Крепкий ветер на Ямайке
Шрифт:
В ту пору это было в своем роде очаровательное, маленькое, сонное старинное местечко под названием Санта-Люсия, обособленно расположенное на забытом западном окончании Кубы между Номбре-де-Диос и Рио-де-Пуэркос, отделенное от открытого моря запутанной системой проливов, проходящих сквозь рифы и отмели Изабеллы; в проливах этих могут плавать только ведомые поднаторевшей рукой юркие местные каботажные суденышки, крупный же транспорт избегает их пуще всякой порчи; по суше же это место отделено от Гаваны сотней миль леса.
Было время, эти маленькие порты на берегу Канала де Гуанигуанико были весьма процветающими, поскольку служили пиратскими базами, но то было недолговечное процветание. В 1823 году американская
— Не думаю, что мне бы понравилось тут жить, — решил Джон, когда они вернулись на корабль.
Между тем груз был перемещен на набережную, и после сиесты толпа где-нибудь в сотню человек собралась вокруг, переталкиваясь и рассуждая. Аукцион должен был вот-вот начаться. Капитан Йонсен топтался тут же, натыкаясь на всех и каждого, но особенно действуя на нервы помощнику тем, что поминутно выкрикивал указания, противоположные его собственным. Помощник держал в руках гроссбух и пачку ярлыков с номерами, которые он лепил к тюкам и прочей таре с товарами. Матросы сооружали нечто вроде временных подмостков — событие обставлялось со вкусом.
Толпа поминутно росла. Поскольку все они говорили по-испански, для детей это была пантомима: какое-то кукольное представление, а не движения и разговоры настоящих людей. Дети открыли для себя, какая это чарующая игра — наблюдать за иностранцами, простейшие слова которых ничего для вас не значат, и пытаться угадать, о чем они.
Кроме того, все эти люди выглядели так забавно: они расхаживали с видом поистине королевским и беспрерывно пререкались, и курили тонкие черные сигары, голубой дымок поднимался от их чудовищного размера шляп, как от кадил.
На один миг их внимание отвлеклось — толпа внезапно расступилась и на подмостки, шатаясь, поднялась вся команда шхуны, таща пару громадных весов, которые, как и всегда, оказались слишком велики для этого сооружения, и разом убралась вместе с ними в противоположном направлении.
В толпе было довольно много женщин, всё старухи, как показалось детям. Иные были тощие и иссохшие, как обезьянки, но большинство — толстые, а одна толще всех, и к ней относились с величайшим почтением (возможно, из-за ее усов). Это была супруга начальника местной магистратуры, Сеньора дель Илюстриос Хусгадо дель Мунисипаль де Санта-Люсия, так она титуловалась. У нее было кресло-качалка соответствующей прочности и ширины, которое принес косоглазый коротышка-негр и установил в самой середине сцены, прямо напротив платформы. На него она и воссела, а негр стоял сзади и держал у нее над головой фиолетовый шелковый зонтик от
солнца.Не было никаких сомнений, что именно она немедленно стала самым значительным лицом во всем этом сборище.
У нее был зычный бас, и, когда она изъяснялась с некоторой веселостью (а она это делала неоднократно), все его слышали, но по большей части все болтали между собой.
Дети, как это у них водится, продрались сквозь толпу, не слишком заботясь о соблюдении правил приличного поведения, и собрались кучкой у ее трона.
Капитан то ли не понимал ни слова по-испански, то ли вдруг отказался понимать, но только ведение аукциона перешло к помощнику. Последний влез на подмостки и, с важностью приняв на себя эти обязанности, приступил.
Но ведение торгов с аукциона — это искусство: провести успешный аукцион не легче, чем написать сонет на иностранном языке. Вы должны иметь в своем распоряжении способность к красноречию без запинки, дар воодушевлять аудиторию, забавлять ее, критиковать ее, переубеждать ее, пока она не зашумит по нарастающей, будто на богослужении под открытым небом, раз за разом возглашая “Аминь”, пока ею напрочь не будет забыта и цена лота (и что это вообще за лот), и она не начнет получать подлинное удовольствие просто от того, как все вновь и вновь набавляется цена — как чемпион на бильярде наслаждается одной долгой разбивкой.
Маленький уроженец Вены прошел хорошую школу: ему довелось пожить в Уэльсе, а там можно было наблюдать аукционные торги в их пышнейшем цветении. По-валлийски, по-английски или на своем родном наречии он мог вести дело просто превосходно, но, чтобы делать это на испанском, у него не хватало запаса мощности. Аудитория оставалась сурова, холодна, настроена критично, и цену назначала как бы нехотя.
И как будто этой языковой трудности было недостаточно самой по себе, тут еще на своем троне сидела эта неодолимая старая дама, отвлекая своими шуточками те жалкие крупицы внимания, которые он, в ином случае, смог бы пробудить и использовать.
Когда настал черед третьего лота кофе, началась довольно непристойная перебранка. Дети были страшно скандализованы: они никогда раньше не видели, чтобы взрослые вели себя друг с другом настолько грубо. Капитан взял на себя взвешивание, и шум был как-то связан с его манерой склоняться к весам, когда он считывал значение веса. Он был близорук и, наклоняясь, гораздо лучше видел цифры, но это вызвало недовольство покупателей, и они много чего наговорили по этому поводу.
Оскорбленный капитан, стиснув кулаки, принялся отвечать им по-датски. Они возражали ему по-испански с еще большей язвительностью. Он пришел в замешательство и рассердился: пусть тогда сами ведут все дела без него, раз они не способны отнестись к нему с малой толикой вежливости.
Но кто тут был менее пристрастен? Разгневанный помощник взялся утверждать, что выбрать одного из покупателей в равной мере неприемлемо.
В каковой связи в глубинах толстой старой леди началось землетрясение и постепенно набрало силу, достаточную, чтобы поднять ее на ноги. Она взяла Джона за плечи и подтолкнула его перед собой по направлению к весам. Затем в немногих остроумных и звучных словах она огласила свое решение: он должен производить взвешивание.
Аудитория была довольна, но, как только Джон понял, в чем дело, он весь покраснел, и ему захотелось отсюда немедленно улетучиться. Остальные же дети, напротив, были снедаемы завистью.
— А можно я тоже помогу? — пропищала Рейчел.
Отчаявшийся помощник подумал, что тут его последняя надежда. Пока Джон получал инструкции, он собрал остальных детей и, порывшись в пестрой груде одежды, вырядил их всех в некое подобие маскарадных костюмов. Потом раздал им образцы товаров, чтобы они носили их по кругу, и торг начался заново.