Сладко, — слегка прикусив указательный палец, улыбнулась Гермиона.

— Разумеется, — негромко ответил Нотт.

Он отступил на шаг назад, ощутив, как пальцы немеют, сдавливая ткань. Она провоцировала, а Теодор чувствовал, что терпение ходит ходуном по тонкой шёлковой нити. Стало даже любопытно, считаются ли её действия смягчающим обстоятельством при изнасиловании. Хотя, если подобное случится, неизбежно встанет вопрос о том, кто кого поимел, потому что он почти физически ощущал, как сознание прогибается от каждого эротического выпада в его сторону. Даже самого, казалось бы, невинного. Если бы его кровь кипела, Нотт бы не почувствовал, поскольку это казалось несущественной мелочью в сравнении с огнём похоти, сжигающим организм.

Находиться без верхней одежды в её присутствии стало уже какой-то негласной традицией. Кинув футболку на свободный стул, он подумал, что на работе остаётся в одежде только от того, что Грейнджер достаточно открытого вуайеризма дома. Положив на стол приборы, Теодор всё ещё не оставлял попыток отделаться от наваждений в виде полуобнаженных фантазий. Чем меньше он желал думать о призывно приоткрывающихся губах, тем изощрённее становились позы в воображении. Недовольно прокрутив в руках вилку, он всё-таки не выдержал и достал стакан и виски.

«Алкоголизм, похоже, меньшая из зол», — стараясь даже не смотреть в сторону дамы, подумал Нотт.

Звуков с её стороны больше не раздавалось. Он надеялся, что она просто мирно жуёт, а лучше вовсе растворилась в пространстве. Среди томной тишины пустой стакан ударился о лакированную поверхность, когда Теодор почувствовал, как чужой язык прополз вдоль подбородка, спускаясь вдоль сухожилия. Он взглянул на дно стакана, поджав губы. Его не могло так сильно накрыть от ста граммов алкоголя. Вслед за легким укусом чуть ниже ключицы проследовало мягкое и какое-то извиняющееся прикосновение губ. Чувственно и осторожно. Нотт бросил взгляд на Гермиону.

Она зачарованно смотрела на участок кожи, где Теодор отчётливо ощущал чужой скользящий язык. Полностью погрузившись в свои мысли, она обхватила кончик чайной ложечки губами, поглаживая пальцами свободной руки столешницу. Хозяин дома чуть не выругался, вовремя вспоминая, что невербальная магия может работать неосознанно. А проверить это предположение стоило, иначе ему вообще больше никогда не светит расслабиться в ниже пояса.

— Вы, должно быть, не выспались после вчерашнего? — положив вилку на край тарелки, невзначай поинтересовался он.