Кукловод: Реквием по Потрошителю

— Учиха… — прорычал Тобирама, согнувшись над столом. Компьютер закончил закачку, и агент вытащил диск, выплюнув имя Учихи.

До Рейко не сразу дошел смысл сказанных слов, она как последняя идиотка, наклонив голову набок, смотрела в лицо бессмертного Мастера, но никак не могла связать все с произнесенным Тобирамой именем. Из-за состояния прострации она не сразу услышала, как всегда легкий кашель Сенджу, который он сопровождал ворчливым кряхтением в конце, перерос в судорожный. Лицо неестественно багряное, а пальцы пытающиеся ослабить узел галстука на его фоне казались отвратительно белыми. Рухнув на колени, Сенджу зашелся кровавым кашлем вперемешку с выблеванной под ноги желчью. Все походило на глупо развивающееся кино, а то, что это реальность, Рейко поняла, лишь когда агент схватился за её ногу.

Он что-то пытался сказать, выплюнуть слова поручения, вероятно, о помощи. И сжавшие в тиски пальцы на щиколотке отрезвели на мгновение.

Рейко рухнула рядом с мужчиной, судорожно пытаясь сообразить, чем может помочь, но скопившиеся непереваренные куски пищи на губах и белой рубашке заставили отшатнуться назад.

— Я… Я позову на помощь, я сейчас… — Акияма выбежала из кабинета, но резко затормозив, обернулась к двери, откуда доносились предсмертные хрипы. А в ушах все раздавалась имя. Она ступала по коридору широким, но не быстрым шагом, хотела бежать, но никак не могла заставить себя ускориться. Что-то внутри, что она еще не осознала, противилось. А дойдя до ближайшего кабинета, она безучастно сухим тоном протараторила «Агенту Тобираме плохо, помогите, кто-нибудь».

Сначала один, а потом и двое, люди все скапливались и скапливались у кабинета. А Рейко не могла заставить себя перестать думать об имени. Она прошла внутрь, где полицейские перевернули на спину застывшее тело, широко раскрытые в ужасе глаза смотрели в потолок, а на раскрывшихся в предсмертном крике губах растеклась жёлтая вязкая слизь вперемешку с кровью. Ничего не слышавшая Рей прошла к компьютеру. Пока полиция вызывала скорую, в которой надобности кроме простой формальности уже не было, Рейко стирала просмотренный ранее агентом файл. Пока полиция разгоняла всех зевак, включая и Акияму, рядовая незаметно прихватила диск. Когда полиция опечатывала кабинет, она разломала диск пополам и выбросила в ближайшую урну. Когда агент Хаширама вышел из лифта, еще не подозревая о новости, с которой мчался один из полицейских, Рейко отвернула лицо, оставшись незамеченной, и зашла в лифт, оправдав саму себя тем, что она ничем не могла помочь Сенджу.

====== Глава 24. «Паутина» ======

Рейко казалось, что из неё выкачали всю жизненную энергию — такой опустошенной она себя чувствовала. Кем она стала, к чему пришла, что, идя вдоль скромных лавочек по бокам от кабинетов больницы, она не ощущала ни угрызений совести, ни тоски, ни печали. На её глазах умер человек, но никаких отличий от смерти на экране телевизора не было. Будто вся её жизнь превратилась в одну затянувшуюся пленку кинофильма, из которого она не может выбраться. Часы приема закончились, и по коридорам сновал только медперсонал, на тень живого мертвеца никто не обращал внимания. Может, думали, что она всего лишь призрак скончавшегося больного одной из палат.

Рейко дошла до отделения стационара, добрела до кабинета врача, на который указала медсестра и, скромно постучавшись, после одобрительного «войдите» с кротким приветствием юркнула к мужчине, укладывающему медицинские карты пациентов в стеллаж.

— Простите, вы лечащий врач Учихи Итачи?

— А вы его родственница? — взглянув из-под съехавших на кончик носа очков, поинтересовался доктор.

— Я его невеста, — соврала Рейко, но таким тоном, будто сама верила в свое вранье. — Что с ним случилось?

— Что с ним случилось? — беззлобно передразнил врач и тяжко вздохнул, вытащив нужную медкарту с внушительной стопкой листов, и протянул их растерявшейся посетительнице. — Случилось вот это.

Акияма с видом самого скромного и сочувствующего человека листала диагнозы, половина которых даже ни о чем ей не говорила, но страшные слова и осуждающий взгляд доктора, который будто говорил «не углядели», дали понять, что ничего хорошего в них нет.

— Все это, — пояснил доктором заумно-занудным тоном, — диагнозы вашего будущего супруга. То, что вы держите в руках, по сути, целая энциклопедия заболеваний, и все это, хочу заметить, у одного человека.

Рейко поджала нижнюю губу, глаза почему-то заслезились, словно можно было подумать, что во всех бедах Итачи виновата она. Но ведь отчасти именно так и было. И, подняв влажный, тоскливый взгляд, Акияма прохрипела незнакомым пискнувшим голосом:

— Но это ведь все излечимо?

— Скажем так, если он продолжит работать в режиме нон-стоп, боюсь, вы овдовеете, не дойдя до свадебного алтаря, — с безразличным прискорбием доктор развел руками, мол, все зависит от пациента и его отношения к самому себе. И, чуть смягчившись от вида побледневшей на его глазах девушки, находящейся на грани обморока, добавил чуть деликатнее: — Можно, если бросить работу, купить домик в тихом месте и заниматься своим здоровьем. Но меня он не слушает, порывается с того момента, как только пришел в сознание, идти на работу. Мол, убийцы не будут ждать, пока его ребра срастутся, легкие выздоровеют и сосуды придут в норму. Но, может, к вам он прислушается больше?

— К нему можно?

— 518 палата, — вместо подтверждения ответил доктор, приглашающе указав на выход.

Угрюмо кивнув, пряча глаза от цепкого взора доктора, вернув карту, Рей направилась к нужной палате. Тихонько приоткрыла дверь, бесшумно, на цыпочках пройдя внутрь. В одиночной палате стоял полумрак, освещаемый только лунным светом из незашторенного окна и горящими приборами, отмеряющими сердцебиение. Внутри у Акиямы все сжалось — слишком не привычно видеть всегда энергично детектива, которого, казалось, ничто не может сломить, в беспомощном состоянии, в болезненной лихорадке. Нездорового желтого оттенка лицо, влажное от горячего пота на ледяном лбу, кислородная маска накачивала нежелающие самостоятельно дышать легкие искусственным кислородом. От вены тянулись нити с медленно капающим по ним раствором. Рейко смотрела на числа пульса — только они могли подтвердить, что перед ней вовсе не мертвец. Их писк — настоящая музыка для ушей. С облегченным вздохом Рей сжала прутья кровати и оттолкнулась, собираясь покинуть палату, не смея тревожить сон.

— Ты была у него — у Кукловода?

Акияма вздрогнула, застыв безмолвным изваянием. Голос Итачи был непривычно слабый и глухой из-за мешающей кислородной маски, но не только это в нем чужое — осуждение и порицание, слабое и уставшее. Рей обернулась, вымученно улыбнувшись. Это их первая встреча с момента аварии.

Итачи смотрел из-под опущенных ресниц. Борясь с навязанным капельницами сном, он потянулся к кислородной маске, но Рей, дернувшись к нему, остановила, накрыв его ладонь своей. И, отняв пальцы от непривычно холодной руки детектива, прикусила губу, стрельнув взглядом в сторону.

— Я… я написала заявление об увольнении, оно у вас на столе. Я тогда еще не знала, что вы в больнице, — слова вырвались из уст скомканными потертыми обрывками.

— Я не подпишу его, — Итачи поднял кислородную маску, судорожно вдохнув и выдохнув, пристроил ту рядом над плечом, — пока все не закончится.

— Вы серьезно больны, Итачи-сан, — нахмурив брови, Рей украдкой взглянула на пристально смотрящего на неё детектива, чьи веки периодически опускались, но он упрямо боролся со сном. — У вас нашли доброкачественную опухоль в легких, к тому же у вас сломано три ребра. Вы не можете больше так продолжать. — Акияма нашла в себе смелость переступить через образовавшийся между ними барьер. Присев на край постели, она взяла руку детектива в свои дрожащие от волнения пальцы.

— Я умело мчусь к гибели, — слабо улыбнувшись, процитировал он её же слова.

Рей покачала головой, скрестив пальцы с пальцами Учихи, сжав со всей силы.

— Прошу вас, остановитесь, иначе вы можете умереть!

— А тебе не все ли равно, Рейко? — безразлично прохрипел Учиха, вырвав руку из её захвата. — Что тебе до моей смерти?

— Не все равно! — оскорбленно воскликнула полицейская. — Если вы умрете, мне будет… очень больно, потому что вы дороги мне. Именно поэтому…. — Рейко прижала сжавшийся кулак к губам, прикусив костяшки пальцев и судорожно вздохнув, подняла на детектива сожалеющий взгляд. — Я приняла окончательное решение. Больше я не буду метаться из лагеря в лагерь, как вы говорили. Больше никакой лжи. Я ухожу из полиции и возвращаюсь к Мадаре, чтобы помочь ему убить Мастера.