Лиловые бабочки
Шрифт:
– Не-а, – сонно произнёс Илья.
Я усмехнулась.
– Жаль. Поучительная вещь. Рюк – один из персонажей аниме, так скажем.
– Плохой или хороший?
– Неоднозначный. Один из богов смерти.
– До чёртиков символично, учитывая нашу с тобой историю, – сапнул Илья, закрывая глаза.
– Пожалуй, – согласилась я. – Ему, видишь ли, было скучно, и он кинул в мир людей особый артефакт, который позволял убивать, можно сказать, безнаказанно. Правда, до поры до времени. И человек, нашедший этот артефакт, принялся карать злодеев, которых не могла наказать полиция.
–
– Почти, – согласилась я. – А ещё Рюк любил яблоки. И волосы у него были иссиня-черного цвета. И большой рот. В общем, тут прямая отсылка на меня, ха-ха.
– Я понял.
– Илюш, так ты мне не ответил, – мягко напомнила я.
– Рюк, нет, я не хочу к психиатру. Совсем.
– Вопрос не стоит так: хочу или не хочу. Вопрос стоит так: если я попрошу, очень хорошо и убедительно попрошу… ты пойдешь… со мной? Поверь, мы не будем говорить про убийства людей. Просто снимем общий уровень твоей агрессии и тревожности. Поговорим о детстве… о травмах… о том, что тебя волнует…
– Нет, – резко ответил Илья и присел. – Мне комфортно в моём состоянии. Мне нравится причинять боль и слушать людские вопли и крики.
– Чш-ш-ш… не паникуй, я тебя поняла, – миролюбиво заметила я. – Ты против. Не глухая, слышу. Хочешь, я позову Кусю? Она недавно проснулась. Или мне ещё тебя пожалеть-погладить? Может, массаж?
– Хочу Кусю, – согласился Илья. – Если можно.
– Можно, – чмокнула я в лоб журналиста.
– Спасибо, – с облегчением произнёс он.
– Нет без бабочек цветов…
Нет горы, что без ручья…
Нет и камня безо мха…
Без пороков нет умов…
– прошептала я. – Это Чжан Чао. И ведь всё в точку…
– Что? – заулыбался Илья.
– Забей, – отмахнулась я, садясь в позу лотоса. – Пока, милый. Боюсь, мы теперь с тобой не скоро увидимся. Мне правда очень жаль.
Недолго посидев в отрешенном состоянии, я глупо захихикала и свернулась в клубочек.
– Кусенька, – радостно прошептал Илья. – Боже… как я рад тебя видеть… я так скучал…
Глава 24. Прости и прощай
В одно из последующих дней Илья ахнул, едва я его пустила на порог.
– Ты… ты что… ты что наделала… зачем… поясни…
– Я сняла гипс, – спокойно заметила я.
– Зайчик, еще же три дня носить… – схватился за голову Илья. – Подожди… Ты же не ездила в больницу? Нет?
– Нет, я дома сняла. Сама. Зачем мне ездить в больницу, – пожала плечами я и похромала на кухню. – Чай будешь? Завтрак? Что хочешь?
– Придушить тебя хочу, – зашипел обозлённо Илья. – Страшно. Сильно. Нет, не придушить. Убить тебя хочу.
Я вздохнула.
– Тогда пойдём в зал. Лучше там, на диванчике.
– Ты что, с…ка, играешься, что ли? – разъярённо заорал Илья. – Я тебя больше двух месяцев ждал, а ты… гипс снимаешь без меня? Где твоя совесть?
– Нету, – согласилась я, почесав ногу.
Илья ошарашено глядел на меня, бодро хромавшую в зал.
– Ты… специально. Ты знала, что для меня это важно,
но всё равно сделала это. Зачем? Поясни. Я… не понимаю. Стоп… а с кем я вообще разговариваю?– А есть разница? – развалилась я на диване.
– Это же не Куся сделала, Куся не могла… – тяжело дышал Илья. – Это ты… ты, падла… Руська!
– Я не Рус, – уверила я.
– Рюк? – неуверенно произнёс Илья.
– Не-а.
– Эта… м-м-м… барышня, как её… Алёна...
– Не-а, – вздохнула я. – Не суть, кто. Главное, гипса нет. Вот.
Илья лихорадочно размышлял. Вскоре он принял решение.
– Где гипс? Я его надену. Ещё не время. Врач говорил, что еще три дня…
– Не знаю, вероятно, в толще мусорок, – цокнула я. – Хотя… вообще мусоровоз уже вывозил мусор, так что мой гипс мчится куда-то на переработку или на свалку.
– В смысле, ты реально его выкинула? – завизжал-заистерил Илья.
– Илюш, я не хочу тебя расстраивать еще сильнее, но врач его снял еще три недели назад. Задолго до твоего приезда. Подумай сам: я же накладывала гипс в Москве. Откуда ещё мне знать, как в поликлинике Питера расположена травматология и рентген? Я, между прочим, жестко прокололась на этом, но ты даже нее обратил на эту мелочь внимания…
На Илью страшно было смотреть. Он попеременно бледнел и краснел. И он явно разозлился. Ужасно разозлился.
– Ты меня обманула, – прорычал он. – Зачем? Это была чья гениальная идея? Руськи?
– Илюш, пожалуйста, не паникуй, – миролюбиво заметила я. – Зато мы можем, наконец, нормально, общаться на равных… Ничего хорошего в процедуре снимания гипса нет, поверь. Муторно и скучно.
– Ну ещё бы, – прошипел Илья. – Зато сейчас будет весело. Я зол. Где… твой молоток для мяса?
– На кухне. В ящике. Будешь мне заново ногу ломать, чтобы вернуть гипс?
Илья нехорошо усмехнулся.
– А ты как сама думаешь?
– Ну, – задумчиво произнесла я. – Я определенно была плохой девочкой. Меня надо наказать. Жестоко наказать за обман.
– Играешься? Весело тебе? – прорычал Илья. – Напрасно. Сейчас плакать будешь. Кровавыми слезами.
– А, ну наконец-то, – улыбнулась я. – А я всё думала, когда ты психанешь. Илюх, ты мне ту же ногу сломаешь или другую?
– Обе! – рявкнул Илья, роясь в ящике со столовыми приборами.
– А-а-а… – цокнула я понимающе. – Настолько зол? А врачу что скажешь? Как появилась травма? Надо ж как-то натурально, чтобы не заподозрили тебя, милый. А ты сможешь натуралистично отыграть убитого горем друга или влюбленного? Слушай, я сейчас подумала… Если я вылупилась из кокона, может, мне снова шагнуть из окна? Как считаешь?
– С…ка …банутая, ты вообще меня не боишься, что ли? – рассердился Илья. – Бессмертная? Я не шучу.
– Молоток в другом ящике, психопат ты мой дорогой, – заметила я. – Там, кстати, ещё ножи были. Я вчера перед сном наточила. Все. Сковородка в духовке. Скалка на сушилке. Хз, чем там тебе удобнее.
– Кухонный топорик нашёл, – мрачно произнёс Илья. – Тебе хана.
Я посмотрела на него и начала торжественно декламировать:
– Ты прав. Одним воздушным очертаньем