Мелиан. Охота Дикой Кошки

шуршанием тёрся об руку, но его округлые бока оставались идеально гладкими.

Я провела много времени, лежа на ветхом покрывале, положив Камень перед собой и напряженно

вглядываясь в его янтарно-прозрачные глубины, надеясь разглядеть там ключ к разгадке. Тщетно.

Мутноватая внутренность вехи оставалась равнодушно-бездвижной. От постоянного напряжения у

меня начало щипать глаза, и перед внутренними веками поплыли оранжево-зелёные круги.

Однажды, устав от бесплодных попыток, я уснула рядом с ним, но ничего так и не случилось.

Открыв глаза, я увидела Камень на прежнем месте, всё такой же холодный и равнодушный.

Я катала Камень по щербатому полу, подталкивая ногами. Кидала в воду. Бросала в огонь. Даже

капала на него кровью из надрезанного пальца. Ничто не приносило результат. Камень оставался

глух к моим попыткам, и, каждый раз испытывая неудачу, я чувствовала себя безумцем,

пытающимся забраться на отвесную скалу с телом, облитым маслом.

В один из таких беспросветных дней, задумчиво глядя на унылую серость, сочащуюся сквозь окно,

я с растущим отвращением подумала о Камне. Что же я делаю не так? Может быть, существует

ещё какой-нибудь предмет, без которого тайна вехи не откроется? От этих мыслей меня пронизал

озноб, ледяной ладонью погладивший между лопаток. Передёрнув плечами, я сердито оглянулась

на сиротливо лежащий на койке Камень. Вряд ли. Иначе старик упомянул бы и о нем.

Я вновь повернулась к окну и принялась остервенело накручивать на указательный палец тёмный

локон. Я точно что-то упускаю, только что именно? Внутреннее чутьё подсказывало: разгадка

элементарна. Просто кощунственно то, что я никак не могу додуматься до неё.

Знать бы ещё, что она из себя представляет!

Оставив в покое волосы, я до крови прикусила согнутый мизинец. Боль обожгла кожу, и вдруг меня

осенило. Сердце учащенно забилось, а в животе появилась томная сладость предвкушения,

смешанная со страхом перед возможностью ошибки.

78

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Догадка была проста. Если Камень – это и впрямь камень, тогда что мешает мне обратиться к тому,

для кого мир любого камня на свете открытая книга?

Иным словом, к литанээ.

Обычно Говорящих с камнями можно найти лишь в мало-мальски крупных городах, однако волею

случая на Аэдагге коротал свои дни один литанээ – Микаэль Аметист. Рассказывали, что на его

долю выпала незавидная судьба – связавшись в юности с дурной компанией и работая на какого-то

пиратского капитана (имя Микаэль называть наотрез отказывался), литанээ вскоре сам попал в его

шайку и принялся бороздить моря в поисках лёгкой добычи. Вольная жизнь, весёлые товарищи,

льющийся без остановки хмельной лэй и сотни портовых красоток – всё это вскружило голову

юноше и заставило позабыть мирную сухопутную жизнь и Дом.

Лишь потеряв ногу в потасовке с морским пилозубом(55) и осев на Аэдагге, Микаэль начал

осознавать, что добрая половина его жизни прошла в беспутном кутеже, драках и пиратских

набегах. Возвращаться в Алдорию ему было нельзя. Однажды в пылу битвы он прирезал какого-то

особо приближенного к королю чиновника, и за голову пирата-литанээ назначили немалую

награду. На Аэдагге же Микаэля хорошо знали и уважали за смелость и щедрость.

Подлечив ногу (вернее, то, что от неё осталось) и придя к выводу, что прежняя жизнь морского

разбойника ему претит, а он умеет лишь Говорить с камнями, Микаэль решил заняться ювелирным

делом – то есть тем, от чего в своё время сбежал в море. Сначала изготовление самоцветных

амулетов и талисманов показалось ему страшно скучным, но от природы литанээ не уйдешь.

Постепенно бывший пират втянулся и даже начал получать удовольствие от работы. Требуя за свои

услуги куда меньшую плату, чем алдорские литанээ, Микаэль вскоре оброс обширной клиентурой

из числа бывших собутыльников и товарищей по команде.

С Микаэлем я познакомилась год назад, когда Моррису потребовалось изготовить новый амулет

видения взамен утерянного. Вначале высокий смуглый человек неопределённого возраста со

впалыми щеками и радужными – как у всех Говорящих – глазами, показался мне слишком чопорным

и высокомерным. Пообщавшись с ним, я поняла, что это только маска. Микаэль не желал никого

пускать в душу и предпочитал держать дистанцию, будучи на самом деле вполне приветливым и

дружелюбным. Пару раз он предлагал мне сделать личный малый амулет из кошачьего глаза от

дурного глаза и порчи, обещая значительно сбить цену, но я медлила, предпочитая вежливо

отнекиваться. В сглаз я не верила, да и не было в ту пору у меня явных недоброжелателей.

Теперь, вспомнив про Микаэля и его предложение, я усмехнулась. В свете недавних событий его

упоминание об амулете показалось чуть ли не пророческим. "Связи между вещами глубже, чем

кажутся", - говорили мне монахи монастыря Белой девы(56) в Хайане, и с каждым новым витком

моей жизни я всё больше и больше верила им.

Итак, Микаэль.

Литанээ жил через две улицы от меня в относительно тихом Жестяном квартале. По крайней мере,

убийства и пьяные дебоши случались там в два раза реже, чем на всей остальной Аэдагге. Глянув в

окно, затянутое мутной плёнкой бычьего пузыря и отметив, что, судя по проблескам солнца,

пробивающимся меж серых облаков высоко в небе, до вечера ещё далеко, я принялась

заворачивать Камень в изрядно поистрепавшуюся шаль Назиры, застегивать блузу и натягивать

юбку. Нетерпение и радостное возбуждение, запевшее внутри при мысли о литанээ, подсказали,

что я на верном пути.

***

Я тщательно надвинула капюшон плаща на голову, подобрала длинную полу и неторопливо

направилась в сторону Жестяного квартала, стараясь не подходить близко к кособоким домам, чьи