Меж двух огней
Шрифт:
– Добрый вечер, мистер Бенсон. Спасибо, что так быстро приехали.
– Приветственное и сдержанное пожатие руки при встрече положило начало разговору.
– Вы же сказали, что это срочно. К тому же дело, по которому вы вызвали меня, мне уже знакомо, поэтому у меня не заняло много времени собрать для вас всю нужную информацию, - безэмоционально и даже несколько холодно заявил мистер Бенсон.
– То есть вы привезли все, что я просил?
– чуть тише спросил Алан.
– Абсолютно. Вот, держите.
– Мистер Бенсон передал коричневую папку.
– Там подробно говориться о весьма интересном темном прошлом сэра Томаса Шарпа.
– Энола Шарп? Кем она ему приходилась?
– поинтересовался Алан после того, как прочел свидетельство.
– Она была его женой. А до неё Томас Шарп состоял в браке с
– А что произошло с Энолой Шарп, выяснилось?
– Вначале под подозрением в убийстве был её супруг, но никаких доказательств против него не было. Однако девушка погибла от множества ножевых ранений. Очевидно, что на станцию её привезли уже мертвой, видимо, хотели избавиться от тела.
Глаза доктора безнадежно бегали по строкам и изучали это страшное событие. Постепенно у него складывался пазл из зверских, кровавых убийств, и все они непременно были связаны с Аллердейл Холлом и Томасом Шарпом, который увез в свое поместье горячо любимую Шарлотту Мунн.
========== Довериться монстру… ==========
В просторной комнате царил полумрак, и только луна проливала свой яркий свет в круглое окно, висящее под самым потолком. В свете её шелковых нежно-голубых лучей комната становилась призрачной и зловещей обителью с холодными стенами, которые, хотя и были украшены для создания уюта, лишь наводили тоску и серость. Здесь было тихо, бесшумно тьма окрашивала эту комнату своими ночными красками, но стороной обходила девушку, чья душа была темнее ночи. Она сидела у своего стола, который был уставлен различной мелочью, имеющей огромное значение для своей хозяйки: запечатанные баночки с томящимися в них мотыльками и бабочками, которым едва ли хватает места, чтобы раскинуть свои широкие крылья, расписанные цветами сервизные чашка и чайник, миниатюрная металлическая ложечка, а также вырезанные из дерева маленькие фигурки в виде животных, людей, лиц, сделанных Томасом. Каждая из этих вещей представляла ценность для Люсиль, и она очень бережно относилась к ним.
Сейчас, в этот одинокий вечер, она сидела одна за закрытой дверью, её изящные белые руки перебирали пряди черных волос и пальцы струились сквозь их мягкий шелк, будто расчесывали. Женщина задумчиво смотрела на те маленькие тюрьмы, которые создала для своих крылатых приятелей, постоянно бьющихся о стеклянные стенки банок и нарушающих эту привычную тишину.
– Вы, мои маленькие пленники, так прекрасны… - проговаривала Люсиль с заботой и трепетом, словно не насекомые это были, а дети, вышедшие из её утробы.
Нежные пальцы открыли ящик стола и достали оттуда металлический ножичек, по лезвию которого пробежался мерцающий блеск луны. Люсиль завороженно смотрела на холодное оружие, и на губах её играла легкая полуулыбка, передающая предвкушение.
Это был вечер следующего дня, который остался за плечами и не оставил после себя никакого следа. Метель не утихала с самого утра и продолжалась до сих пор, неугомонно гудела и бесконечно устилала землю белым одеялом, приговаривая ей усыпляющие речи.
Томас сообщил Шарлотте, что в мастерской у него ещё остались дела, которые не ждут до завтра, и попросил, чтобы она ложилась спать без него. Как всегда он поцеловал её на прощание и пожелал спокойной ночи, а когда дверь со скрипом осторожно прикрылась за ним, девушка почувствовала, как холод и одиночество встали по обе стороны от неё и глумливо посмеивались над её страхом.
Однако, когда трепетный огонек догорающей свечи наконец потух и перестал быть защитой от ночных теней и кошмаров, Шарлотта улеглась в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Сон был неуловим, каждый раз - и сегодняшняя ночь не была исключением - он ускользал от девушки и приходил только под утро. Шарлотта же непременно хотела заснуть как можно скорее, чтобы не слышать тишину, чтобы не обнаружить вдруг, что она не одна в спальне, чтобы не почувствовать дыхание из темноты.
Как бы не старалась она призвать сон, как бы не молила его скорее унести её сознание в далекие и причудливые сны, в которых нет граней, - все было бесполезно. Метель за окном напевала свою жуткую колыбельную, и Шарлотте мерещилось, что это уже вовсе не вой, а хриплый стон.
Он становился все отчетливее, будто тот, кто его издавал, находился совсем рядом. Не утихая, он все больше наводил Шарлотту на мысль, что она вновь не одинока, что ужас никуда не исчез, не заснул в этих стенах, а продолжает разгуливать по комнатам поместья и повсюду преследовать свою жертву. Миссис Шарп приподнялась и оглядела комнату - никого. Но пустая спальня вовсе не означала, что Шарлотта в безопасности, потому что стон продолжался и постепенно перерастал в крик. Когда неожиданный женский визг зазвенел и оглушил девушку, отскочив от кафельного покрытия ванной комнаты, сердце Шарлотты упало в пятки, а сама она еле не потеряла сознание от леденящего кровь ужаса, налетевшего на неё.– Кто здесь?!
– вскрикнула она, вскакивая с постели и измученным взглядом глядя на дверь ванной, ожидая, что она откроется. И вдруг, словно неодушевленный предмет прочел мысли несчастной, дверь действительно отъехала в сторону с таким же мучительным стоном, который минуту назад сливался с песней метели и ветра. Медленно, шаг за шагом Шарлотта засеменила к ванной на босых ногах. В ночи глаза её блестели от слез, конечности дрожали, как и сердечко в груди, казалось, что от такого напряжения каждый волосок на её теле оживал, а кожу покрывали мурашки вовсе не от холода. Страшно - но надо идти. Она должна наконец увидеть то, что так старается её напугать. Девушка переступает порог и присматривается к ванне, слегка пожелтевшей от старости. Она четко выделяет из полумрака чей-то силуэт, или лучше сказать: очертания рук, пальцев, головы и… чего-то ещё, что торчит из головы.
“Боже! Что это?!
– почти кричит она про себя.” Не на секунду не отводя глаз, она понимает, что чем ближе она подходит, тем четче ей видно чье-то окровавленное тело, остывающее в холодной багровой воде. Ноги перестают её слушаться и она встает, как вкопанная, на одном месте, не в силах идти дальше. Глаза её прикованы к кошмару и замечают, что оно начинает двигаться: поворачивает голову, что дает возможность теперь рассмотреть торчащий топор, разрубивший череп почти на две половины, оно сжимает отвратительные пальцы на бортиках ванны, оно безмолвно открывает рот и пытается подняться.
– Я же… сказала: убирайся вон!
– дикий крик женщины (Шарлотта разглядела до боли знакомую женщину) зазвенел в ушах. Она пыталась подняться из ванны, встать на ноги, но лишь безнадежно тратила свои иссякшие для этого мира силы и расплескивала красную воды во все стороны. Ненависть в ожившем взгляде, нереальное, но живое понимание, рассудок, сознание - вот что Шарлотта увидела в этом существе. Ноги подкосились от страха - она рухнула на пол, но в страхе, что оно может догнать её, девушка ползком добралась до двери и выскользнула из спальни, рванув в первый попавшийся на глаза коридор, толком ничего не разбирая в темноте. Она знает, что муж не спит, она хочет позвать его, но голос предательски хрипит от страха, даже дыхание лишний раз боится вырваться из легких. Шарлотта прячется за стеной в каком-то переходе, можно сказать, в абсолютно пустом углу. Прислушиваясь к любому шороху и звуку, Шарлотта ничего не различает, кроме грохота стен и обсыпавшегося гниющего потолка. Она боится даже выглянуть из своего не слишком надежного убежища и несколько минут смотрит только на пустую стену, и пытается отдышаться.
Сколько же ещё кошмарных дней пройдет, прежде чем она сойдет с ума, как Изабель Локвуд? Шарлотта сама удивилась, почему вдруг вспомнила о ней… Но ей вдруг пришла в голову мысль о том, что бывшая жена Томаса тоже была свидетелем всех этих ужасов - это и послужило причиной её замкнутости.
Секунды бежали, а минуты неторопливо шли за ними, пока Шарлотта приходила в себя в своем укрытии. От мороза её ноги почти онемели, она без лишнего шума старалась согреть руки своим дыханием. Вокруг было тихо, и только мягкие снежинки танцевали свои белые танцы при лунном свете, плавно опускаясь сквозь дыру в крыше особняка. Шарлотта каждую секунду заставляла себя подняться, убеждала себя, что опасность миновала и нужно поспешить в мастерскую, к мужу. Несчетное количество времени прошло с тех пор, как она спряталась от этого монстра, хотя только сейчас она поняла, как страх закаляет её, как он становится уже чем-то обыденным, тем, без чего она словно не может представить свою жизнь.