Мелиан. Охота Дикой Кошки

Клёкот захлебнулся. Туша пришла в движение. Чудовище отпрянуло от столба. Я вцепилась в

кинжал и вспорола кожу, как старый пергамент. Тонкий визг вонзился в уши. В лицо прыснула

бурая кровь. Зажмурившись, я почувствовала, как по щекам потекли горячие струи, но атаку не

прекратила. Пусть и в полной дезориентации, я продолжала вслепую наносить удары, каждый удар

сердца ожидая, как на шее сомкнутся острые зубы. Откуда-то взялись силы, и зародившаяся в

сердце злость на себя, на Коннара, на окружающий мир, подпитывала их, заставляя бить всё

216

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

яростнее и яростнее.

Говорят, так ведут себя иссерки(178) на поле боя.

Через некоторое время я вдруг поняла, что больше не слышу визга и не чувствую присутствия

монстра рядом. Отведя руку, я утерла лицо тыльной стороной кисти и открыла глаза. Сквозь бурую

пелену, больно обжигающую веки, я увидела чудовище лежащим на земле. Серповидные когти

вздрагивали, шаря по воздуху, но вывалившийся из пасти сиреневый раздвоенный язык утонул в

луже крови, расползающейся под телом.

– Не знаю, что ты такое, - сказала я трупу. Вдруг напало неудержимое желание поболтать.
– Но так

уж вышло, что сегодня один из нас оказался удачливее другого. Надеюсь, ты не держишь на меня

зла и уже отправился в какой-нибудь ваш Небесный Чертог. Хотя, наверное, тебя туда не пустят,

если ты так любишь ловить каждого встречного!

Это показалось мне страшно смешным. Я расхохоталась, прижав к груди кинжал. Смех сам рвался

из горла. Я не могла ничего поделать с разбушевавшейся истерикой.

Успокоившись, я занялась освобождением. Липкая дрянь оказалась той самой тёмно-серой

субстанцией, что поглотила тело. На воздухе она быстро закостеневала и уже походила на твердый

тутор, слегка пружинящий под пальцами. Процесс очищения затянулся. Я не очень привыкла

орудовать левой рукой, и приходилось действовать медленнее, чем хотелось бы, чтобы не

распрощаться с драгоценным клинком. Это было несложно; навык приобрелся быстро. Гораздо

труднее было справиться с зудом нетерпения и страха: я не знала, сколько ещё тощих тварей

бродит по округе. Второго нападения я могла и не пережить.

Наконец последние остатки кокона спланировали на землю. Не удержавшись на столбе, я

последовала за ними: затёкшее тело плохо слушалось. Стоило пошевелиться, как противные

мелкие иголки сразу вонзились в конечности.

Неуклюже перевалившись на спину, я взглянула на своё временное пристанище, едва не

превратившееся в могилу. Оболочка столба, такая же тёмно-серая, как и кокон, поистерлась там,

где её касалась моя спина. В образовавшемся просвете виднелся грязно-жёлтый узор в виде трех

параллельных, слегка округлых линий. Стоило мне посмотреть на них, как по позвоночнику

пробежала морозная дрожь. Я торопливо отвела глаза, хотя причину испуга так и не поняла. Зуд в

правой руке был невыносим. Показалось, что проще отрезать кисть, чем от него избавиться. Еле

переборов это опасное искушение, я внимательно осмотрела руку, пытаясь отыскать причину зуда.

Снаружи конечность была совершенно здоровой, если не считать покраснения и легкой

припухлости; лишь приглядевшись, я заметила три крохотные дырочки у самого основания ладони,

прямо над запястьем.

– Это ты мне оставил, а?
– мрачно спросила я у туши чудовища.
– Чтобы покрепче тебя запомнила?

Почему-то подумалось: если оно сейчас поднимет голову и ответит, то я ничуть не удивлюсь. Эта

мысль испугала больше, чем схватка с чудищем.

– Успокойся, Кошка, - строго сказала я себе, неловко поднимаясь. Ноги дрожали, а колени ходили

ходуном.
– Дорога в безумие отклоняется от жизненного пути сначала всего лишь на один ноготь.

Потирая ноющую руку, я заковыляла к бесчувственному северянину, шепча про себя:

– Уверена, что ты ещё дышишь, капитан. Такие как ты не умирают в глуши от когтей тощих чудищ,

не сдержав обещаний!

***

217

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Обрывки кокона осыпали меня, как чёрный снег, ложась вокруг ног неровным кругом. Не обращая

внимания на зуд, раздирающий кожу, на панический страх, терзающий сердце, я сосредоточенно

работала лезвием, шаг за шагом освобождая Коннара от серой мерзости.

Это был уже второй кинжал в нашей с наёмником истории. Первым я - правда, косвенно - едва не

убила бывшего капитана. Теперь же я его спасаю при помощи второго. Забавно, верно?

Недаром в Алдории говорят, что на трёх лицах богини судьбы Намуты застыли иронические

улыбки.

Когда из-под отвратительной оболочки появилась широкая грудь северянина, я прижалась к ней и

облегченно вздохнула: сердце билось, а грудная клетка еле заметно поднималась в такт слабому

дыханию.

– Попробовал бы ты умереть, - саркастически сказала я, вновь берясь за клинок.
– Разыскала бы

тебя на полях Междумирья и расцарапала бы всё лицо!

Эти вырвавшиеся помимо воли слова заставили меня поджать губы и прислушаться к себе. Что за

нелепость? Почему я, совсем недавно проклиная наёмника, теперь искренне за него переживаю?

– Потому, что он может здорово облегчить мне задачу поиска флейты!
– процедила я. Надеюсь, об

этих мыслях северянин никогда не узнает.

Массивное тело Коннара накренилось и повалилось прямо на меня. Отбросив кинжал, я быстро

повернулась спиной и подхватила бесчувственного наёмника.

– О-о-о-ох!

Плечи заныли от невыносимой тяжести. Я почувствовала себя портовым грузчиком, взвалившим на

спину мешок с камнями. Ноги не выдержали, и я упала на колени. На то, чтобы переложить

Коннара землю, ушло ещё немало сил. Я в изнеможении уселась рядом, утирая пот, градом