Люди на болоте. Дыхание грозы

на деревенскую. Правда, и у Годли стол и скамейки были такие, как у всех,

самодельные, некрашеные даже, -э-ато у стены стоял пусть и ободранный, но

все же городской красный комод. И кровати были, и на кроватях не тряпье,

не рядна самодельные, а перины с красным низом. Перины тоже старые,

изношенные. И картины на стенах ьисели черные, засиженные мухами...

– Не богато, грец его, живешь, Годля!

Годля как раз снимала мерку, ответила не сразу:

– А откуда мне быть богатой?

– Машина своя. Шить умеешь.

– Много толку с этой машины!
– отозвалась Соня, старшая дочь.
– Если в

месяц придут из волости три человека, то она уже и рада!

– Соня, помолчи! Не пухнем, как в Наровле, с голоду!

– Не пухнем, потому что огород свой, куры, корова!

– Соня, ты стала очень умная!

Кончив мерить, Годля осмотрела Ганну озабоченным глазом, будто

проверила, не ошиблась ли в чем-нибудь, неожиданно сказала:

– В городе женщины лифчики на груди носят, а у вас, не при мужчине будь

сказано, лучше, чем у которой с лифчиком...

Ганна покраснела, но не удержалась, неуверенно спросила.

– Какие... лихчики?

– Какие?! Конечно, откуда вам знать! Лифчик - это вот тут такие, как бы

лучше сказать... такие чашечки из материи на ленточках...

– А-а...
– не поняла Ганна.

– Они - чтоб грудь была красивая, как у девушек, чтоб не висело. А то

бывает, у иной груди и совсем нет, так набьет в лифчик ваты. И ходит как с

настоящей грудью!..

– Это я слышал в солдатах, - брезгливо сказал Чернушка. Он плюнул с

возмущением: - Распутство!..

Чернушка косо взглянул на Ганну: неприятно было слушать такой разговор

с дочерью, но Годля ничего не хотела замечать.

– Конечно, у нас неудивительно, что женщина, извините - девушка,

спрашивает, что такое лифчик. У нас в Глинищах или Куренях, может, мало

кто знает и что такое рейтузы. Так рейтузы - женские штаны. А их не знают,

потому что никто их, не при мужчине будь сказано, не носит!

– Еще чего не хватало, чтоб женщины в штанах ходили!

– Конечно, нашим глинищанским или куреневским женщинам и так хорошо!

Будто им совсем не холодно, как городским!

– От безделья придумали это городские!
– возразил Чернушка.

– Ой, не говорите, дядько Чернушка! А то я тогда забуду, что тут ваша

дочь, и скажу вам такое!..
– Эля, молча следивший за разговором, весело

рассмеялся. Годля деловито спросила Ганну: - Вам, конечно, надо скоро

пошить?

– К субботе чтоб...

– Все просят, чтоб я спешила, как на пожар, всем надо скорее! Ну

хорошо, пусть будет так, как вы хотите! К субботе так к субботе! В пятницу

можете забрать!

Когда вышли на улицу и стали усаживаться на телегу, Чернушка сказал с

удовлетворением:

– Ну вот, будет у тебя кофта! Не стыдно будет перед людьми показаться!

Хоть перед Глушаком, хоть перед самим богом!

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Накануне свадьбы в дом Глушака пришла неприятная весть: будут

переделять землю. Хотя старик давно знал, что передел земли должен быть,

все же надеялся: может, какнибудь обойдется, минует их это зло. И теперь,

когда надежде этой приходил конец, очень забеспокоился.

Из-за нового беспокойства мысли о свадьбе приутихли, не так болела душа

от безрассудного поступка сына, - другая беда, куда большая, надвигалась,

как туча с градом, угрожала его благополучию. Оттого, что беда эта была

такой большой, он, человек трезвого, ясного взгляда, хотя и чувствовал

опасную близость ее, все же как-то не хотел верить. Не хотел терять

надежды на лучшее.

Тихий, ласковый, чутко прислушиваясь, остро поглядывая на всех, сновал

он в рваном кожухе по деревне, прилипал к группкам людей: почти всюду

только и было разговору что о землеустройстве.

– Все-таки сделают, деточки?
– говорил в толпе куреневцев, куривших на

завалине, Зайчик.
– Думали - дуля, а на тебе - правда!

– Землемера уже назначили, - сказал Грибок.
– Только он другим пока

нарезает землю. А как там закончит, сразу приедет к нам.

– Так, может, пока он там управится, тут и снег ляжет! ..

– Миканор то же самое говорил, но Апейка, та-скать, авторитетно заявил:

скоро, - вмешался Андрей Рудой.
– Вы, мол, куреневские граждане, только

успейте подготовиться, а его, следовательно, не придется ждать.

– Апейка - так?
– переспросил Дятликов Василь.

– Апейка!

– Апейка - цена копейка!
– дурашливо вставил Зайчик, но никто не

засмеялся.

Хоня с уважением сказал:

– Тут не то что копейки, но и рубля мало.

– А какая тут подготовка нужна? !
– не столько спросил, сколько

возразил Василь.
– Чего тут готовиться?

– А того, - охогно и поучающе откликнулся Рудой Андрей.

Старый Глушак, видя, с какой важностью собрался Рудой объяснять это,

подумал со злостью: хлебом не корми пустобрёха, дай ему слово вставить!

Старик насторожился, догадка подсказывала - услышит что-то неприятное.

– А того! Тут такое дело, его как зря, наперекосяк, не сделаешь! Весь

народ затрагивает оно, следовательно, с научным подходом делать надо.

Чтобы комар носа не подточил. Сперва - переписать надо всех: сколько у

кого земли и сколько душ - и рабочих и детей. Потом - взять на учет всю

землю сполна и всех людей. И, та-скать, посмотреть - сколько у кого на рот

приходится!..

– Со всех сторон проверить, - помог Рудому Грибок.

– Со всех-то со всех! Да только ж земля не у всех одинаковая!
–