Мое прекрасное искупление (др. перевод)

– Ты такой же, как и я.

– Я… ты, похоже, в порядке.
– Сказал он, запинаясь на каждом слове.

– Ну, ты мой босс и считаешь, что наши отношения - плохая идея, и теперь отгоняешь от меня всех неплохих ребят.

– Смутная теория, - ответил он.

Я открыла упаковку печений, высыпала часть на тарелку. Налила теплой воды в стакан и поставила на кухонный уголок, используя его в качестве стола.

– Хочешь сказать, я не права?

– Ты не неправа. Но ты эмоционально недоступна, так? Может быть, я просто делаю одолжение Сойеру.

Крекер сломался под моими зубами, и меня практически сразу начало мутить. Я оттолкнула тарелку и принялась пить воду.

– Тебе не стоило так обращаться с Сойером. Он делает то, что лучше для группы. Ты пытаешься спасти брата. Это очень важно. По непонятным причинам твоя семья не знает, что ты работаешь в ФБР, и теперь тебе придется вовлечь во все это брата. Мы понимаем, но необязательно исходить дерьмом от каждой идеи, которую предлагают сотрудники.

– Знаешь, Лииз, твои наблюдения не всегда верны. Иногда все гораздо сложнее чем, кажется на первый взгляд.

– Причины возникновения проблем могут оказаться совсем непростыми, но решение есть всегда.

Томас в растерянности присел на край дивана.

– Они не понимают, Лииз, и ты определенно не поймешь.

Глядя на то, как с него сползла маска, мои стены равнодушия начали рушиться.

– Я могла бы, если ты объяснишь.

Он покачал головой, проведя рукой по лицу.

– Она знала, что это случится. Поэтому взяла с него обещание.

– Кто она? Камилла?

Он взглянул на меня, полностью вырванный из своих мыслей.

– С какого перепуга ты вообще о ней заговорила?

Я сделала несколько шагов к дивану и села рядом с ним.

– Так мы собираемся работать над этим делом вместе или нет?

– Да.

– Тогда, нам стоит доверять друг другу. Когда между мной и работой встает препятствие, я устраняю проблему, чем бы она ни была.

– Чем-то вроде меня?
– Уточнил он, улыбаясь одним уголком губ.

Я вспомнила наш спор в тренажерном зале и удивилась, откуда нашла храбрость пригрозить ПООСу.

– Томас, ты должен разобраться с этим.

– С чем?

– Что мешает тебе собраться. Сойер думает, что ты слишком объективен. Это так?

Томас нахмурился.

– Сойер пытается заполучить это дело с тех самых пор, как его закрепили за руководителем, он хотел его, когда меня повысили до руководителя группы и даже после, когда я стал ПООС-ом, он так и не сдался.

– Серьезно? Тебя повысили из-за того, что у тебя были завязки в этом деле? Ведь Трэвис встречался с дочерью Эбернати?

Я молча сидела и ожидала его ответ.

Он оглядывал комнату с мрачным выражением лица.

– По большей части. Плюс я пахал как Папа Карло.

– Тогда прекрати заниматься ерундой, и привлеки этих ребят к делу.

Томас встал и начал мерить комнату шагами.

– Привлечь их, означает, что нам нужно будет прижать их к стенке. И проще всего сделать это, используя моего брата.

– Так сделай это.

– Ты знаешь, что все не так просто. Не будь такой наивной.
– Огрызнулся Томас.

– Ты знаешь, что нужно делать. Не понимаю, зачем все усложнять.

Томас задумался ненадолго, а затем снова опустился рядом со мной на диван. Прикрыв нижнюю половину лица руками, он закрыл глаза.

– Хочешь поговорить об этом?
– Спросила я.

– Нет, - ответил он приглушенным голосом.

– Ты, правда, не хочешь поделиться? Или это та часть, в которой я приказываю тебе рассказать мне обо всем.

Его руки упали на колени, и он откинулся на спинку дивана.

– У нее был рак.

– У Камиллы?

– У моей матери.

Воздух в квартире резко потяжелел настолько, что я не могла двигаться. Не могла дышать. Единственное, на что я была способна, слушать.

Томас сидел, глядя в пол, оказавшись в западне у плохих воспоминаний.

– Прежде чем умереть, она поговорила с каждым из нас. Мне было одиннадцать. Я думал об этом столько раз. Я просто, - глубоко вздохнув, он продолжил, - не представляю, каково ей было, в течение нескольких недель объяснять своим сыновьям все то, на что должна была уйти целая жизнь.

– Даже представить не могу, что ты чувствовал.

Томас покачал головой.

– Каждое ее слово навечно выжжено у меня в голове.

Я откинулась на спинку дивана, уронив голову на руку и внимательно слушая, как Томас описывал свою маму, как она пыталась достучаться до него, как прекрасен был ее голос, несмотря на то, что она с трудом могла разговаривать, и как сильно она его любила до последнего вздоха. Я задумалась о том, какой должна быть женщина, способная вырастить такого мужчину, как Томас и еще четверых парней. Каким сильным должен быть человек, готовый с безграничной любовью попрощаться с собственными детьми, оставляя их посреди детства. Из-за его рассказа в горле образовался комок.

Томас нахмурился.

– Она сказала, «Твоему отцу будет очень плохо. Ты самый старший. Мне очень жаль, я понимаю, что это нечестно, но ответственность ложится на твои плечи, Томас. Не стоит просто заботиться о них. Будь хорошим братом.

Положив подбородок на руки, я следила за каждой эмоцией, появляющейся на его лице.

Мне не приходилось быть на его месте, все, что я могла, это посочувствовать, и мне с трудом удавалось усидеть на месте, чтобы не кинуться ему на шею.

– Последнее, что я сказал своей матери: «я попытаюсь». И то, что я собирался сделать с Трэвисом совсем не похоже на попытку, ни на одну долбаную йоту.

– Правда?
– Засомневалась я.
– После всего, что ты сделал по этому делу? После всех тех ниточек, за которые тебе пришлось потянуть, чтобы избавить его от тюрьмы?

– Мой отец - детектив полиции в отставке. Ты знала об этом?
– Томас смотрел на меня своими темно-карими глазами. Он погряз в своем прошлом, семейных проблемах, вине и разочаровании.

Не представляю, куда вела его история. Часть меня боялась, что он был подвержен насилию.

Не выдержав, я покачала головой.