Мифология Британских островов

мудрецов» принадлежит еще к XII в., то в этом же веке на

чинает слагаться и романическая легенда о Мерлине у Галь

фрида, у де Борона и др.; она тотчас получила местный, очень

определенный колорит; приверженцы кельтской теории идут

далее, полагая ее искони принадлежащей специально бре

тонскому преданию. Тем хуже для вопроса: мы с трудом

представляем себе, чтобы образ, обставленный столь опреде

ленными отношениями, которые только что опоэтизировал

1 «История семи мудрецов» ( лат.).

187

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

роман, мог так быстро опуститься до бесцветной роли, в ка

кой Мерлин является в «Семи мудрецах», где совопросни

ком его выставлен какой то небывалый император. Есте

ственнее было бы предположить обратный переход. Во вто

рых, аргумент, что повесть о Мерлине не нашлась в извест

ных нам восточных текстах «Семи мудрецов», не может быть

принят серьезно. Если бы нашелся такой текст с повестью, отвечающей западному рассказу о Мерлине, пришлось бы

оставить гипотезу, по которой последний внесен позднее из

бретонских сказаний. Мы еще можем надеяться, что такая

находка будет сделана: уже Келлер сравнивал новеллу о семи

мудрецах с рассказом о царе Баладе в «Калиле и Димне»1.

В третьих, все наше исследование о распространении соло

моновского цикла, неоспоримые черты сходства, раскрытые

нами между Мерлином, с одной стороны, и Асмодеем Ки

товрасом и Морольфом — с другой, утверждают нас в мыс

1 Царю Баладу снятся ночью восемь страшных снов. Спрошен

ные им брахманы говорят ему, что дурное предзнаменование

может быть устранено только в том случае, если он согласится

пожертвовать жизнью самых близких ему существ: жены и

сына, племянника и визиря и др., наконец, мудреца Кебариу

на. Их кровью надо наполнить цистерну, в которой брахманы

и омоют царя. В Баладе это предложение возбуждает сильную

нравственную борьбу, он не может ни на что решиться, стано

вится грустен и молчалив. Царица приступает к нему с рас

спросами и, допытавшись тайны, советует ему обратиться к

мудрому Кебариунy, который толкует ему содержание снов, не

предвещавших ничего ужасного. Они так и сбываются. Таким

образом обнаружены козни брахманов, и царь велит казнить

их. Заметим еще содержание первого сна: царь видел двух крас

ных рыб, стоявших на своих хвостах, — это напоминает драко

нов Мерлина, как, с другой стороны, — брахманов, требующих

крови мудрого Кебариунa, мы узнаем в магах, требующих кро

ви Мерлина.

188

К О Р О Л Ь Б Ы Л О Г О И Г Р Я Д У Щ Е Г О

ли, что оригинал этих типов был восточный, распространив

шийся путем апокрифа и ереси, образуя наслоения новых

повестей и целый цикл романов. Легко предположить, что

из того же апокрифического источника, хорошо знакомого

средневековому грамотею, повесть о Мерлине проникла и в

состав «Семи мудрецов», если не предпочесть мнение, вы

раженное нами выше, что пересказчик мог найти ее уже в

какой нибудь неизвестной нам восточной рецензии сборни

ка. Таким образом, мы приходим к выводу, что Мерлин най

ден был в какой нибудь восточной книге и лишь впослед

ствии получил право бретонского гражданства. Парис сам

недалек от этого взгляда. «Как отличить здесь изобретение

от подражания?» — спрашивает он, сравнивая Мерлина в

романе и в «Семи мудрецах». «Бретонские певцы и рассказ

чики почерпали ли из восточных источников? Или, наобо

рот, восточные авторы книги о Sendebad (?!), или только

автор романа о семи мудрецах (разумеется французский или

латинский текст) обогатил свой текст армориканской леген

дой (?!) Не берясь разрешить вопрос, скажу только, что если

эта часть книги о Мерлине и заимствована из восточных

сказаний, она ничуть не противоречит предположению, что

Мерлин действительно существовал в Нортумберленде и

был сюжетом чисто национальных легенд». Так далеко мо

жет зайти ослепление какой нибудь излюбленной научной

гипотезой.

Сравнение Мерлина с Асмодеем Китоврасом и типом

Морольфа показало нам, что легенда о Мерлине архаистич

нее немецкой поэмы и ближе к талмудическо славянским

сказаниям, чем к Морольфу. В ней, например, вовсе нет того

комического, площадного элемента, которым немецкий пе

ресказчик так щедро одарил своего героя. Мерлин серьезнее, строже, но и в нем демоническая злоба поступилась своим

189

М И Ф О Л О Г И Я Б Р И Т А Н С К И Х О С Т Р О В О В

враждебным характером, чтобы служить лучшим целям. Он

находится в исключительно дружественных отношениях с

Утером и Артуром; если о нем рассказывалось когда нибудь, что он похитил жену царя, заменившего в этом сказании биб

лейского Соломона, — я разумею Артура, — то в позднейшем

представлении это должно было измениться, согласно с но

вой постановкой типа, и жену увозил кто нибудь другой.

Одним из любимейших образов романов Круглого Стола

была ветреная, влюбчивая супруга короля Артура — Гвинев

ра (Ginevra, Genievre, Ganievre, Ginover, Gwenhwyvar, Gwennivar, Gvennuvar, Ganora, Vanora, Wander). Она — невер

ная жена, по преимуществу вечно обманывающая мужа; ее

постоянно кто нибудь увозит. В «Истории» Гальфрида ее

похищает племянник Артура, Мордред, овладевающий сверх

того престолом дяди. Хольцман замечает по этому поводу, что, сообщая эти сведения, Гальфрид ссылается особенно на чу