Кроваво-красный

 Терис дернула ухом, пытаясь не думать о темноте как о чем-то живом и враждебном.

 — Он... бывает резким, но он хороший человек, мой друг. После приюта он...

 — Познакомил тебя с наркоманами. — Лашанс поморщился, придвинув полукровку к себе — теснота кровати вынуждала, иначе, как казалось Терис, ее отправили бы куда-то подальше.

 «Как Корнелия», — опустевшее убежище и всеобщее стремление уйти подальше от вызвавшего гнев Ситиса выворачивало мысли наизнанку, гоня сон и усталость прочь.

 — Манхейм хотел как лучше.

 — Тебе в приюте не объясняли, что наркотики это плохо?

 — Я сама никогда не пробовала, только возила иногда. Когда деньги были очень нужны. Потом бросила.

 — И нашла себе наемников в столице.

 — А что мне было делать?

 — Сразу кого-нибудь убить и не усложнять свой путь в Братство. Или попробовать делать то, чему тебя учили. Ты хотя бы пыталась?

 — Да. Не очень удачно вышло. — Терис умолкла, надеясь, что можно будет обойтись без подробностей. Первая хозяйка, к которой ее в десять лет отправили в качестве посудомойки, сдала ее обратно сама после нечаянно опрокинутой полки, предварительно надавав подзатыльников. Спустя пару лет она сбежала сама от второго хозяина — на вид добродушный старичок проявлял нездоровый интерес ко всем своим неудавшимся ученикам и ученицам.

 — Я не удивлен.

 — Спикер...

 — Хватит на сегодня, спи. — красноречиво натянутый ей на голову плащ сообщал, что сейчас лучше всего замолчать, хотя мозг выдавал все новые аргументы в защиту Манхейма. В любом случае, норд не учил ее ничему плохому, только скупал некоторые вещи, продавал необходимые в ее ремесле отмычки и иногда знакомил с потенциальными клиентами — все это было куда безобиднее, чем раскапывание могил и воскрешение покойников в виде скелетов и зомби, чем увлекался сам Спикер в более раннем возрасте.

 Терис свернулась, поджав ноги и стараясь не думать ни о чем. Усталость брала свое, и страхи стирались под натиском сна. Темнота окутывала, стирала все вокруг, даже полоска света под дверью исчезла, как будто бы ее затопила густая смола. Не было слышно, как ушел Манхейм — тишина пришла и лишила мир звуков, приняла форму, потянулась холодной, однородно-черной рукой...

 Хотелось кричать, но тишина лишила даже собственного голоса. Терис чувствовала, как билось сердце, но кровь не стучала в висках, только что-то болезненно ныло внутри.

 Конец. Ничего не поможет, даже если она попытается бежать.

 Тело дернулось в последней попытке спастись, крик прорезал тишину — с запозданием на бесконечность…

 — Ну по ребрам зачем… — хрип и кашель где-то рядом выдернули из водоворота темноты, возвращая в мир звук и краски — немногочисленные, заглушенные густым сумраком, но не сливающиеся в сплошную черноту.

 Колено болело от удара об пол, в ушах стучала кровь, сердце билось — она все еще жила, и остатки кошмара медленно расползались по углам.

 — Ярость Ситиса… — Терис выдохнула — почти с облегчением, хотя тело все еще била дрожь, и, когда ее за шкирку потянули обратно на кровать, сил на подъем с трудом хватило. — Она…она была здесь…

 — Нет. — Спикер качнул головой, борясь с приступом кашля, — Принеси воды.

 Ноги подгибались, но приказ заставил доползти до двери и шагнуть в полумрак зала. Огонь в очаге погас, только угли тлели, освещая столы и прилавок, за которым на лавке спал хозяин таверны. Дрожащими руками Терис дотянулась до полок, сняла стакан, неожиданно быстро наткнулась взглядом на кувшин с водой…

 Руки тряслись, как и в ту злосчастную ночь в Чейдинхолле, хотя теперь не было снотворного, что вызывало сожаление на грани паники. Оставить все и рвануться в Лейавин, если только возвращение утраченного оружия и лошади как-то поможет делу… Может быть, Ситис дает время на исправление ошибок, проявляя странное милосердие?..

 — У меня... — Терис нервно комкала слишком длинный рукав рубашки, глядя в потемневшие половицы, — У меня еще много времени? Я ведь могу что-то исправить... Если вернусь в Лейавин. Хотя бы забрать лошадь... Если я верну, то воровство не будет считаться?

 Лашанс закашлялся — на этот раз подавившись водой, но перехватил руку полукровки раньше, чем она попыталась постучать ему по спине.

 — Простите… — она сама отдернула руку, запоздало вспомнив про потраченные на перевязку бинты. — Ярость была здесь, я подумала…

 — Она не придет, успокойся, — Спикер с трудом выдохнул и лег, до подбородка натягивая плащ.

 Ухо нервно дернулось, и что-то в привычном мире перевернулось, ломая давние представления о нарушении Догматов.

 — Но…я же нарушила Догмат. Украла…

 — Я тебя прощаю. Считай, что я сам отдал тебе оружие.

 — А лошадь?

 — Ты не первая, кто терял лошадь на задании. Это не преступление.

 — Но я сказала, что у меня поручение Черной Руки, то есть обманула...

 Спикер вздохнул, не открывая глаз дотянулся до Терис и аккуратно уложил ее рядом, с заботой о собственном здоровье завернув в плащ и лишив способности двигаться. Ответа не последовало, и молчание стало знаком того, что подобные вопросы должны быть прекращены. За ней не придут. Не в этот раз. Каким бы странным это ни казалось, надо принять на веру и не лезть в вещи, ей недоступные, не задавать лишних вопросов и привыкнуть к тому, что жить еще долго, если, конечно, ее не убьет что-то другое. Хотя бы сам Спикер, если она еще раз неосторожно ткнет его локтем во сне.

 Терис осторожно перевернулась на бок, чувствуя, как тревога сменяется желанием спать, а все еще несвязные мысли постепенно наполняются спокойствием.

 Все хорошо, и неважно, в чем причина такого милосердия. Филида убит, Спикер жив, они на пути домой, и окружающий сумрак больше не внушает страха, снова становясь верным союзником.

Глава 59

 За окном таверны виднелись стены Имперского города, сияя белизной в свете солнца, и с улицы доносились голоса немногочисленных путников, шедших в сторону моста. Обычные крестьяне, паломники, промелькнули даже пара магов в синих робах с деревянными жезлами за спиной. Не дай Ноктюрнал попасться им на глаза, если случится снова бежать от стражи... Легионеров, правда, видно не было, и это отчасти обнадеживало.

 Терис нервно дергала длинный, закрывавший пальцы рукав рубашки, провожая взглядом потрепанного вида босмера. Поношенная одежда, дешевые стрелы в истертом колчане, явная хромота — ее бывший коллега, такой же искатель трофеев в пещерах и руинах. Сейчас она выглядит так же, и стража не должна обращать особого внимания на еще одну бродягу.

 Конечно, если не узнают в ней убийцу Филиды.

 Капитан Легиона мертв, и здесь уже точно об этом знают — хозяйка таверны как раз наливала за упокой его души паре рыбаков, когда они пришли. Трактирщица была занята перечислением заслуг покойного легионера и потому не стала задавать никаких вопросов, только приняла плату за комнату и тут же вернулась к своим собеседникам. Может быть, все страхи напрасны, и убийц не знают в лицо — во всяком случае, не трактирщица. И в город можно пройти, пристав к группе путешественников. Только дальше...