Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
Рейнер гнал жертву в мою сторону. Бедолага видел меня, видел, что попал в ловушку, но свернуть не мог: справа путь преграждал отвесный каменный склон, слева текла бурная река. Он попался, но не желал сдаваться и прибавил ходу, надеясь, что сумеет перескочить ущелье так же, как это сделала я, и пробежать мимо моего поста, не поймав стрелу телом. Глупец. Он не верил, что нам даром не сдалась его жизнь, всё, чего мы хотели — это бумаги, переданные ему предателем.
Паршивца, вознамерившегося продать валмиранские секреты и перебраться в Вольные Милантрины, мы уже поймали и передали полиции, но оказалось слишком поздно. Бумаги были проданы, гонец нёс их к своему хозяину,
Стрела стремительно ринулась сквозь толщи воздуха. Я поморщилась, видя, как она ударяется о камень. После такого эта стрела не могла не сломаться, и я достала следующую, отмечая, что, погубив и эту, я останусь с двумя стрелами и тремя ножами в двух днях пути от валмиранских Стен.
Отросшие волосы сползали на лицо. Завиваясь крупным кольцом, одна из прядей навязчиво лезла прямо в глаз, и я гневно тряхнула головой, понимая, что никуда не могу их деть. Впрочем, я не промахнулась. Гонец закричал, споткнулся и упал на землю, когда чёрная стрела впилась ему в бедро. Рейнер прибавил ходу: он догонял беглеца, я же не спешила спускаться со своего места, готовая в случае нужды стрелять снова.
В дневном свете одетый в чёрное Ворон казался пятном в пустоту, чем-то вроде демона. Должно быть, обещания отпустить гонца, получив бумаги, из его уст не казались слишком надёжными. Бедняга был в панике, в самой настоящей панике. Без веских причин никто не прыгнет в ледяную воду бурной реки.
Рейнер кинулся за беглецом и замер на краю берега. Спешно спустившись вниз, я помчалась вниз по течению, высматривая в бурлящей пене человеческое тело. Каменистое дно и мощь здешних вод почти не оставляли бедняге шансов, но нам были нужны документы. Мы должны были их вернуть.
Ворон догнал меня в тот самый миг, когда я разглядела подозрительно движущееся тёмное пятно в воде.
— Там! — крикнула я и, поняв, что мой напарник не видит, велела: — Дай.
Рейнер всё понял и протянул мне бусину. Деревянные ветви словно чудовищная длинная рука рванулись туда, куда я им велела, и схватили то, что действительно оказалось человеческим телом.
— Он умер, — безразлично заметил Рейнер, должно быть, не почувствовав от посоха жажды убийства.
Изломанное мокрое тело, вытащенное нами из воды, действительно не могло быть живым, но кожаная сумка оказалась на месте и я, брезгливо высвободив её из объятий трупа, убедилась, что бумаги были там и даже не слишком пострадали от воды.
— Дело сделано. — Я кинула сумку Рейнеру. — Можно возвращаться.
Из бедра мертвеца торчал чёрный обломок стрелы. Я вздохнула. Нужно было позаботиться об этом раньше, но я совсем забыла о том, что стрелы у обычных людей имеют обыкновение кончаться, а потому думала совсем о другом: об утвердившем нас с Рейнером напарниками Маттиасе, об Аделинде, которая, лишь только попав в руки полиции, выдала им все грехи Морено, о Рии, которая сидела теперь в Белом Лисе и сходила с ума, ожидая окончания нового суда над своим принцем.
Все понимали, что ни Аделинду, ни Морено не изгонят. Их ждёт смерть или пожизненное заключение, но никто не позволит просто так уйти тем, кто мог унести с собой способные навредить Валмиране знания. Рия требовала, чтобы мы отправились в суд, бились лбами о двери и пытались на что-то повлиять. Даже в прошлый раз я не верила в наличие смысла в таких действиях, а после суда над Фаиной окончательно разочаровалась.
Шиикара ожидаемо обиделась. Не желая разжигать ссору, я перестала с ней общаться: всё равно я ничем не могла помочь.А потом за мной приехал Рейнер. Он выглядел весьма раздражённым и заявил, что, если мы хотим работать вместе, нам надо наладить способ связываться друг с другом. И в самом деле, легко было договариваться с Крисом, который жил в одном со мной городе, Ворона же полагалось искать в столице.
— Тебе обязательно нужна птица, — сказал мне Рейнер.
Расаринские соколы славились своей уникальной памятью. Единожды побывав в одном месте, они всегда могли туда вернуться, легко обучались и охотно доставляли письма за еду. При ордене таких было несколько, и один из них некогда летал к дому Криса, доставляя письма ему. У Рейнера птица была своя, он даже привёз соколицу по имени Хирри в Белый Лис, чтобы довольно-таки навязчиво продемонстрировать её достоинства. Мой напарник явно гордился своим питомцем.
О птицах же Рейнер заговорил ночью, когда мы остановились на привал.
— Если ты уважаешь себя и хочешь, чтобы тебя уважали другие, заведи себе сокола.
Я усмехнулась.
— Спасибо за совет, но у меня уже есть одна шиикара. Когда она перестанет на меня дуться, я смогу посылать с письмами её.
— У твоей шиикары нет крыльев. — Ворон нахмурился, не желая понять шутки, и я махнула на него рукой, а потом зачем-то добавила:
— Она нашла своим крыльям замену. Знаешь, есть один человек…
— Дан Вольнолесный? — Рейнер поморщился. — Я знаю, кто он и чем он занимается.
— Ты пробовал его изобретение?
— Да. Должен сказать, в сравнении с настоящими крыльями оно лишь жалкое посмешище. Мне жаль твою подругу, раз ей приходится довольствоваться подобным.
Я так и не сумела получить удовольствие от парения, а потому пожала плечами.
— А ты можешь сравнивать? Летал на своих крыльях когда-нибудь, тайный шиикар?
Тёмно-серый хвост Рейнера резко дёрнулся, заставив меня вздрогнуть. Зная, как контролирует себя этот человек, я понимала, насколько много означает подобное проявление чувств.
— Я не шиикар и никогда не был им, — чуть более резко, чем обычно, огрызнулся Ворон. — У меня никогда не было и не будет своих крыльев. — Он вздохнул, и лицо его разгладилось. — Но я много наблюдал за птицами. Рядом с ними даже шиикары выглядят жалко. Я бы хотел однажды полететь, и не как шиикар, как птица.
Рейнер смотрел в даль и выглядел каким-то романтично-задумчивым. Криса такой же взгляд превращал в застрявшего на бренной земле мертвеца. Я отвернулась. Рядом шумела река, бурная, холодная, она бежала своей дорогой, ей не было дела до человеческой жизни, которую она забрала сегодня. Водопаду, в который я когда-то прыгнула, тоже было всё равно, выживу ли я. А Крису не было. Призрак вытащил меня из воды, и в тот момент он был удивительно живым. А Рейнер, такой раздражающе живой в обычное время, казался мне безразличным, как вода. Что бы он сделал, упади я в воду снова?
Ворон лёг, повернувшись ко мне спиной, и укрылся плащом.
— Твоё дежурство, — бросил он, не оборачиваясь, и я вздохнула, глядя в сторону воды.
Журчание успокаивало и завлекало. Шуршала высохшая осенняя трава, по которой ветерок гнал опавшие с немногочисленных росших меж камнями кустов листья. Я закрыла глаза, отдавшись чутью ведуньи, и погрузилась в ощущения, неся свой обычный дозор. Мысли пропали до тех самых пор, пока ни пришёл мой черёд разбудить Рейнера и отправиться спать. Но выспаться мне не удалось. Ворон разбудил меня, зажав мне рот ладонью.