Лилия для Шмеля

— Полагаю, эта история, намек мне?

Под его взглядом я испытывала неловкость, потому что отчасти он прав, но на вопрос ответила спасительным вопросом:

— Разве вы принц?!

— Тогда замечательно. Я никогда не был такой неблагодарной скотиной.

— Вы говорите пусть и о сказочном, но принце, не боитесь, что вас услышат?

Освальд улыбнулся:

— Корфина, вам несказанно повезло, что королева-мать тоже считала почившего супруга тем еще… — пошевелил пальцами, предлагая мне самой подобрать эпитет.

— Фаворитки?

— Толпы. Кстати, я впечатлен. Ожидал иного конца. Вы меня удивили. Мудрая история.

Я знала, что между нам классический хэппи энд невозможен, однако своей похвалой, завуалированным ответом, он убил последнюю теплившуюся после поцелуя надежду, и теперь меня рядом с ним не держит ничего, кроме отсутствия своего угла. Но я приложу все силы, чтобы изменить свою жизнь, потому что находиться рядом с Освальдом, отравлять себя ревностью и муками несчастной любви — не для меня. Лучше всего скорее убрать герцога с глаз, а затем выкорчевать его из сердца.

Глава 39

Письмо Норрит окрылило.

«Корфина! Это просто чудо! — писала она второпях размашистым почерком. — Все книги разошлись! Срочно пиши новую историю!»

Я понимала, кто и по какой причине раскупили мои книги, но ведь деньги не пахнут! И вдохновленная поспешила купить для новой истории красивую тетрадь, что недавно видела в «Чернильнице».

Погруженная в обдумывание нового сюжета, я собиралась быстро, намурлыкивая под нос песенку, что насторожило Освальда.

— Составлю вам компанию, — заявил он, кивая Верену, чтобы тот подал ему пальто.

Я пожала плечами. Да ради Бога.

По «Чернильнице» — небольшой, скромной лавке с писчими принадлежностями — я не люблю понапрасну разбрасываться деньгами — герцог расхаживал павлином и высокомерно рассматривал ценники.

«Что ты забыла в этом подвале?!» — читалось по его возмущенной физиономии. Это злило, и я назло долго и въедливо выбирала тетрадь.

Когда Освальду наскучило ждать, он небрежно ткнул мсье Керье:

— Эту, эту… Ту. И ту! И вон ту во всех имеющихся цветах. И еще вон ту! — указал на самую красивую тетрадь, украшенную перламутром и стоявшую в витрине, подальше от зевак.

— Не надо! — заупрямилась я. Конечно, на такую красоту тайком поглядывала, но не хочу быть обязанной Веспверку. И так уже «задолжала» за платье, уроки и все остальное.

— Корфина, мое время стоит дороже, чем все эти тетради вместе взятые! — Освальд расплатился и, подхватив пакет, вышел из лавки на шумную улицу.

— Тогда зачем поехали со мной? Я же говорила, куда еду!

— Право, не думал, что покупка тетради — такое кропотливое дело.

— Для меня выбирать тетрадь — поиск вдохновения!

— Я понял. Поэтому и купил сразу все, дабы скорее пробудить источник вашего вдохновения.

— Но я хотела купить тетрадь сама!

— Хорошо, я продам вам ваши же тетради за историю про маленького русала.

— Издеваетесь?! — пробираясь к карете через подтаявший снег и лужи, я уже сто раз пожалела, что поехала с Освальдом.

— Немного, — он остановился, подавая мне руку. — Вы совсем не похожи на других дам, и злитесь так интересно.

— Это комплемент или…

Беседу прервал бесцеремонный смешок.

— Ба! И это хваленый вкус герцога? — пижон с золоченой тростью под мышкой, в укороченном пальто по последней моде и в полосатых брюках, смотревшихся среди темной грязи нахальным пятном, брезгливо смотрел на меня и паскудно ухмылялся.

Я так смутилась, что застыла истуканом, встав одной ногой в лужу. Зато Освальд широко улыбнулся.

— Беррик, — выпустив мою руку, шагнул к типу, и… вдруг резко ударил его кулаком в лицо. — Передавай привет Вильдии.

Я бы так и стояла посреди лужи, если бы не крепкая рука герцога.

— Садитесь, — он подтолкнул меня к экипажу.

«Значит, вот как… — обдумывала я произошедшее, возвращаясь в особняк. — Уже ходят порочащие меня слухи, а что будет через год… Через два… Да еще с подачи мстительной Вильдии?»

Освальд полагал, что щедрый контракт возместит все репутационные потери — я же так не считала. Кроме того, оставаясь с ним, я все больше тяготилась, что за меня решают: какое платье надеть; что хорошо — что плохо; с кем можно общаться, а с кем нет.

Неожиданно во мне проснулась упрямство и гордость аристократки, и я приняла решение: написала Норрит письмо с просьбой помочь найти комнату с приличной хозяйкой за приемлемую цену. Помнится, она рассказывала, что у помощника ее отца есть одинокая тетка.

— Я хочу разорвать контракт, — огорошила Освальда за ужином, когда мы сидели за столом одни.

Он поперхнулся, закашлял.

— Вы заболели? — просипел через силу. — Срочно зову Кратье!

— Я вполне здорова, — произнесла серьезно.

Застывшему статуей герцогу понадобилось время, чтобы прийти в себя.

— Допустим. А Вейре? Вы подумали о нем?!

— Я же не уезжаю на край света! Он сможет приезжать ко мне в любое время, — пыталась говорить спокойно, но голос дрожал, и больше походило, что я оправдываюсь. Более кусок в горло не лез, и я перестала изображать, что пытаюсь есть. — Или я к вам.

— Вы хотя бы понимаете, чего лишаетесь?

— Да, — я ожидала от Веспверка скандала, криков, упреков, а он говорил тихо, четко, как с неразумным ребенком, лишая уверенности, которой и так немного. Я скорее храбрилась, чем действительно верила, что сейчас поступаю верно. Здравый смысл спорил с гордостью, надежды на будущее с сытым и теплым настоящим, упрямство с неуверенностью в себе.

— Когда закончатся сбережения, на что будете жить?

— У меня есть голова на плечах.

— Кажется, головой вы ударились при падении, потому что то, что несете — чушь! Будь вы хоть безукоризненной гувернанткой — с трудом сможете обеспечить себя. Или думаете, вам везде будут делать поблажки? — он сверлил меня взглядом, прикидывая: я дурочка или сумасшедшая? Наконец, выдал:

— Да, я хотел привязать вас контрактом к Вейре, предложил наилучшие условия. Но если вы, Корфина, думаете, что выкручивая мне руки, добьетесь еще чего-то — ошибаетесь. Я не буду уговаривать вас остаться. Скажу лишь одно: если, покинув мой дом, надумаете вернуться — возможно, я приму вас, но на иных условиях, — Освальд замолчал, давая мне выбор.