Место третьего

Стадион чем-то напоминает наш полигон в школе, только без забора, да и площадь у него побольше. На ступенях трибун сидит странный парень, склонившись над землёй и чертя на ней веточкой какие-то формулы и цифры. Заметив нас, он неуловимым движением ботинка стирает большую часть своей «рукописи» и поднимается навстречу. А этот тоже прихорашивался перед боем. Светло-серый и, похоже, дорогой костюм, остроносые начищенные ботинки… Только волосы на голове торчком, будто он неделю не причёсывался.

— Beloved, рад видеть! — глуповато улыбается он, засовывая руки в карманы.

Но меня на такие радушные улыбки не купишь.

— Приветствую, — сухо кивнув, пробегаюсь глазами по тёмным трибунам.

— Не беспокойся, нет никого, — хихикает Кохаку, — я проверял.

Маико теребит его за рукав пиджака, сурово сдвинув брови:

— А противоположные ворота закрыты? Ты посмотрел?

— Ну, Ма-тяяяяян, — накуксившись, тянет он, ковыряя носком землю. — Всё чисто.

Поведение этой парочки раздражает уже немерено, а особенно — этого идиота, прикидывающегося пятилетним дитём. Хотя ясно, откуда ноги растут. Это для меня настоящий бой первый, и они, наверняка зная об этом, сейчас просто выделываются: от Жертвы веет снисхождением, от её Бойца — придурочным весельем.

— Ну что, обсуждаем правила и расходимся? — обращается Маико ко мне.

— Правила дуэли едины для всех.

— Я имела в виду… — она опускает голову, чтобы скрыть улыбку, Кохаку тоже отворачивается. — Имела в виду правила поражения.

Что ещё за правила поражения?! Агацума, о чём ты забыл меня предупредить, а?

— Всё в порядке, Сэймей, — отвечает Соби ровно моим мыслям. — Вам просто необходимо договориться, до какого момента продолжается бой и что считать поражением.

— Разве бьются не до смерти? — цежу я сквозь зубы, стараясь не смотреть на уже в открытую забавляющихся Faithless.

— Сэй-сан, остуди, — усмехается Кохаку. — Успеешь ещё умереть — торопиться-то некуда.

Вот как? Значит, он не сомневается в победе? И сейчас они просто решают, насколько допустимо покалечить глупого маленького паренька?

— Ты уверен, что это буду именно я? Или, может, ты сам боишься?

— Сэй-сан, не нужно, — морщится Маико. — Всё равно это на нас не действует.

Как удар под дых ледяным кулаком. А вот на лбу, напротив, выступают обжигающие капли пота.

— Да, и в Системе тоже, — поддакивает Кохаку, пиная комок земли. — Так что не трать Силу.

— Это мы скоро узнаем.

Faithless переглядываются с видом «ну, не верит — и не нужно».

— Ладно, — наконец вздыхает Маико, — предлагаю бой до полного вывода Жертвы.

Полный вывод — это значит, что я, по их прогнозам, должен свалиться в обморок. И Соби останется лишь объявить наш проигрыш.

— Идёт.

— Тогда начинаем.

Маико, уже развернувшись и отойдя от нас на несколько шагов, вдруг оглядывается и щёлкает пальцами.

— Соби-сан, как ты сказал? На офсайте Heartart в галерее?

— Да, в разделе «Токио».

— Хорошо, обязательно загляну.

— И о чём это вы? — спрашиваю я, пару секунд понаблюдав их удаляющиеся спины.

— О выставке, в которой я принимаю участие.

— Что?!

— Сэймей, она художественный критик, — устало поясняет Агацума, снимая очки и пряча в карман рубашки. — Она следит за моими работами с самой первой выставки. Ей нравится направление…

— Эй! Оставь свои художественные экскурсы на потом, ясно? А лучше вообще оставь — мне неинтересно это слушать.

— Ты же спросил…

— И я не понял, ты что, позвал вражескую Жертву на выставку?! У тебя с головой проблемы?

— Что в этом такого?

Пока что Агацума в моём окружении единственный человек, на вопросы которого я порой не сразу нахожусь с ответом. Нет, системное отдельно, личное отдельно — это понятно. Но неужели до такой степени?! А судя по поведению опытных Соби и Маико, вполне до такой. Да ну к чёрту! Не время сейчас думать ещё и об этом.

— Вы готовы? — кричит Кохаку, стоя от нас уже шагах в тридцати.

— Загружай, — буркаю я, отступая назад.

— Вызываем на битву заклинаний!

— Принято! Запуск!

— Загрузка боевой Системы!

Это уже начало сражения, но обыденные слова наконец успокаивают и немного отрезвляют. В этом поединке нужно повесить на Соби всё нападение, а о защите думать самостоятельно, потому что главный наш противник — Жертва. И я специально приказал Соби делать вызов, чтобы посмотреть, какой будет их первая атака. В этой партии разумнее играть чёрными.

Только мне удаётся настроиться на правильную волну, в следующую секунду получаю ледяным кулаком под дых во второй раз. Система ленивым приливом затопила землю под ногами, ночное небо и стадион. Но вместо привычной черноты, купол её покачивается переливающимися волнами песочно-красного закатного цвета. Смотрю под ноги и дёргаюсь от неожиданности. Под нами — сереющая пустота, уходящая бесконечно вниз, а мы вчетвером стоим на небольших островках в форме деталей пазла. Шаг влево, шаг вправо — и ты уже летишь в никуда. Умом я понимаю, что это не более чем иллюзия, но настолько реальная, что голову немного ведёт. Такую Систему я не видел ни разу в жизни.

Шире расставив ноги, смотрю на ухмыляющихся Faithless. От наигранной дурости Кохаку осталось лишь воспоминание, глаза злые, ладони с растопыренными в готовности пальцами смотрят вверх.

— Соби, — шепчу я, воспользовавшись последним спокойным мгновеньем, — мы должны победить. Ты обязан защитить меня — это приказ!

— Да, хозяин.

А дальше моё представление о ходе боя идёт трещинами, потому что Faithless и не собираются соединять Имена, как я рассчитывал.

Кохаку замахивается, как для удара, и пронзает кулаком воздух перед собой:

— Земля тебя не стерпит! Камнепад! Ущерб максимальный!

Жалкий огрызок почвы, на котором я стою, трясётся, как при землетрясении. Из недр серой пропасти поднимаются несколько десятков камней, ускоряясь, несутся вверх, прямо на меня. И атака эта прицельная — «пазл» под ногами Соби даже не дрогнул. Если они успеют долететь до меня…

— Погаси! Вымотай их — мне нужно время.

— Понял, — Соби простирает ладони над пропастью. — Песчаный вихрь — под кожу иглами, слепи глаза, лиши дыханья.

Уже на подлёте камни рассеиваются в мелкую пыль, будто их все разом через расщепитель пропустили. Песок закручивается в спираль вокруг Faithless, скрывая их из виду. Сквозь плотную пелену я слышу женский кашель. Не знаю, достались ли им оковы, но мой островок по-прежнему трясёт так, что я едва сохраняю равновесие.

Доля секунды на то, чтобы решить, чем атаковать, — и я бы, возможно, даже успел подсказать Соби. Но тут из-за песчаной завесы раздаётся крик: «Бич!» — и плечо и щёку пронзает острой болью. Я хватаюсь за лицо, а когда отнимаю руку — на пальцах поблёскивает кровь, на запястье — ограничитель.