Меж двух огней

– Доброго вечера, - пожелал Шарп, улыбнувшись будто через силу.

– До свиданья, Алан. Удачи вам, - девушка успела лишь бросить кроткий взгляд на старого друга, когда Томас, пожав ему руку на прощание, повел жену к экипажу. Украдкой Шарлотта позволила себе обернуться, и Алан снова заметил этот полный тоски взгляд с жаждой о чем-то сказать. Однако она почти в безмолвии была вынуждена уйти, оставив лишь след своей нелегкой замужней жизни, о которой не могла поведать.

Они вернулись домой поздней ночью, как и говорил Томас. Метель к этому времени разошлась не на шутку, последние мили до поместья дались очень трудно, бедная лошадь дико устала и запыхалась, колеса экипажа застревали в сугробах, и если бы не выносливость животного, то пришлось бы добираться собственными силами.

Ветер и страшная пурга на пару завывали печальные холодные песни, почти как волки воют на яркую луну средь ночи. И от этого леденящего воя кровь стыла в жилах Шарлотты, когда они сходили с экипажа и наконец скрылись в доме, где было ещё холоднее, чем на улице, а снег уже успел укрыть собою углы, залетая через входную дверь и проломанную крышу. И хотя в парадном холле горел теплый свет, он нисколько не согрел Шарлотту и не придал даже толику уюта, которого так жаждала девушка. Оказавшись внутри, она почувствовала, как в нос врезался резкий запах глины, отчего голова закружилась, перед глазами вдруг все поплыло, будто комната вращалась вокруг неё и не могла никак остановиться. Сделав шаг, Шарлотта едва не упала, удержавшись за перила лестницы. В ту же секунду Шарп пришел ей на помощь.

– Шарлотта, что с тобой?
– Томас позволил девушке упасть в его объятия, а она все никак не могла прийти в себя. Её бил озноб, и такое состояние до ужаса напугало её. Нет, она просто не может заболеть, сейчас не время для этого, ведь ещё столько предстоит сделать! Но здесь так холодно, так неумолимо холодно…

– Я не знаю… - она мотнула головой и заставила себя удержаться на ногах. Помутнение начало рассеиваться, головокружение постепенно прекратилось, но она все ещё чувствовала поддержку в виде крепких рук мужа. Ей стало тепло, гораздо теплее по сравнению с минутой, когда она зашла в этот дом. Объятия Томаса - единственное, что греет её, что не дает ей сойти с ума от холода, тоски и страха в этом разлагающемся поместье. Она теснее прижалась к нему, хотя уже в состоянии была передвигаться сама, но ей не хотелось делать этого… Она ужасно устала, её все ещё не покидало ощущение легкой тошноты.

– Идем наверх. Ты должна отдохнуть, - Томас крепко обнял жену, - я приготовлю тебе ванну, хочешь?

– Нет-нет, не нужно, - запротестовала девушка, вспомнив о тех странностях, которые творились с ней в той комнате в первый день приезда.

В тени бархатных занавесок, скрывающих за собой проходы и двери, стояла Люсиль, наблюдающая за тем, как её брат заботливо помог супруге во время её странного припадка. Она смотрела им в след с закипающей ненавистью в глазах, что заблестели от подступающих слез. То ли забота Томаса о Шарлотте, то ли пренебрежение им её собственными чувствами так задели Люсиль, было известно только ей. Мы мало бы что смогли разгадать в её промелькнувшей зловещей улыбке, с которой она вновь скрылась за бархатными занавесками.

Томас проводил Шарлотту в комнату и усадил на диван, тут же принимаясь разводить огонь в камине.

– Тебе лучше?
– поинтересовался он, то и дело поглядывая на жену.

– Да, гораздо, - кивнула она. Запах глины здесь был значительно меньше, и негодование с тем же успехом отступило. Шарлотта не могла понять, неужели за столь малое количество времени организм её насытился этим ужасным запахом, что стал отторгать его? А может она просто придумывает и вовсе не запах послужил причиной её помутнению, а всего лишь переживания, избыток свежего воздуха, суета города и общество, от которого она была отрезана все эти недели? К этому списку добавилась ещё и мысль о тех письмах, которые она спрятала в надежное место и которые собирается прочесть.

– Сейчас согреешься, - Томас обхватил её ладони и потер в своих руках, нежно улыбнувшись девушке при этом. Она была благодарна ему. Каждый раз, когда она заглядывала в эти голубые глаза, полные заботы и ласки, она словно начинала новую жизнь рука об руку со своим счастьем, она забывала про все, про всех, она просто жила, но как только рядом не оказывалось ни его рук, ни его глаз, ни его голоса - она ощущала себя в полном одиночестве, ощущала потерянной в этом страшном доме и не знающей выхода из него, будто посланная разгадывать залежавшиеся в стенах тайны, запертая в них навсегда.

– Я зайду к Люсиль, а ты постарайся больше не волноваться. Я скоро вернусь, любимая, - он поцеловал её в лоб и покинул комнату, а она же нашла в себе силы, чтобы переодеться. Она медленно стягивала с себя теплое пальто и шляпку, откладывала муфту, а после принималась за пышное платье. Тепло и уют именно этой спальни восстановило её самочувствие, и теперь ей казалось, что ничего и не было. На стенах плясала тень пирующей метели за окном, девушка зажгла свечи и газовые лампы, чтобы согнать скопившийся мрак, а после присела у камина, подставляя ближе к огню озябшие руки.

Томас вернулся от Люсиль мрачным, как показалось Шарлотте, но на её вопрос с натянутой улыбкой ответил, что все хорошо. После этого баронет отправился принять ванну, тем самым вновь оставив жену одну.

Шарлотта прошла к окну, в полумраке комнаты девушка и сама походила на призрак в своем белом ночном платье и с распущенными светлыми волосами. За окном она встретилась со злобной метелью, на минуту девушке даже показалось, что она уловила её свирепый взгляд, блеснувший в ночи как два маяка. Вой жестокого ветра только усиливал снежный буран, гнул уставшие деревья, а по дому проносился дикий и жуткий скрежет и грохот. Шарлотта вздрогнула от шума и обняла себя руками, ощутив дыхание ветра сквозь прогнившие стены.

“Наверное, я никогда к этому не привыкну, - подумалось ей.” Уловив топот за спиной, Шарлотта резко обернулась и увидела перед собой собачонку Люсиль, которая держала в зубах свой резиновый мячик, повиливая хвостом.

– Прости, малыш, но сейчас мне совсем не до игр, - тихо сказала девушка, потрепав щенка по холке. Однако тот не терял надежду хотя бы на один бросок, но внимание Шарлотты уже привлекла тусклая линия света, промелькнувшая на первом этаже. Люсиль ещё не предалась сну, и это навело Шарлотту на мысль о небольшом разговоре… Хотя и не было конкретной темы, не было никаких вопросов, вернее были, но с ними она предпочитала вести себя осторожно, впрочем как и сама леди Шарп с ответами на любой из этих вопросов. Шарлотта вынуждена была согласиться с подавляющим отчаянием, что отношения между ней и Люсиль вернулись к исходному положению, хотя ещё совсем недавно ей казалось, что она обрела в лице этой гордой леди свою сестру. Но эта холодная женщина была неприступной, была настолько скрытной и странной, что уже вызывала не самые хорошие мысли и впечатления у Шарлотты, о которых она в данную минуту решила забыть и ещё раз сделать подход к новоиспеченной родственнице.

…Люсиль сидела на кухне и мычала под нос ту самую колыбельную, леденящую кровь при первых её нотах. Но на сей раз Шарлотта не стала поддаваться на эту уловку и предпочла на мгновение стать глухой, до тех пор, пока не оборвет поющую своим появлением.

Шарлотта осторожно заглянула на кухню, словно боясь потревожить золовку, увлеченно смотревшую на тлеющие в камине угли. Люсиль, как всегда, прямо держала осанку и вела себя горделиво даже в полном одиночестве.

– Почему ты не решаешься войти?
– вдруг тихо произносит её голос, хотя обладательница его по-прежнему смотрит на камин и сидит спиной к невестке, которая и в самом деле не могла решиться нарушить одиночество леди Шарп.

– Прости… - вздохнула Шарлотта, беря себя в руки и продолжая делать вид, что все в порядке.
– Я никак не могу понять, приятно ли тебе мое общество.

– Общество… - с усмешкой повторила Люсиль, вскидывая черные брови.
– Моим обществом всегда был лишь Томас.

Наступила неловкая тишина между золовкой и невесткой, в которой первая ожидала и высматривала реакцию на лице второй. Шарлотта же снова обнаружила себя в тупике, выстроенном из замысловатых фраз леди Шарп, и не знала, что отвечать. Наконец Люсиль вывела её из этого положения: