Мать ветров

Градоначальник портового городка на Эсмеральде долго таращил на Фрэнсиса и участников экспедиции глубоко посаженные карие глаза, утирал широкий лоб сероватым платком и вышагивал по своему кабинету из угла в угол. Это немыслимо! Описание таинственного мира было очень похоже на описание Драконьих земель, но те значились на картах и западнее, и южнее. Но в конце концов, рассматривая находки и слушая красочные рассказы первого помощника и пятерых матросов, он уверился в правдивости их сведений и отпустил всех, кроме О’Конора. Правда, предварительно он сально улыбнулся и шепнул Рою, что лучший бордель городка примет их сегодня ночью за свой счет.

Рой, в свою очередь, без тени энтузиазма передал эту радостную весть парням и к их немалому удивлению зашагал совсем в другую сторону.

Пожалуй, по количеству диковинных растений Эсмеральда не уступала землям ящеров, тем более что тут в изобилии росли яркие, фантастических форм и оттенков цветы. Что уж говорить о постройках, пестрых базарах, сплошь смуглом, но при этом многоликом населении острова. Однако «Гринстар» оставалась здесь лишь на одну ночь, а после держала курс к берегам Бланкатьерры, главного пункта назначения, и с подачи мудрого Джона грамотные матросы озаботились поиском учителей и учебников тамошнего языка, ибо на северном всеобщем здесь с грехом пополам говорили только высшие чиновники.

Не только Рой пренебрег щедрым предложением местного градоначальника. Полдня и весь вечер больше половины экипажа каравеллы трахалась до изнеможения с лексикой и грамматикой бланкийского языка, а самые упорные — О’Рейли, Милош, Шеннон и Гай, к которому слова липли как мухи еще со времен работы в цирке, — засиделись далеко за полночь.

С чугунной головой, забитой до отказа фразами первой необходимости, Милош ввалился в комнатушку гостиницы — и обнаружил там одинокий полосатый клубок. Баська сонно приподняла голову, мявкнула и снова вернулась в страну кошачьих грез. Дика и Стива не было.

— Может, пошли таки в бордель? — фыркнул Шеннон в ответ на встревоженный взгляд Милоша, но привычка волноваться за Дика не исчезла окончательно, и друзья решили пройтись хотя бы по гостинице и саду. На всякий случай.

Впрочем, Стив, умудрившийся за пару часов наклюкаться местным пойлом, обнаружился под лестницей, и нерей потащил лимерийца в номер, бурча под нос всякие нелестные словечки. Милош умильно полюбовался этой трогательной сценой и тут заметил слабый свет из-под двери в номере Роя. Неудивительно, если Дик обнаружится в гостях у первого помощника. Во время высадки на таинственный берег они вшестером здорово сдружились вопреки всем различиям между сословиями, народами и положением на судне.

Фён постучал раз, другой, вроде бы осторожно, но плохо прилаженная дверь приотворилась сама. Не слишком сильно. Ровно настолько, чтобы в слабо освещенной комнатке Милош разглядел кровать и Дика на ней. Обнаженного Дика, который стоял на четвереньках, подставляя задницу размеренно входившему в него члену Роя. В какой-то момент маленький матрос выгнулся, обернулся, кажется, собираясь поцеловать любовника, — и светлые его глаза, и без того большие, расширились от ужаса. От осознания того, кто стал невольным свидетелем этой сцены.

— Ты говорил, что не осуждаешь... Ну, когда мужчина с мужчиной, — хмуро пробормотал Дик. Спустя полчаса они с Милошем устроились на террасе гостиницы и смотрели на усеянное звездами черное южное небо.

— Не осуждаю, — подтвердил фён.

— А глядишь, ровно я что дурное сделал.

— Ошибаешься. Я всего лишь удивляюсь. Да, там, в лесу, мы все стали друг другу ближе. Но что-то я не замечал особой дружбы между тобой и Роем.

— Да нет особой, — пожал узкими плечами лимериец. — Рою, вон, в бордель идти расхотелось. Все одно, говорит, все девки одинаковые. Что его невеста, ну, помнишь, какая к другому сбежала. Что шлюхи. Тем более шлюхи. Ну и... вот.

— Есть в этом что-то разумное, — кивнул Милош. — С товарищем, которого хорошо знаешь, которому доверяешь, должно быть приятнее, чем в борделе.

— А чего ты хотел? — вдруг горячо зашипел Дик. — Чего ты хотел, чтоб я молча по тебе сох? Чтоб глядел да тронуть не мог? Чтоб себя в кулаке тискал да про глаза твои думал, да?!

— Дик...

— От ворот поворот дал, а потом дивишься, мол, чего это я с другим мужиком?!

— Дик, пожалуйста...

— Шел бы ты! — маленький матрос забился в железных тисках великана и внезапно сник. Застыл, понурив голову и мелко подрагивая.

— Дик, ты взрослый мужик, и не мне тебе что-то указывать, — мягко заговорил Милош, как только друг более-менее утих. — Глядели мы за тобой, пока боялись, что сопьешься. Теперь ты не пьешь, теперь мне следить за тобой не годится. Зря я сегодня тебя хватился, ну что уж... Дик, я тебе проповедей читать не собираюсь. Но и делать вид, будто я рад тому, что ты из-за моего отказа под нелюбимого ложишься, не буду.

— Что б ты понимал, — вяло огрызнулся Дик. — Вон, красавчик какой, на тебя, небось, девки как мухи на мед слетаются. Как отказывают, небось, и не знаешь.

— Моя любимая девочка от меня к моему другу ушла, — после недолгого молчания с грустной улыбкой возразил фён. — А других у меня никогда и не было. Ладно... Завтра вставать с рассветом, пора, что ли, на боковую.

Отставной полковник Хорхе Альберто Ортега неторопливо выпил последний глоток кофе, поправил перед зеркалом тонкий черный шнурок на рубашке, пригладил темные, с ранней сединой волосы и вышел на террасу своей гостиницы. Свежий утренний ветер ласково трепал пальмы, и в саду вовсю заливались птицы, но день обещал быть знойным. Сколько лет он провел здесь, в суетном Сорро, крупном портовом городе Бланкатьерры, а все никак не привыкнет к жаре.

Со стороны порта доносился какой-то шум. Кажется, пришвартовалось новое судно. Новое судно — новые постояльцы, это чудесно! Если, конечно, они соизволят остановиться в гостинице с несколько своеобразной репутацией.

— Buenos dias, canallas! — жизнерадостно объявил попугай, до того преспокойно дремавший в клетке среди кадок с монстерами.

— И я о том же, сеньор Чико, — усмехнулся отставной полковник и шутливо пригрозил разговорчивой птице: — Следите за языком, если явятся гости, не то мои девочки пустят Вас на суп!

— Canalla, canalla!

— А моя дорогая сестра Изабелла набьет Вашими перьями подушку, так и знайте!

— Какой ты грозный, отец, — неодобрительно покачала головой девушка, которая появилась на террасе с полным подносом маисовых лепешек. — Попробуй-ка лучше тортилью, может быть, она смягчит твое жестокое сердце.

— Доброе утро, Кончита, — бывший военный и нынешний хозяин гостиницы «Черное сомбреро» расплылся в улыбке и ласково поцеловал дочь в смуглую щеку. Подхватил с подноса почти горячую лепешку и одобрительно закивал, соглашаясь, что возможные посетители оценят стряпню его девочки.