Мое прекрасное искупление (др. перевод)

– Он… бил тебя?

Лицо Томаса исказила гримаса отвращения.

– Нет. Ничего подобного.
– Его глаза утратили фокус.
– Отца, конечно, проверяли несколько лет, но он хороший человек.

– Что ты тогда имеешь в виду?
– Спросила я.

– Это произошло после нашего с ней последнего разговора. Я стоял в коридоре и плакал, прямо за дверью комнаты. Я пытался все выплеснуть из себя, чтобы мальчики не видели меня таким. И услышал, как она попросила отца уйти с работы и взяла с него обещание, что он не позволит никому из нас пойти по его стопам. Она всегда будет гордиться им, его работой, но также понимала, что после ее смерти нам всем будет очень тяжело, и она не хотела, чтобы отец зарылся в работе, оставляя нас сиротами. Отец очень любил свою работу, но дал обещание. Он знал, что мама права. Наша семья не выдержит еще одной потери.

Он постучал большим пальцем по губам.

– Мы очень сблизились с Трентоном и Трэвисом. Они вместе с Эбби чуть не погибли в том пожаре.

– Твой отец знает об этом?

– Нет. Но если с кем-нибудь из них что-нибудь случится, он не переживет.

Я прикоснулась к его колену.

– Ты прекрасный федеральный агент, Томас.

Он вздохнул.

– Они не поймут этого. Оставшуюся часть детства я старался повзрослеть. И провел очень много бессонных ночей, пытаясь придумать, кем стать. Я не мог позволить отцу нарушить данное обещание. Он любил маму больше всего на свете. Я не мог позволить этому случиться.

Я потянулась к его руке и сжала. Его история оказалось гораздо ужаснее, чем я думала. Я понятия не имела, с каким чувством вины он сталкивался каждый день, полюбив работу, которую даже не должен был иметь.

– Когда я решил подать заявление в Бюро, это было одно из самых сложных и волнительных решений в моей жизни. Я столько раз пытался признаться во всем, но не смог.

– Тогда не говори отцу. Если ты искренне веришь, что он не поймет, не признавайся. Это твой секрет.

– А теперь это станет еще и секретом Трэвиса.

– Хотела бы я, - я положила вторую руку сверху его, - чтобы ты посмотрел на данную ситуацию моими глазами. Ты защищаешь его, единственным доступным тебе способом.

– Я приучал Трэвиса к горшку. Купал его каждый вечер. Мой отец любил нас, но он был сломлен потерей. Через какое-то время он устроился на новую работу и начал напиваться до отключки. Чтобы забыться. Он постоянно извиняется, что выбрал самый легкий для этого способ. Но именно я вырастил Трэвиса. Перевязывал его раны. Я столько раз дрался из-за него и рядом с ним. Я не могу позволить ему отправиться в тюрьму.
– Его голос дрогнул.

Я покачала головой.

– И ты не позволишь. Директор согласен завербовать его. Он останется на свободе.

– Представляешь, с чем мне приходится иметь дело каждый день? И Трэвису придется лгать нашей семье, своей жене так же, как делаю это я. Но я сам выбрал этот путь и понимал, что будет нелегко, Лииз. У Трэвиса такого выбора нет. Если только он не захочет разочаровать отца, к тому же Трэвису придется работать под прикрытием, о котором известно только директору и нашей группе. Ему придется лгать всем вокруг и только из-за того, что я выдал его знакомство с Бенни для повышения. Я же его брат, черт возьми. Что за человек сделает такое с собственным братом?

Сложно было смотреть на самоуничижения Томаса, особенно понимая, что времени осталось не так много.

– Ты поступил так не только из-за повышения. Ты можешь убеждать себя в этом, но меня не обманешь.
– Я сжала его руку. Его страдания давили так сильно, что даже я ощущала их тяжесть.
– Ты не склонял его к незаконным действиям. И сейчас просто помогаешь разобраться с последствиями.

– Он ребенок.
– Его голос дрогнул.
– Ради всего святого, ему будет всего двадцать один год. Он всего лишь ребенок, а я бросил его. Уехал в Калифорнию, ни разу не оглянувшись, и теперь у него неприятности.

– Томас, послушай меня. Ты должен уяснить раз и навсегда. Если ты не веришь в причины, по которым Трэвиса должны завербовать, то и он не поверит в них.

Он взял мои ладони в свои. Затем приподнял их и поцеловал пальцы. Мое тело непроизвольно наклонилось ближе к нему, словно притягивала сама гравитация. Я наблюдала за тем, как его губы согревали мою кожу, испытывая ревность к своим рукам. Никогда еще мне так не хотелось нарушить собственные правила, совесть боролась с разумом. Я не чувствовала и половины этих эмоций в тот вечер, когда бросала Джексона. Эффект, который Томас оказывал на меня, приводил в восторг, сводил с ума и одновременно пугал.

– Я помню того парня, с которым познакомилась в день своего приезда, на которого не давила работа или принятие сложных решений по спасению родного брата. Не важно, в чем ты пытаешься себя убедить, ты хороший человек, Томас.

Он посмотрел на меня и от возмущения убрал руки.

– Я не чертов святоша. Если бы ты узнала о Камилле, то не смотрела бы на меня вот так.

– Ты упоминал, что она девушка Трентона. Могу догадаться.

Он покачал головой.

– Все гораздо хуже, чем ты думаешь.

– Я бы сказала, что избавление Трэвиса от тюрьмы искупит все.

– Ни капельки.
– Он встал.

Я пыталась дотянуться до него, но не смогла. Мне совсем не хотелось, чтобы он уходил. У меня был в запасе целый день и ни одной неразобранной коробки. Оказавшись в моей гостиной, Томас словно заполнял все свободное пространство. И теперь боюсь, что после его ухода, здесь станет очень одиноко.

– Знаешь, ты со всем справишься.
– Произнесла я.
– Трэвис будет свободен. Он останется дома со своей новоиспеченной женой и получит хорошую работу. Все получится.

– Лучше бы это было именно так. Бог задолжал мне и не один раз.

Сейчас он находился не со мной. А где-то очень-очень далеко.

– Нам просто нужно сконцентрироваться.
– Сказала я.
– И это окажется лучшим, что мы когда-либо делали.

Он кивнул, обдумывая мои слова.

– А что с Камиллой?
– Спросила я.
– Что произошло с ней?

Томас подошел к двери и положил руку на ручку.

– В следующий раз. Думаю, на один день откровений предостаточно.

Когда дверь захлопнулась, мои плечи поджались к ушам, а глаза закрылись. И когда повешенные Сойером украшения перестали дребезжать, я обиженно плюхнулась на диван. Томас попытался помочь мне возненавидеть его, но после того, чем он со мной поделился, это просто невозможно. Мне стало интересно, знал ли кто-нибудь из Бюро о его конфликтной ситуации между братом, делом по Вегасу, и сокрытием работы от собственной семьи; возможно Маркс был в курсе событий, скорее всего ООС и определенно директор.

Томас сделал меня партнером по этому делу. По какой-то причине, он доверял мне и, по тем же необъяснимым причинам, мне захотелось работать гораздо усерднее, чтобы помочь ему закрыть это дело.

Как-то Вэл сказала, что у Томаса есть свой круг общения, и предостерегла меня аккуратней выбирать выражения. Теперь, когда и я стала частью этого круга, я задалась вопросом, почему он допустил меня в себя, из-за моих способностей, как было с Сойером, или же ему просто хотелось, чтобы я была рядом.