Мальн. Духи и Жертвы

Гелиену стало страшно. И он постарался сейчас об этом не думать.

– После того как я в первый раз оказался рядом с тобой, – продолжил Кристан, – я начал подслушивать разговоры родителей и узнал правду. Я люблю Алвиса и Свею, но связь, непреодолимое притяжение, которые я чувствую к вам, – это нечто иное. Сначала я был горд носить твою фамилию, зваться, пусть и про себя, Мальнсеном, но потом выяснилось, что последует за этой фамилией. Проклятие, моя судьба. Я часами сидел в той комнате и смотрел на тебя. Пытался быть храбрым, говорил себе, что таким образом спасу свой народ, родителей, братьев, но с каждым годом мне становилось все страшнее. Я возненавидел эту фамилию, возненавидел мальна, лежащего в той комнате и подарившего мне жизнь, чтобы духи потом… – Его голос все-таки дрогнул. – Я не понимал почему. Почему я должен жертвовать собой?

Гелиен ощутил невероятную тяжесть в груди. Он мучительно боролся с тем, чтобы не вскочить на ноги и не обнять сына, но знал, что этим лишь отпугнет его.

– Зачем ты на самом деле разбудил меня?

– Чтобы ты сказал, каково это – жертвовать собой, – без промедления ответил Кристан.

Ошеломленный, Гелиен быстро заморгал, будто его ударили по голове.

– Что?

– Ты уснул с пониманием того, что можешь вообще не очнуться. Я слышал слова отца и дяди, они говорили, что старейшины не уверены, спишь ты или живешь во тьме и страдаешь. Ты сделал это, чтобы спасти свою жену, своих друзей, свое королевство. Я хочу поступить так же, поступить правильно. Скажи мне, где взять столько сил? Как набраться храбрости и не бояться? Я знаю о старшем сыне Мануса и его людях, о проклятии смерглов – как их души и тела веками рвали на части, и эта боль, ежедневные муки питали мощь духов и…

Кристана трясло. Гелиена тоже. Он приблизился к нему и опустился на колени. На лице сына отражалось с трудом высказанное чувство – страх. Вся прежняя надменность оказалась лишь рисовкой. Ему действительно было страшно.

– Я боюсь. Я не хочу быть проклятым, не хочу такой судьбы, отец.

Кристан наконец-то снес все преграды, что выстроил между собой и окружающим миром. Он больше не закрывался и позволил увидеть себя настоящего. Гелиен сразу заметил круги под глазами, но сначала решил, что Кристан просто развлекался всю ночь, а теперь понимал: он практически не спал из-за постоянно мучивших его кошмаров.

Гелиен сжал его руку.

– Послушай меня, бояться – это нормально, но ты должен запомнить одно: пока я жив, с тобой и с мамой ничего не случится. Ты не разделишь участи смерглов, клянусь. – Он унял свою дрожь, хотя внутри него все продолжало греметь, словно там носился табун лошадей. Сын ни в коем случае не должен видеть, что ему тоже страшно.

– За восемнадцать лет родители так и не нашли выхода, – хриплым, не своим голосом произнес Кристан.

– Я найду.

– Никто не стоит выше духов, бороться с ними – самоубийство.

– Значит, я разорву связь мальнов с духами, чтобы они больше никогда не распоряжались нашими судьбами, – ответил Гелиен с тихой яростью, но она была направлена не на сына, а на тех, кто вздумал отнять его.

У Кристана блеснули и расширились зрачки.

– Это возможно?

– Духи создали нас, но мы не их рабы. Больше нет.

У Гелиена появилась одна теория, но, чтобы узнать все наверняка, надо было кое с кем поговорить. Правда, этот «кое-кто» уже давно мертв.

– Верь мне, Кристан, ты проживешь долгую и счастливую жизнь.

– Я верю тебе. – Он протянул ладонь.

Подумав, что сын хочет взять его за руку, Гелиен протянул в ответ свою, но тут в воздухе свернул мальнийский кинжал. Кристан располосовал его ладонь, затем рассек кинжалом свою и резко соединил их окровавленные руки. В тот момент, когда порезы соприкоснулись, зал заполнил ослепительный белый свет, и их отбросило друг от друга.

Гелиен, тяжело дыша, поднялся на колени. По мере того как дыхание восстанавливалось, в теле появлялась странная легкость. Он посмотрел на свои руки и с удивлением обнаружил, что черные лини исчезли.

Он поднял голову и уставился на сына.

– Теперь ты свободен, отец.

* * *

– Шутишь?

– Нет! Старший принц заявил, что как только им исполнится восемнадцать, то они сразу поженятся. Мы с Даном и Элианом уже приглашены на свадьбу.

Гелиен сидел на террасе королевских покоев и завтракал с сыном. С сыном. Утреннее солнце припекало затылок, обещая жаркий день, пока Гелиен с интересом слушал о дружбе Кристана с детьми Эрика и Финна и о том, что наследник престола Хадингарда и дочь главного советника решили пожениться через год.

Подумать только! Эрик скоро станет еще и тестем следующего короля Хадингарда!

Однако мыслями Гелиен постоянно возвращался к тому, что сделал его сын.

Он разорвал связь со смерглом.

Хэвард долго размышлял над этим, а потом признался в том, о чем давно подозревал: сила Кристана была сродни силе самих духов. Старейшины, владеющие чистой магией, могли разрушать и восстанавливать, но они не умели создавать вещи из ничего. Для этого существовала сотворенная магия – заклинания и зелья, которые требовали упорных занятий и силы.

Андор, сильнейший из старейшин, месяцами корпел над заклинанием, чтобы сотворить Северный лес. И любому другому магу понадобилось бы не меньше времени, чтобы его уничтожить. А благодаря знаниям смергла и силе Гелиена он тогда справился за считаные минуты.

Так что же на самом деле представляли собой силы его сына? Поскольку внутри него соединились ядро мальна и ядро смергла, Кристан не нуждался в сотворенной магии. Он мог по желанию создавать и разрушать заклинания, а на такое были способны лишь высшие существа. Духи. Магия подчинялась малейшей их воле.

Чтобы создать связь, Катан использовал кровь Гелиена и свою. И отсутствие последнего ингредиента никак не помешало Кристану разрушить связь, потому что внутри него присутствовала и частичка сил короля смерглов. Дело было именно в магической составляющей, что струилась по жилам. Кристан использовал свою кровь, и у него получилось. Остальное доделала его магия.

Вероятно, эти силы духи и хотели вернуть себе.

– Отец?

– Что? – встрепенулся Гелиен. От каждого этого обращения он чувствовал прилив необъяснимого восторга и едва сдерживал улыбку. Задыхался от странного, нового ощущения.

Это была любовь, но совсем иная. Нерушимая. Любовь родителя к своему ребенку.

– Я говорю, отправимся туда?

– В Хадингард? Сейчас?

Темно-синие глаза Кристана весело светились.

– А почему нет? Ты соскучился по друзьям, как и они по тебе. Я перенесу нас!

– Конечно, но…

– Что «но»? – озорно спросил он. – Твоя связь со смерглом разорвана, и в Мальнборн ему теперь не попасть. Войска вернулись на позиции. А дела Совета подождут.

Увидев, что глаза сына горят в предвкушении, Гелиен не смог отказать. Да он и сам устал бояться и откладывать встречу с друзьями. Но перед мысленным взором постоянно всплывало воспоминание о последнем разговоре с Эриком: он кричал, что не станет смотреть, как Гелиен добровольно приносит себя в жертву, погружаясь в беспробудный сон. Однако друг все-таки пришел проститься. Но было поздно.