Мертвый мир - Живые люди

Но договорить Крайтону не дали, Рикки перебила его, а ее голос срывался на хриплый крик, потому что горло болело от тех чувств, что не позволяли кому-то открыться:

– Как? Как ребенок, Тэд? Как мразь? Тэд Крайтон, посмотри на себя! Ты-мой брат, но мы будто чужие люди! Чего ты добиваешься? Чего желаешь, моей смерти? Ты бросил меня! – каким бы сильным не был мужчина с серо-голубыми глазами, печали Рикки оказались сильнее. Она вырвалась из той хватки, отталкивая, заставляя Тэда отшатнуться. Ее сиплый крик смешивался с резкой жестикуляцией. Казалось, вся боль, что копилась внутри больше десяти лет, вырвалась на свободу.
– Ты бросил меня! И сейчас не находишься рядом! Ты будто умер! Так почему же ты дышишь?

Резко оказываясь возле старшего брата, будто ища ответы на свои вопросы, продолжала кричать Рикки. Никто не имел права остановить ее, потому что никто не понимал, что она чувствует. Женщина с темным волосом колотила трясущимися кулаками о грудь брата:

– Тебя не было десять лет, не было тогда, когда мне нужна была твоя помощь! Ты думал лишь о себе! Все десять лет ты был мертв! Так почему мертвец, похожий на моего брата, ходит здесь сейчас? Почему я должна страдать?
– она ударила с такой силой, что даже я почувствовала отголосок боли, чуть отступая назад. Но Тэд перехватил ее дрожащую руку.

– Успокойся… - лицо Крайтона было безразличным, голос холодным. Он будто не слышал всего, что говорила младшая сестра, не видел ее слез. Он был похож на мертвеца, по которому она должна страдать, видя его рядом с собой. Эта безразличность убила Рикки, все, что было в ней, исчезло в тот момент. Глаза ее расширились, а слезы потекли быстрее. Крайтон бы мог проявить ту заботу, которую был обязан проявлять. На которую был способен, и которой желал, но чужие слова, звучащие в его голове, не позволяли стать эмоциональным: «Я вернусь тогда, когда не будешь ожидать, обещаю тебе, Тэд». – Прекрати этот цирк.

– Мужчины становятся и причиной страданий женщин, - словно теперь находя изъян в словах матери, кривя лицо и опуская голову, прошептала Рикки, расслабляя руку, что держал Тэд. – Ты мертв для меня, милый брат. Но я не забуду ничего, что ты сделал. А сделал ты многое…

– Прекрати, – выпуская руку, тем же холодным тоном, приказал Тэд. Эмма, что стояла в стороне, зажала рот руками, чувствуя, как что-то внутри нее дрогнуло от этого тона, от этих слов. Женщина давно знала Рикки, она делила с ней все переживания за старшего брата. А сейчас она разделила с ней и полное разочарование девушки. В голове Рикки будто стерлись все эмоции, все чувства к брату.

– Да пошел ты! – срываясь на крик, в который раз, чувствуя, что в горле першит, Рикки со всей силы ударила Тэда в челюсть. В удар этот была вложена вся злость, вся боль девушки, но она теперь застыла от того, что сделала вещь, о которой долго думала. Смотря на брата, чувствуя теперь какую-то вину, забывая о той боли, что он причинил ей, Рикки рванула с места, убегая, будто маленький ребенок.

Не провожая сестру взглядом, мужчина с серо-голубыми глазами, которые сейчас прикрывали тяжелые веки, выплюнул красную слюну. Он лишь выдохнул, уходя куда-то. Старик Билл, что появился на пути Крайтона, хлопнул мужчину по плечу, а тот лишь резко развернулся, одаривая его злым взглядом.

– Ничего, у каждого свои причины, - в голосе Билла было полное понимание всего, так казалось. Но Тэд знал, что настоящие причины его самого никто никогда не поймет. У Крайтона были причины для такого безразличия. Возможно, ему просто надоело страдать.

– Срать я хотел на эти причины, - Тэд почти прорычал это. Но рык его был не то, чтобы злобным или агрессивным, он был просто смиренным и усталым. Все это надоело Тэду. Билл лишь кивнул, уверенный в своих словах. У каждого есть свои причины.

– Дарлин, ты в порядке? – будто ожидая благодарности за свои действия, Бенсон приблизилась к Джоунс. Вэл была даже довольна, но остальные не разделяли ее чувств. Для подруги детства все это было игрой, битвой, в которой она считала себя победителем. Но все было не так. – Она не подойдет к тебе больше.

– Замолчи уже. Замолчи. – Дарлин дрожала, не поднимая глаз. Ее ладони сжались в кулаки, а вся она поддалась дрожи. Но дрожь была не от страха, а от раздражения. Медленно поднимая глаза, она была почти способна заставить Вэл заткнуться. –Все, что ты делаешь – это неуважение ко всем, чьи трупы лежал на земле. Обугленные, изуродованные, разорванные зубами. Холвудс теперь стал кладбищем, и тебе нужно просто замолчать… Потому что мертвым нужна лишь тишина.

– Мертвым уже ничего не нужно.
– неожиданно, заставляя всех отвлечься от разгребания обломков, прозвучал крик где-то за разрушенным зданием, где раньше, кажется, сжигали мусор и трупы. Крик этот был истеричным. Почти отчаянным.

***

Здесь все было таким же, кроме одного: мертвыми телами на асфальте, очищенном от досок и другого мусора, тронутого огнем, было выложено приветствие: «Hi». В голове прозвучал чей-то голос. Будто мое безумие, скрывающееся в темноте, знало о том, кто был здесь, кто все это сделал. Не было ни дрожи, ни ненависти, просто пустота. Словно это приветствие лишало всего, всех чувств и эмоций.

Все было ясно в тот момент, все подтвердилось, когда мы вошли в полуразрушенный первый этаж супермаркета. Здесь были сгоревшие продукты, вещи, только оружейная была опустошена. Люди, что напали на Холвудс не взяли ни еды, ни бензина – они просто развлекались таким способом. Преследовали только одну цель: развеять скуку.

Все это – забавы ради. Больше я не могу ничего сказать. Какие животные истерзают людей так сильно. Какие мрази изрезали, изранили тела живых ради веселья. Кому наскучило прятаться, что за тварь способна на такое. Что за монстр…

Мне страшно.

***

– Люди, что пришли сюда, обменяли одеяла на еду? – чиркая что-то на обложке журнала со смуглыми девушками в купальники, что не вызывали никакого интереса, поинтересовался Марко, подпирая голову рукой. – Если мы так будем делать, то разве у нас что-то останется?

– Ну, нужно помогать людям, - чуть вытягивая шею, пытаясь разобраться в детских каракулях, промямлила Кловер, в какой-то степени понимая мальчишку, интересующегося в последнее время всем, что происходит вокруг.

– Не будь такой жадиной, Марко, -неожиданно опускаясь на невысокий стул у деревянного стола с характерным звуком, улыбаясь, будто обвинил паренька Раймонд, пытаясь повторить действия Эйбрамсон, стремясь разобраться в рисунке мальчика.
– Каждому нужна помощь, представь, если бы ты оказался на их месте.

– Я бы постарался не оказываться, - буркнул ребенок, обижаясь только по одной причине, что не давала ему покоя с самого утра, когда никто не сказал и слова. Парень был зол на все и вся вокруг, насупившись, стараясь не кричать даже на собственного брата. Все забыли о его дне рождения, никто и не вспомнил. Марко пытался убедить себя, что взрослые заняты, но детская обида засела внутри, заставляя негодовать и злиться, надувая щеки. Но Марко еще не знал, что все помнят, что никто не забыл, а старший брат старается сделать сюрприз. Марко еще не знал, что этот вечер станет для него самый запоминающимся и светлым моментом в жизни. Сегодня он будет смеяться, принимать поздравления от незнакомцев, что обменяли одеяла на еду, есть самые вкусные консервы. Этим вечером он поймет, что если его однажды спросят о самом счастливом дне, то он, не задумываясь, ответит, даже назовет дату.