Крепкий ветер на Ямайке

Джон в сильном возбуждении высунулся наружу слишком далеко. Он потерял равновесие и упал прямо наземь, с высоты сорока футов, вниз головой.

Хосе издал крик ужаса, сиганул на спину коровы и в один миг спустился с нею вниз — прямо как в кино, если бы его уже на тот момент изобрели. Он должен был выглядеть очень комично. Но что в это время происходило у него внутри, трудно даже представить. Такая ответственность не часто выпадала на долю старого матроса, и по этой причине он, вероятно, тем сильнее ощущал ее тяжесть. Что до толпы внизу, она не сделала попытки прикоснуться к телу до тех пор, пока Хосе не завершил свое нисхождение; люди стояли, отступив и давая ему возможность хорошенько его разглядеть, потормошить его и так далее. Но было совершенно ясно, что шея у мальчика сломана.

Маргарет и Эдвард, однако, не имели никакого ясного представления о происходящем, поскольку сами не видели, как Джон упал. Поэтому они были сильно раздосадованы, когда двое из команды шхуны появились перед ними и настоятельно потребовали, чтобы они тут же отправлялись назад и ложились спать. Им хотелось узнать, где Джон, но даже еще больше — где Хосе и по какой причине им не позволяют остаться. Однако они подчинились, за бесполезностью всяких расспросов, и двинулись в обратный путь.

Они как раз уже собирались взойти на борт шхуны, как вдруг слева от них раздался сильнейший хлопок, будто выстрелила пушка. Они обернулись и, оглядывая тихий, серебряный городок с купами пальм и холмами на заднем плане, увидели большой огненный шар, движущийся с громадной скоростью. Шар был довольно близко от поверхности земли и не так уж далеко от них — сразу за церковью. А потом от него остался след в виде массы светящихся точек — бриллиантово-синих, зеленых и рдяных. Какое-то время они парили неподвижно, потом полопались, и в воздухе ненадолго разнесся сильный запах серы.

Они все были напуганы этим метеором, матросы даже сильнее, чем дети, и поспешили подняться на борт.

Вскоре после полуночи Эдвард вдруг позвал спящую Эмили.

Она проснулась.

— Что такое?

— Это ведь вроде как коров ловят, да? — спросил он в сильном волнении; его глаза при этом оставались плотно сомкнуты.

— В чем дело?

Он не отвечал, и тогда она разбудила его — или только подумала, что разбудила.

— Я только хотел узнать, ты правда Зомфанелия и ловишь коров? — пояснил он умоляющим тоном и тут же снова крепко уснул.

Поутру им легко могло представиться, что все бывшее накануне им просто приснилось — если бы пустая постель Джона не приводила их в замешательство.

И все же, как будто благодаря какой-то невысказанной догадке, никто ничего не говорил по поводу отсутствия Джона. Никто ни о чем не спрашивал Маргарет, и она тоже не выражала желания дать какие-то пояснения. Ни тогда, ни позже никто из них ни разу не упомянул его имени, и если бы вы даже коротко сошлись с детьми, то никогда бы не смогли догадаться по их речам и поведению, что он вообще когда-нибудь существовал.

3

Единственным врагом у детей на борту шхуны (а она вскоре снова вышла в море, и они опять оказались у нее на борту) была большая белая свинья. (Там была и еще одна, черная.)

У этой свиньи совершенно отсутствовала способность к самостоятельному суждению. Она никогда не могла сама выбрать место, куда бы ей лечь, но всегда готова следовать чужому мнению, так что какую бы позицию вы ни заняли, она тут же решала, что это и есть наилучшее, единственно подходящее место, заявлялась туда и прогоняла вас прочь.

Если принять во внимание, как трудно найти на палубе местечко в тени во время безветрия или сухое местечко, когда дует сильный бриз, эта ее манера досаждала просто адски. Вы совершенно беспомощны против большой свиньи, когда та норовит навалиться вам на спину.

Маленькая черная свинья тоже, бывало, могла причинить неудобство, это так, но происходило это исключительно от избытка дружелюбия. Она терпеть не могла, когда на нее не обращали внимания, того менее ей нравилось лежать, привалясь к материи неодушевленной, если можно было найти какой-нибудь живой пуфик.

На северный берег мыса Сан-Антонио можно высадиться на шлюпке, если вы сумеете выбрать подходящий участочек. За полосой кустарника шириной в пятьдесят ярдов располагается открытое место площадью в пару акров: его нужно пересечь, и среди острых коралловых скал в дальнем конце среди низкорослой поросли обнаружатся два родника, из них лучший тот, что севернее.

И вот, стоя без движения из-за штиля на некотором расстоянии от Мангровых отмелей, капитан Йонсен как-то утром послал на берег шлюпку добыть воды.

Жара была неимоверная. Канаты висели, как дохлые змеи, паруса отяжелели, как драпировка какого-то зловещего изваяния. Железные стойки парусинового тента до волдырей обжигали неосторожно прикоснувшуюся к ним руку. На незащищенных местах палубы смола иссохла так, что пошла трещинами. Дети лежали, отыскав небольшой участок в тени и дыша с трудом, а маленькая черная свинья возбужденно повизгивала, пока не нашла чей-то удобный живот, к которому и примостилась.

Большая белая свинья их еще не обнаружила.

С безмолвного берега доносилась редкая ружейная пальба. Посланная за водой команда стреляла по голубям. Море было как глянцевая равнина, переливающаяся ртутным блеском, настолько недвижная, что невозможно было отличить берег от его отражения, пока случайное вторжение пеликана не разбило эту иллюзию. Команда с бесконечной медлительностью починяла паруса в тени под тентом — вся, за исключением одного негра, который сидел верхом на бушприте, широко расставив ноги в штанах, и восхищенно любовался оскалом собственной улыбки, отраженной внизу в зеркале воды. Его плечи радужно поблескивали на солнце: в таком сиянии даже негр не мог оставаться черным.

Эмили тяжело переживала утрату Джона, но маленькая черная свинья сопела в высшей степени удовлетворенно, дружески зарывшись пятачком ей в подмышку.

Когда нагруженная лодка вернулась, выяснилось, что ее команда, помимо охоты на голубей и серых земляных крабов, провернула еще одно дельце. Они выкрали козла у одинокого рыбака.

Они как раз только что стали переваливать через борт, когда большая белая свинья обнаружила компанию под тентом и изготовилась к атаке. Но тут козел проворно перескочил через фальшборт и, не приостановившись ни на минуту, чтобы оглядеться, нагнул голову и бросился в бой. Он боднул старую свинью прямо под ребра, так что у нее совсем перехватило дух.