Место третьего

Наконец Рицка перестаёт дрожать, последняя судорога проходит по худенькому телу, отдаваясь мне в ладони. Он поднимает голову, обводит комнату бессмысленным взглядом и останавливает его на мне. Глаза стеклянные — две лиловые матовые плошки с чёрными потухшими точками по центру. Такие глаза я видел не раз, у Бойцов, которых брал под контроль. Неужели?.. Неужели я мог?..

— Сэймей?

Хвала небесам — нет! Голос вполне живой и немного удивлённый, как будто он только сейчас заметил моё присутствие.

— Рицка… — поддев подбородок пальцами, внимательно вглядываюсь в его зрачки, чтобы убедиться: я не обнаружу там то, что каждый раз искал у Саки. — Как ты? Ты в порядке?

— Не знаю… — он хмурится и потирает висок. — А что случилось?

Теперь я сам в лёгком замешательстве.

— Тебе стало плохо в школе, помнишь?

Рицка водит глазами по полу, словно силясь отыскать там ответ, потом неуверенно кивает.

— Да… наверное. Помню, что у меня закружилась голова. И помню кабинет врача… И папу. И ещё я споткнулся на пороге дома… И… — он снова смотрит на меня и заканчивает уже твёрдо: — И ты.

К моему невероятному облегчению, его глаза уже не напоминают две стекляшки, взгляд живой, но немного испуганный. Я глубоко вздыхаю и снова притягиваю его к себе.

— Всё в порядке, кот, всё хорошо. Наверное, ты просто переутомился. Так бывает.

Прижатая к моей груди голова покачивается в знак согласия. Правда, Рицку убедить мне удаётся куда лучше, чем себя. Какое, к чёрту, переутомился?! Да он высидел от силы один-два урока. И что значит «так бывает»?! Так не бывает. Не встречал ни одного случая, чтобы у ребёнка закружилась голова, а он потом толком не помнил, как его привезли домой.

Что бы это ни было, пожалуйста, боги, Будда — да кто угодно! — сделайте так, чтобы этого больше не случалось. Хоть меня уже и отпустило, сердце до сих пор колотится, как у зайца. Не помню, когда я в последний раз так пугался. За себя — точно ни разу. А Рицка… Мой кот… Чем бы это ни было, клянусь, я сделаю всё, чтобы тебя уберечь. Я защищу тебя от всего, что может причинить тебе хоть каплю боли или страданий. А того, кто это сделает, зубами загрызу.

Остаток дня я не отхожу от Рицки ни на шаг, несмотря на все его уже вполне бодрые заверения, что с ним всё в порядке. Мама так и не вернулась на работу, поэтому обед я попросил принести нам прямо в спальню, где мы обосновались на постели, включив на компьютере диснеевского «Короля льва». Смотрел его раза четыре — это Рицкин любимый мультфильм из западных, — но сюжет до сих пор не запомнил: всё-таки говорящие и поющие звери — это что-то явно не моё. А в этот раз я так погружён в размышления, что мне вообще трудно уследить за тем, что происходит на экране.

Отец, конечно же, опять уехал на работу, едва они с мамой как следует наскандалились. Его возвращения я ждал с нетерпением — было что обсудить. Рицку сон сморил очень рано, он даже ужинать на стал, только поклевал печенье, не вылезая из постели, и лёг спать. И теперь я спускаюсь к столу, чтобы успеть перехватить отца до того, как он отправится к себе в комнату корпеть над очередным проектом.

Обстановка в кухне царит недобрая. В то время как отец спокойно ужинает, посматривая в расстеленную на столе газету, мама буравит его таким тяжёлым взглядом, что странно, как он ещё не начал проверять, не прицеплена ли к шее гиря. Все молчат, а я боюсь заводить разговор о том, что случилось днём, иначе есть риск, что мама снова станет орать. Но кто-то должен быть первым, и наконец я негромко интересуюсь у отца, что же именно произошло в школе?

В ответ не слышу ничего нового. Когда он приехал в школу, Рицка сидел в кабинете врача. Давление и температуру ему к этому моменту уже измерили и не нашли ничего необычного. Как рассказала учительница, он спокойно сидел за партой, а потом вдруг стал покачиваться и падать, как будто не мог сохранить равновесие. Сенсей отвела его к врачу, но им обеим он не сказал ни слова — молча смотрел и моргал, словно не понимал, где находится.

Когда отец вёз его домой, тоже не заметил ничего странного. Рицка сидел на заднем сидении и вроде бы смотрел в окно. Ну да, как будто отец вообще что-то замечает со своей вечной работой. Да у него сплошные схемы и чертежи в голове! Что самое непонятное, и дома ни отец, ни мать не увидели ничего особенного. Рицка просто был хмур и молчалив — и всё. Они отправили его наверх, а сами принялись ругаться, тут и появился я. И это всё. Они не застали того состояния, в котором я его обнаружил.

Выслушав всё это и рассказав о том, что видел, я принимаюсь если не ставить диагнозы, то по крайней мере набрасывать версии: что это было и почему могло произойти. Но диалога у нас с родителями не получается, и разговор быстро катится по наклонной вниз. Отец морщится, отмахивается от каждого моего предположения и называет их надуманными и необоснованными. Потом вообще заявляет, что в этом возрасте у детей всякое бывает и не стоит уделять этому слишком много внимания — не иначе как повторяет слова школьного доктора, которыми она старалась скрыть незнание. Да и мама меня, как ни странно, не поддерживает. Ещё днём кричала, что Рицка чуть ли не умирает, а послушав нас какое-то время молча, просит меня перестать рассказывать страшилки, поблагодарить небеса за то, что всё закончилось хорошо, и забыть.

А я бы, может, и рад забыть. Если бы весь день перед глазами не стояла дикая картинка, на которой мой Рицка нарисован маленьким трясущимся комочком на полу. Они просто не видели того, что видел я. И, как это часто бывает, не придают моим словам должного внимания. Не они сегодня были там, в спальне, не они заметили у школы того педофила пару лет назад, не они, пропустив неделю занятий, сидели у постели Рицки, когда тот болел ангиной в прошлом году. Это были не они, а я. Но несмотря на это, продолжают стоять на своём, как два барана, с тупой упёртостью которых я ничего не могу поделать. Ну конечно, если проблему не замечать, она рассосётся сама собой, как же! Только вот переубедить их у меня ни за что не получится — знаю по опыту, — как и сделать что-то за их спиной. Это просто тупик.

Сообщение от Соби настигает меня следующим утром по пути в школу, куда я провожаю Рицку, который, вопреки моему предложению, не захотел отлежаться денёк дома. Телефон в кармане джинсов простреливает ногу короткой вибрацией, и я в очередной раз хвалю себя за предусмотрительность: звук так и не стал включать. Пока что, кроме Хироши и Соби, писать мне некому. У Хироши вряд ли будет что-то срочное, а если будет, он лучше позвонит. А Агацума ответ подождёт. Если бы я понадобился ему немедленно, он бы не за телефон хватался, а за Связь.

Сообщение читаю уже после того, как прощаюсь с Рицкой и он как ни в чём не бывало убегает к дверям школы.

«Сегодня в 23 часа у входа в Комадзава Олимпик. Пара Faithless».

Faithless? Что-то я про них уже слышал. Если мне память не изменяет, патронировались Киноситой-сенсеем и одержали две победы в показательных школьных дуэлях. Правда, это было ещё до того, как начал учиться я. Но по одному Имени пары уже могу дать примерную характеристику. Лет на пять точно старше меня, но не больше чем на шесть-семь, иначе бы Соби о них не знал. А судя по тому, как оперативно он подобрал нам соперников, знаком он с ними не понаслышке. Раз ученики Киноситы, то жди мощных ментальных атак от Жертвы. Ну и, продолжая мысль, их Имя в этом случае означает не «вероломство» и «предательство», а скорее какую-то «иллюзию» или «обман». Иными словами, исход нашей битвы будет зависеть в первую очередь от меня. Интересный выбор, Соби, очень интересный. Мне уже не терпится выйти против них.

Ну и выбор места сражения не могу не оценить. Ведь это мог быть другой конец Токио, откуда потом непонятно как добираться до дома, если битва затянется. Но нет — Олимпийский парк всего километрах в пяти от нас. Запросто можно дойти пешком. Тут уж точно Агацума подсуетился.

На sms не отвечаю, поскольку не знаю, что написать. «Понял»? Не пойдёт — не хочу выглядеть только и ждущей координат собачкой. «Хорошо»? Это глупо. Что же тут хорошего? Мы ещё не победили, чтобы что-то было хорошо. «Я приду»? Ну-ну. А что, есть какой-то вариант, в котором я могу не прийти? К тому же наверняка Соби получил уведомление о доставке сообщения.