Мои дорогие привидения

– И вы не общались с тех пор?

– Ну, почему. По смс-кам переписывались. Созванивались иногда. Потом соцсети появились, стали там общаться.

– И он в Дубовеж с тех пор не приезжал?

Оксана плотно сжала губы и покачала головой. Говорить она явно была не в силах.

– Твою ж…

– Фёдор Васильевич! – предостерёг парня кот.

– Простите… Ну почему так-то! За что? Всё же теперь по-честному, всё чин чином. И мы с Настей старались, никому никакого вреда. Или… – Федя с тревогой посмотрел на кикимору. – С Ольгой что-то?

– Нет, с Ольгой всё в порядке. Она замужем, в Петербурге живут.

– Надо же, а тут ничего и не поменялось.

– Ну почему, поменялось, – улыбнулась Настя. – У них с мужем двое детей.

– А разве не было?

– Не было. Она детей терпеть не могла, а теперь – пожалуйста. Ну и с мамой своей меньше общается. Оно, пожалуй, к лучшему. Вот чей характер не поменялся, так это тёти Лены.

– Что же ты Оле такое нашептала тогда, у школы? – спросил Федя, но под строгим внимательным взглядом чёрных глаз стушевался.

– Прости, Фёдор Васильевич, но это только наше с ней дело. Ты не волнуйся. Правильно я всё нашептала. Может, даже ещё раньше надо было так нашептать, да я всё тянула. Глядишь – всем нам хлопот было бы меньше.

– Вы с сестрой-то общаетесь? – робко поинтересовался парень. Но, увидев добродушный прищур кикиморы, облегчённо выдохнул.

– Общаемся, конечно. Они каждое лето в августе приезжают на пару недель. И в этом году ждём, дядька Матвей каждый вечер чего-то там для ребятни мастерит у себя в сарайчике.

– Ну и славно, – Фёдор зажмурился, подставил лицо солнцу. Посидел так две-три секунды, снова открыл глаза. – Нет, не славно. Я не пойму, почему с Димой-то так…

– Уймись, – проворчал Баюн. – Судьба – штука тонкая, да к тому же переменчивая. Не гневи понапрасну. С тем, сколько вы с Ксанкой по былым дням наследить успели, и так почитай за радость, что всё благополучно закончилось. Вон, русалочка наша лучше тебя понимает, что к чему.

Оксана часто закивала, демонстрируя полное согласие с котом.

– Я просто хотел… – Фёдор поднял руку, пошевелил в воздухе пальцами, будто пытаясь уловить ускользающую мысль, но, так и не закончив фразу, снова опустил ладонь на колено.

– Наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями, – философски заметил Котофей. – Иногда приходится умерять аппетиты.

– Всё хорошо, – голос у Оксаны был бесцветный и приглушённый. – Правда хорошо.

Федя рассеянно рассматривал штакетник, подворье, колодец. Прислушивался вполуха к старику-соседу, снова воевавшему со своей свиньёй. Но в мыслях его всё кружились, всё толкались воспоминания о том, что для коренных жителей прочие версии прошлого, даже отменённые и не состоявшиеся, остаются в памяти, словно многократные наброски рисунка поверх друг друга. Выждав несколько минут, парень искоса посмотрел на русалку. Та спокойно сидела на лавочке, безучастная и к солнечному дню, и к тому, что Дима всё-таки остался жив.

Фёдору вдруг подумалось, что для Оксаны теперь эти многократные наброски прошлого должны были слиться в один беспросветно-чёрный квадрат.

Глава 23. Гроза над лесом

Несмотря на страстное желание Феди ускорить процесс, восстановление шло всё-таки медленно, и только через пару дней общим советом было решено, что пациент вполне в состоянии свободно перемещаться куда пожелает. До того его постоянно сопровождали до туалета и душа, регулярно проверяли, не стало ли парню плохо, когда тот чересчур надолго затихал у себя в комнате. На постели Наины Киевны в первую ночь спала дежурившая при больном Настя, во вторую – Оксана. Баюн же вовсе не покидал дома, устроив себе лежбище на печи.

На третий день после финального путешествия в прошлое девушки сообща накрыли настоящий пир. Кузины по части готовки оказались настоящими мастерицами, хоть и твердили как заведённые, что до бабушки Наины им далеко. Фёдор, чувствовавший себя теперь превосходно, ел, пил, шутил – и старательно отгонял от себя грустные мысли об итогах их общих усилий. К явно болезненной для Оксаны теме парень больше не возвращался, но и сама русалка несколько приободрилась и посвежела. Видимо, давало себя знать спокойствие, наступившее после семи лет терзаний и мук совести.

После обеда компания отправилась на речку, и до самого вечера наслаждалась бездельем. Место, подсказанное Наиной Киевной, было в самом деле замечательное: здесь Серебрянка изгибалась большой дугой и мелела на перекате, так что можно было часами сидеть у берега, будто в джакузи. Те же, кто хотел поплавать, могли воспользоваться рекой до или после переката, где глубина на ямах достигала солидных трёх или даже чётырех метров. По заверению русалки, которая вблизи родной стихии стала гораздо веселее и живее, в яме выше по течению спал большой и крайне недовольный шумными посетителями сом.

Сперва в реке плескались только парень и девушки, а Баюн, не желая мочить свою чёрную шубу, улёгся дремать на бережку. Потом кузины, втихаря выбравшись из воды, окунули в неё кота и с визгом принялись удирать от разъярённого Котофея. Затем настала очередь купаний для Феди – его обе барышни хоть и утягивали со смехом под воду, но старались делать это бережно, опасаясь, что отступившая слабость вдруг даст о себе знать в самый неподходящий момент. Наконец, Фёдор и кот, объединившиеся в мужской солидарности, устроили отправившимся загорать девушкам настоящий каскад брызг, так что можно было подумать, будто Серебрянка решила выплеснуть часть воды из берегов.

– Фёдор Васильевич, что дальше делать думаешь? – поинтересовался Баюн, устраиваясь на травянистой кочке и распушая шерсть, чтобы быстрее просохла.

– В каком смысле?

– В смысле планов на пребывание тут. Время ведь идёт. Ты, кажется, на месяц всего приехал?

– Ну, ещё день поваляюсь – и можем снова заняться экспедициями.

– Э, нет, мил человек, – усмехнулся Котофей. – С этим баста, закончили.

– Как это? – Федя перевернулся на живот, нахмурился, глядя на собеседника. – Почему? Только не говори, что в Дубовеже уже помогать некому.

– Помогать всегда есть кому. Всегда и везде, – наставительно поднял лапу к небу кот. – Ты свою лепту внёс, хватит. Я тебя про другое спрашивал: ты вроде бы сюда писать ехал?

– Да, планировал.

– А ничего не написал. Вот, как сам говорил, поваляешься ещё денек – и за работу.

– Вдохновение нужно. Муза, – пробормотал парень, закрывая глаза и укладывая голову на руки.

– И долго ты намерен ждать у моря погоды? – ехидно поинтересовался Баюн. – Знал бы ты, сколько талантов было вот так загублено в ожидании.