Кукловод: Реквием по Потрошителю

В невежественном неведении Рейко надавила скальпелем на грудь, прикрыла глаза, а, открыв, увидела перед собой лежащее тело Акасуны Сасори. Она застыла с хирургическим инструментом в недвижимой груди. Ледяной и бледной в нескольких сантиметрах от сердца. Лицо Сасори слишком умиротворенное даже для трупа, скорее благодарное, почти что счастливое. На губах едва застыла предсмертная улыбка. А быть может, он улыбается и в смерти? Красные волосы под искусственным светом кажутся рыжими. Он совсем недвижим во власти её рук, он её кукла, а она Кукловод. Застывшие в вечности веки дрогнули, как и на мгновение встрепенувшиеся ресницы, и Рейко вскликнула, выронив скальпель, отшатнувшись назад. Закрыла лицо ладонями, вся сгруппировавшись и затрепетав. На плечи легли руки в таких же резиновых противных перчатках.

Неправильный подбадривающий жест. Акияма медленно отвела руки от лица. На столе вновь лежала женщина — ждет, когда же наконец надругаются над её телом.

Сможет ли она сделать это с ней? Даже если выпотрошит её, не пойдет ли в последний момент, стоя перед телом Акасуны, на попятную? Теория и практика всегда стояли в двух разных плоскостях.

— Все в порядке, давай я тебе помогу, — Акасуна заботливо вложил скальпель в её руку и, не отпуская, повел обратно к столу. — Вот так, не спеша, спокойно, главное, чтобы рука не дрожала, и скальпель вошел глубже.

Скальпель в её руке, её рука в его руке. Он управляет ей как искусный марионеточник, а она, давно сдавшаяся чужой воле кукла, режет скальпелем по груди, вырисовывая тонкую, но глубокую полоску. Для Сасори вести её руку со скальпелем все равно, что рисовать кистью красные росчерки на нетронутом холсте. Но ни один холст не таит в себе столь чужой, запредельный мир. Изнанка тела, все то, что представляет собой каждый человек. Всего лишь вместилище, набитое органами, которые она вырезает, руководимая его руками. Он держит другую ее руку, в которой она держит желудок. Рейко в ловушке, зажатая между столом и телом Акасуны. Его воля — теперь её воля. И эти мгновения кажутся куда более интимными и личными, чем горячая и влажная ночь, после которой она в беспамятстве проспала почти целый день.

Их руки слились, совсем как слившиеся тела, точный плавный механизм, без зазрения совести выполняющий свое предназначение. Органы аккуратно сложены в глубоком дне металлического бортика. Тело вывернуто нараспашку вместо души, и сейчас опустошенное, с разъятой грудной клеткой, вывернутой брюшинной оно показалось по истине прекрасным.

Рейко не чувствовала все это время бегущих по щекам слез, что капали на вскрытый учебный материал. Но когда они застелили глаза густым влажным туманом, Рейко руками, все еще накрытыми ладонями Акасуны, принялась судорожно утирать лицо. Но слезы смешались с чужой кровью. И, беспомощно всхлипнув, Рейко понурила голову. Её не тошнило, но она не могла найти в себе силы взглянуть в лицо женщины, которую осквернила и так безжалостно выпотрошила. Это совсем не одно и то же, что потрошить кроликов. И близко не стояло.

А вдруг если она взглянет в лицо, то увидит Марико? Тогда она никогда не сможет взять скальпель в руки, замученная голосом собственной совести. Лучше бы он попросил его застрелить! Так ведь проще, так легче! Нажать на курок и все! Зачем он мучает её? Разве не достаточно Рейко страдала, чтобы проходить весь ужас, творя его собственными руками?

Запутавшаяся в своих мыслях как в клубке нитей, она не сразу ощутила приятную дрожь по всему телу от легких, нежных и самозабвенных прикосновений. Сасори все это время, обнимая её со спины, стирал мокрые дорожки с заляпанных кровью щек своими впервые незапятнанными пальцами. И, покончив со слезами, обнял, уткнувшись в шею. Рейко дрожала, не понимая, отчего сильнее: от того, что сделала своими собственными руками, или от того, что её с таким нежным трепетом обнимает убийца, которого она должна ненавидеть и убить. Лучше бы она покончила с собой тогда, три года назад, в квартире Мадара, остановила бы безумие, которое не в силах контролировать в собственной терзаемой душе. Акияма не выдержала и осела на пол, смотря на зеленые пятна на синих перчатках — красный так смешно смешивался с синим.

Сасори опустился на колени вместе с ней, обняв крепко, как родную дочь, и рукой найдя бьющуюся жилку на шее, погладил, как гладят любимую кошку.

— Все хорошо, у тебя получилось. Этого раза будет достаточно. Ты молодец, Рейко, у тебя все получится. Только тебе я могу вверить мою смерть. Только в твою ненависть я верю.

Она его детище, незавершенное произведение искусства, которое он холит и лелеет по своему, как носится художник, укрывая от любопытных глаз незаконченную картину.

Рейко не верила в свою свободу. Все казалось плохой шуткой. До сих пор она сомневалась, ждала, когда её усыпят, чтобы пронзить её тело острой кистью художника на операционном столе.

Но Сасори открыл дверь, позволяя уйти, но лишь для того, чтобы вскоре вернуться.

— Ты помнишь, о чем мы говорили. Чтобы ты изменила в системе данные о моих ДНК-образцах.

Рейко помнила, для этого ей придется вернуться в полицию. Там, где её наверняка ищут. Там, где ей придется столкнуться с Итачи и найти в себе силы посмотреть ему в глаза.

Они стояли на пороге, Рейко была у открытой двери в одном шаге от площадки подъезда, чтобы пуститься бежать прочь. Сасори, опершись плечом о стену, провожая так, как провожают обычную подругу, а не потенциальную жертву или соучастницу собственного убийства. Нет, есть еще одно незаконченное дело. Её сделка с Мадарой. Она не могла так просто забыть о человеке, что заменил её отца. Она пошла на сделку с дьяволом еще три года назад, так почему же ей не свести двух демонов вместе, раз они того желают сами?

— Ты был прав, — взволнованным тоном прошелестела Рейко, сжав дверной косяк. — Я действительно работаю на одного человека. Он был связан в свое время с делом Потрошителя. Его целью было поймать тебя, чтобы через тебя выйти на Мастера. Мастер — его истинная цель. Именно поэтому я и оказалась в замке Мастера. Попалась в капкан, пока искала вход…

— Вот оно как, — Сасори как будто и не удивился, скучающе пожав плечами.

— По сути, вы преследуете одну и ту же цель. Быть может, вы и правда могли бы встретиться и… черт, как абсурдно же все это звучит. И поговорить. Чтобы поймать Мастера.

— Кто этот человек?

— Я не могу сказать имени. Если скажу, ты можешь отказаться от встречи.

— Хм, — Сасори небрежно скривился, размяв шею, устремив взгляд в потолок, совсем как в детстве ища там ответы на все вопросы. — Хорошо, свяжись со своим человеком, я согласен на встречу.

— Ты не думаешь, что вместо этого человека я могу привести тебя к полиции? Не безрассудно ли мне доверять?

— Ты и сама знаешь ответ на свой вопрос, — не без ухмылки ответил Акасуна, закрыв перед Рейко дверь.

Ангелы-хранители — пустые сказки, предназначенные для детей. В реальности же существуют дьяволы-хранители, падшие благодетели, властители и политики, высасывающие из тебя душу и выгоду, взамен предоставляяя бастион своих черных крыльев.

Такой твердый оплот имел Сасори в лице бывшего министра культуры Японии, нынче широко известного мецената по имени Ханзо. Они редко выходили на связь лично, но каждый следил за другим. Сасори было выгодно иметь властную руку, способную замести следы. Ханзо овладела одержимая идея создания нового «Джека-Потрошителя», «Зодиака», «Кровавую мери». Человек, чье имя станет именем нарицательным и будет вселять ужас в сердца людей даже спустя столетия.