Мама в подарок

Однако внутренне недовольство из-за уступки разъедало. Я разозлился на себя. Никогда такого не было, чтобы я менял свое решение изначально имея другое. От возмущения своим глупым поступком, у меня даже сперло в горле.

И тут же ощутил, что начинается новый приступ. Быстро отложил сигару, желая, чтобы эта девица поскорее вышла, не хотел, чтобы она видела очередной мой приступ. Это было унизительно.

Она же, как назло, еле ползла к выходу.

Я поднялся на ноги и в следующий миг сильно закашлялся. Вытянул кружевной платок из кармана.

– Вам опять плохо? – спросила она и ту же обернулась.

Это было невыносимо! Еще не хватало ее жалости! Я суровый властный дракон, гроза всего королевства, выносливый и сильный физически.

«Когда-то был», – с прискорбием подумал я.

Но все равно не позволю себя жалеть!

Она уже была рядом, участливо смотрела на меня.

Я все кашлял, злясь на себя, на нее, оттого что она не ушла и видит мою немощь, и на болезнь, которая не отпускала мое тело, разрушая его.

Когда герцог вдруг закашлялся, я напряглась и остановилась. Опять этот удушливый хриплый кашель. Де Моранси, который еще миг назад казался таким суровым и высокомерным, теперь как-то весь сжался. Его широкие плечи сгорбились, он не мог прокашляться, прикрываясь рукой.

Я заметила кувшин с водой на столе. Быстро подошла к нему, наполнила фужер и протянула его мужчине.

– Выпейте, это остановит ваш кашель, – велела я.

Он как-то мрачно взглянул на меня и тут же вцепился в фужер и начал жадно пить. Действительно ему стало легче. На последних глотках он кашлянул еще раз, и все прошло. Он пару раз глубоко вздохнул.

– Вы бы не курили так много, это вредно, – сказала я, принимая из его рук пустой фужер и отмечая, что мужчина выше меня на целую голову. – А то так кашляете, что даже страшно.

– Что ты знаешь, девчонка?! Я курю, чтобы хоть немного заглушить боль! – возмутился он и тут же расправил плечи. И я отметила его мощную фигуру и широкую шею с железным подбородком.

– Боль в ногах? – ляпнула я, именно это отчего-то показалось мне верным ответом.

– Откуда ты знаешь про то? – прорычал он грозно, и его поза стала угрожающей. – Я не намерен говорить об этом с тобой. Еще с прислугой не обсуждал такое.

Он пронзил меня мрачным взглядом зеленых глаз, словно хотел напугать. Но меня отчего-то это не тронуло. Я ощущала, что внутри герцог совсем не такой грозный, каким хотел показаться сейчас. К тому же я воспринимала его как больного человека, который злится, оттого что очень плохо себя чувствует.

– Ну, я не прислуга. Вы же наняли меня играть роль. Я актриса, – улыбнулась я.

– Опять решила бесить меня?! – процедил он.

– И вовсе нет, – насупилась я. Какой же он вспыльчивый и нетерпимый. – Вам, наверное, надо меньше курить. Это очень вредно. Вы больны. И обязательно надо позвать лекаря.

– Какого еще лекаря? – прохрипел он, сверкая на меня глазами. – Хочешь, чтобы завтра надо мной потешалось все королевство?

– Отчего? – округлила я глаза, искренне не понимая.

– Потому что я маг! А маги не лечатся у лекарей.

– А-а-а…

Конечно, я помнила, что маги могли одним заклинанием вылечить любую хворь и не только у себя, но и любого другого. Правда, делали это редко, чтобы не тратить свою энергию. И таких было по пальцам пересчитать в нашем королевстве.

Но сейчас герцогу самому была необходима эта магия. Почему он не лечился сам? И почему не лечил своего сына, если тот был при смерти? Что-то не сходилось.

– Тогда, наверное, я бы могла помочь вам.

– Ты? Мне? – опешил он и тут же возмутился: – Мне на нужна помощь какой-то сопливой девчонки! Я верховный магистр королевства!

Он сказал это так напыщенно и высокомерно, что я даже улыбнулась.

– А кашляете как простой смертный.

– Еще слово… – с угрозой начал он.

– Я могу сварить вам целебный отвар, мессир. И никто не узнает, что вы им лечитесь.

– Маги не лечатся отварами, как крестьяне.

Ясно. Лекари неугодны, отвари тоже недостойны его сиятельства герцога.

– Тогда отчего вы не лечитесь сами, как маг? – спросила непонимающе я. – Вам надо лечиться, мессир. Вы очень больны.

Он открыл рот и как-то мрачно уставился на меня.

Глава 12

Филипп де Моранси

Мне показалось, что она говорила искренне, и в ее голосе не было жалости, а только участие и сострадание. Она даже смотрела на меня как-то по-дружески. Я был поражен ее реакцией. Она первая за последнее время, кто не считал меня жалим, когда я кашлял, а пытался помочь.

Я даже растерялся. И отчего-то растрогался.

Опять разозлился на себя. Еще немного, и расскажу ей обо всех своих бедах.

Да, Филипп, докатился ты.

Грозный и устрашающий герцог де Моранси говорит по душам с прислугой. Но сейчас она не была похожа на эту самую прислугу, а больше походила на друга, который искренне хотел помочь излечить меня.

Пахло от нее чем-то нежным, цветочным ароматом. Мои ноздри жадно раздулись, когда я вдыхал ее едва уловимый сладковатый запах.

А они были бледно-голубыми. Ее глаза. Как цвет морозного неба зимой. Я как раз разглядел их в этот миг. Она по-доброму смотрела на меня.

Просто ужас! По-доброму! А должна была со страхом или уж на крайний случай со смиренным почтением, как на своего господина. Ну что за непонятная девчонка?

– Не твое дело, – грубо ответил я, чтобы уже отделаться от нее. Ее близость вызвала у меня странные реакции. – Ступай и жди за дверью.

В тот вечер герцога я больше не видела. Эжени с радостью согласилась показать мне хозяйственные помещения на первом этаже и баню. Оставила меня там мыться. Даже дала чистое полотенце. Вещей у меня было всего ничего, маленький узелок.

После бани Эжени проводила меня в мою комнату. Спальня оказалась маленькой, но очень уютной. И такой чудесной. В нежных голубых тонах, с расшитыми гобеленами на стенах.

Именно здесь мы с Эжени расстались до завтра. Было уже за полночь. И, естественно, никаких платьев герцогини мы не успели посмотреть. Решили сделать это завтра поутру, до завтрака.

Я прикрыла дверь своей комнаты и прошла внутрь. Большое окно с синими портьерами, кресло, стол и мягкая постель казались такими красивыми. У меня никогда не было своей комнаты. В аббатстве я спала на кровати с другой такой же сиротой, в общей комнате, а у трактирщика вообще на лавке за печкой в кухне.