Молчание во благо. Том 1

Яга откинулся в кресле, уголок его губ дёрнулся в усмешке. Агентская работа в Токио всегда была слабым звеном — хаотичной, рваной, как старый шов. Мирак ткнул в больное, и Яга это знал.

— Это ещё не всё, — добавил он, ткнув пальцем в нижнюю часть листа. — Ямагути-гуми. Их точки: склад в Икебукуро, бар в Синдзюку. Там они прячут людей и проклятия, которые пускают против нас.

Лист в руках Яги дрогнул, глаза сузились.

— Ты хочешь сказать, что вынюхал, где копошатся эти крысы?

— Это даже не секрет, — отрезал Мирак. — Вы просто не знаете, что можно выжать из ресурсов целого клана. А это лишь крохи. Задумайтесь, что скрывают Великие кланы, если я за пару дней раскопал такое.

Он играл на нервах, показывая безклановому учителю, что значит настоящая сеть — паутина, где каждая нитка дрожит от малейшего шороха.

Мирак даже держал в кармане номер телефона мелкого шамана из Ямагути-гуми — из их штаба в Кобе, переданный через Сумёси-кай. Зачем? Это он пока оставил при себе, как карту в рукаве.

На утро Яга раздал приказы. Старшеклассники, ещё вчера бросавшие на Мирака ледяные взгляды, теперь бурчали, собираясь на вылазки по его наводкам. Склад у реки Канда рухнул первым: дух первого ранга разлетелся под ударами Сугуру Гето, а Ямагути-гуми драпали, побросав ящики, когда Сатору разнёс их укрытие в пыль.

Мелочь — слабые духи и шваль — досталась старшеклассникам.

Кто-то пускай и оказался ранен, но медик академии, у которого училась Сёко — Арата, стремительно всех латал.

Зачистки стали точными, как скальпель: территории Инумаки вздохнули свободнее, не прибавив ни души в численности.

Зенины это заметили — и занервничали. Когда письма с «приглашениями» остались без ответа, они решили явиться сами.

Делегация во главе с Тоору Мацудой — сухощавым стариком с седыми волосами, стянутыми в узел — шагнула во двор клана Инумаки. Тёмное кимоно Тоору шуршало, за ним шли двое бойцов, клинки на поясах поблёскивали холодно. Он остановился, наступив на узор из камней, и эхо хруста раскатилось по двору. Губы старика дрогнули в недовольной гримасе.

— С каких пор разлагающийся клан так расцвёл? — пробормотал он, окидывая взглядом фонари, что мягко светились вдоль троп, и кусты, подстриженные с завораживающей точностью. Он прошёл дальше, щурясь на огнеупорную черепицу и резные панели над балками поместья.

Двери главного здания распахнулись, и навстречу шагнул Мирак. Он кивнул старшим клана у входа, и те молча отступили в тень, оставив его с гостями.

Тоору чуть склонил голову — поклон был формальным, а улыбка острой, как нож.

— Масакадо Инумаки, — начал он, растягивая имя, будто пробуя его на вкус. — Мы слышали о твоих… непростых делах. Клан в беде, и мы пришли помочь — от лица наших Киотских друзей.

Мирак перебил, голос жёсткий, как сталь:

— В беде? Ты это о чём? Разве мы выглядим так, будто гниём? — Он даже не пытался смягчить тон, и делегация растерянно замялась, озираясь по сторонам.

— Но твоим людям нужно оружие, — Тоору быстро взял себя в руки. — Мы можем это устроить. Давай обсудим внутри. Сколько нам ещё торчать на пороге?

— Оружие? — Мирак бросил взгляд на группу своих бойцов, что проходили мимо. На их поясах висело проклятое оружие третьего ранга — аура его мерцала так ярко, что даже слепой бы заметил. — Нам хватает. Уходите.

Губы Тоору сжались в нитку, пальцы дрогнули у рукава. Улыбка исчезла, глаза вспыхнули, как угли под ветром.

— Ты уверен? — тихо, почти зловеще спросил он.

— Убирайтесь, — Мирак махнул прутом в сторону ворот, будто отгоняя назойливую муху.

Тоору кивнул — медленно, запоминая каждую черту его лица. Делегация развернулась, шаги бойцов глухо стучали по камням, кимоно старика шуршало, как сухие листья.

Из здания вышла Широя, тревожно глядя вслед уходящим.

— Стоило ли так резко?

— А что они сделают? — Мирак пожал плечами. — Войну не начнут — другие кланы их самих за это раздавят.

На следующий день от Сумёси-кай прилетела весточка: Ямагути-гуми готовят теракт в Токио — взрыв проклятого склада в Гинзе, чтобы посеять хаос и свалить вину на Инумаки.

— Откуда они всё знают? — Широя, читая слитые данные, качала головой, глаза округлились от изумления. — И почему не рвут сделку, не жалуются? Я думала, якудза — это сплошное предательство.

— Ты сама говорила: Сумёси-кай — союз банд, — Мирак усмехнулся. — У них глаза везде. Бродяги, шлюхи, грузчики на складах — платят им, и те сливают всё. А держатся они с нами просто: ослабление Ямагути-гуми выгодно всем.

Он вспомнил Нирн — там тоже шпионами были низы: бездомные, рабочие, уличные девки. Дёшево и эффективно. Мирак не медлил — скинул данные Яге через записку: место, время, масштаб, подпись — «дела клана». Академия ударила молниеносно: старшеклассники вырезали духов и людей Ямагути-гуми в Гинзе до того, как прогремел первый взрыв.

Зенины даже представить не могли, что регион Канто так быстро встанет на ноги. Контроль Инумаки был слабым в сравнении с Великими кланами, но укрепление шло с пугающей скоростью. Мирак же не сбавлял темп.

К четырнадцатому дню его кости начали крепчать: микротрещины заживали быстрее, становились плотнее. Удары переставали отдавать ломотой в суставах — скелет, этот каркас для мышц, закалялся, как сталь в горне. Он добавил нагрузку, взяв два прута вместо одного, и чувствовал, как тело держит вес увереннее.

К двадцать четвёртому дню трещины почти исчезли — кости стали твёрже, словно выкованные заново. Мышцы цеплялись за них, как лоза за камень, и каждый удар выходил резче, чище.

Весь месяц Зенины рыскали, как волки, выискивая трещины в броне клана Инумаки. Они подсылали своих якудза — тени с ножами и проклятиями, чтобы резать по живому или хотя бы ослабить. Но клан держался, и каждый удар отражался эхом их же поражений.

Спустя месяц делегация вернулась. Мирак в это время был в академии — стальной прут в его руках с хрустом вгрызался в манекен, а Тоору Мацуда снова переступил порог клана Инумаки. Его тёмный силуэт возник в дверях главного зала, но находящаяся в нём Томоэ заметила его не сразу.