Мастер спорта в догонялки

Некоторые, как раз из той «гвардии», что причислил к «маменькиным сынкам» тут же изумлённо залопотали. Правда, особо не возбухали а так… Выразили недоумённое удивление что будущих а, вернее, с сегодняшнего дня самых «всамделишных», защитников Родины и грозу ненавистного бока НАТО, используют немножко не по назначению.

Попытаться отфилонить, саботируя приказ, ясное дело, никто не осмелился. И мы, кто-то тяжко вздыхая, а некоторые, и ваш покорный слуга в том числе, стоически приняв «удар судьбы», нанесённый скорее по самолюбию, чем имевший место быть на самом деле, молча затопали за возглавившими колонну ефрейторами.

Хоз блок находился за пределами части но, не сказать, чтобы сильно уж далеко. Во всяком случае, дотопали мы минут за пять. Стараясь, в меру полученных совсем недавно умений, сделать это строевым шагом но, почему-то без песни.

«Потому что, не разучили пока»! — Догадался я.

И тут же озадачил себя вопросом, будет ли для этого, архиважного занятия выделено специальное время, или командование Советской Армии и Главные Идеологи, а так заместитель командира по политической работе собираются пустить это дело на самотёк?

Но вслух, как вы понимаете, благоразумно промолчал. Справедливо опасаясь получить по шапке да и вообще… Несмотря на мой скромный, менее месяца жизненный опыт, успел понять, что инициатива всегда ебёт инициатора. И тот мудак, что высунулся с предложением или с неосторожным вопросом, как правило назначается ответственным за исполнение.

Не то, чтобы было лениво выучить с товарищами несколько песен. Да и наличие голоса могло дать некоторые преференции. Так что, уже почти был готов высунуться с «рацпредложением». Но, к счастью, благоразумие взяло верх над детским желанием выпендриться. И ваш покорный слуга вовремя осадил себя. Мысленно настучав по собственному кумполу и напомнив, что находится в бегах.

А уж в части обретаюсь вообще, чёрт те знает (прости, Создатель, за упоминание имени врага Твоего) зачем и сколько времени осталось до моего полного и позорного разоблачения.

Короче, хватило мозгов промолчать в тряпочку. Да и пришли мы уже. Где были переданы в распоряжение толстенького и мордатого прапорщика, с лоснящимися пухлыми щёчками и хитрыми глазами потомственного хохла.

«Ну да, кого же ещё на такое хозяйство ставить, как не любителя сала»? — Про себя усмехнулся я.

И, с лёгкой завистью глядя на обоих, вольготно устроившихся на лавочке и доставших сигареты ефрейторов, принялся выслушивать вводную.

— Значит так, бойцы! Меня зовут Петро Михайлович Ничипорук. — Совсем не по военному, а очень даже по граждански, представился ответственный за содержание хрюшек. — И, с этой минуты и до самого ужина вы поступили в моё полное и безоговорочное подчинение! А потому, не стесняемся! Разбираем грабли, тачки, совковые лопаты и вилы — и вперёд! Родина ждёт стахановского труда, а я соблюдения порядка и отсутствия безобразий!

И мы, кто с равнодушным похуизмом, то есть, прошу прощения, с индифферентной покорностью судьбе, а кто-то и негромко ворча, вооружились шанцевым инструментом и принялись за выполнение пусть и не боевой но, всё-таки, чётко поставленной задачи.

А хуле? Мы ж теперь в армии!

Свинарник представлял собой агроменный ангар, разделённый на стойла и снабжённые поилками и кормушками. И вот эти вот самые закутки нам и предстояло чистить. Выгребая отходы поросячьей жизнедеятельности и выстилая приведённые в божеский вид «спальни» соломой. Которую тут же вызвались доставлять самый ушлые и нахальные из парней.

В их число я — кто бы сомневался! — не попал. Да и не лез особо, если честно. Так как работа не вызвала у меня абсолютно никакого отторжения. К отталкивающему запаху быстро привык. А уже чрез пять минут мозг вообще исключил его из списка неприятных и раздражающих факторов. Сапоги потом вычищу той же соломой. Да и вообще, не руками же мы сгребали и грузили в тележки это вот самое…

А вполне себе добротным и качественным инвентарём, позволявшим свести контакт с навозом к минимуму.

Не в отделе сидеть, конечно. Читая выданные Викеньтьевичем дела. И на на сцене выкаблучиваться. Тренькая на гитаре и красуясь перед барышнями.

Но, так как жрать мы все очень любим так что, теперь знакомлюсь с изнанкой продуктового бизнеса. Или, вернее, «продовольственной программы», так как бизнес это «у них», на ни разу не виденном и, по слухам, упорно загнивающем Западе.

Пока подхватывал вилами перемешанное с соломой свиное дерьмо, в голове то и дело мелькали образы странных и явно не имеющихся в современной реальности механизмов. Каких-то футуристических поилок, автоматических кормушек, оснащённых компьютерными датчиками и, чёрт-те почему (прости, Создатель, за сквернословие) пришедших в голову, силовых полей.

Но, так как фантазии не мешали и, скорее даже помогали в работе, то просто делал дело и старался не забивать, и без того перегруженную голову, выяснением подробностей и происхождением этих футуристических знаний.

Подумал да и забыл. К тому же, навоз сам себя не уберёт. Да и, откуда ни возьмись, вдруг нарисовалась более насущная проблема.

В виде, как понимаю, «понявших службу» и считающих, что имеют какие-то особые «права» и «привилегии» старослужащих.

— Эй, салаги, дружно все за мной! — Громко и с нажимом скомандовал высокий и плечистый, но какой-то расхристанный парень. — И, дабы ну у кого не возникло сомнений в правомерности отданного распоряжения и, как понимаю, на корню пресекая всякие возражения, многозначительно постучал кулаком правой руки в раскрытую ладонь левой. — Своё потом уберёте! А дедушкам помочь надо!

Такая борзота или, выражовываясь литературным языком, «беспардонное нахальство» требовало немедленного и — главное! — адекватного ответа. И потому, ваш покорный слуга, проигнорировав сделанные личным составом первые, несмелые шаги в сторону слегонца прихуевшего (то есть, прошу прощения, превысившего свои служебные полномочия) старослужащего коротко и ёмко поинтересовался.

— С хуя ли?

Бесспорно, можно было выразиться и покультурнее но, во-первых, это было бы слишком долго. А, во-вторых, вряд ли бы этот… ну, пусть будет «долбодятел», оценил мои потуги, не травмировать его нежные уши и ранимую психику, вежливым обращением.

К тому же, эта короткая но, по сути своей, такая ёмкая и информативная фраза, поражала глубиной мысли и представляла ценнейший информационный посыл.

В котором была моя лёгкая заинтересованность в правомочности отданной им команды. А так же сомнение в статусе посетившего нас хлопчика. Ну и, совсем слабо завуалированный отказ, следовать за наглецом и, за здорово живёшь, выполнять чужую работу. А так же пренебрежение его мнимым «статусом» и доведение до сведения то, что плясать под чужую дудку никто (ну, во всяком случае лично я) не собирается.

Тут даже интонацией играть не надо было. Да и, особой роли повышение или повышение голоса не играло. Как говорится, лаконично, ёмко и по существу. Или, как утверждали люди, гораздо умнее меня, «краткость — сестра таланта».

— Ты чё, пескарь, припух сука?! — Не врубаясь в происходящее, выпучил начавшие наливаться кровью глаза вежливо посланный мной индивидуум. — И тут же, желая наказать и поставить на место непокорно «холопа», сделал шаг вперёд и попытался схватить меня за грудки. — Ты кого на хуй послал, сука?!