Мой путь озарён рассветом

— Тихо. — От его дыхания прядь волос щекотнула мне ухо, и я поёжилась. — Здесь кто-то есть.

Обретя свободу, я потянулась к оружию, вспомнила, что в колчане осталось всего две стрелы, и тихо процедила подцепленное у Рейнера южное словечко. На востоке небо начинало светлеть, обещая скорый рассвет. Это было удачно, опыт сражения в темноте у меня был исключительно печальный.

Кто-то в самом деле приближался к нам со стороны склона. Мы остановились на ночлег в самом начале природной ловушки, в которую только вчера загнали свою жертву, но теперь всё шло к тому, что мы могли попасть в неё сами. «Слышишь, Киира, я передумала, — без особой надежды подумала я. — Я совершенно не хочу на практике узнавать, что будет делать Рейнер, если меня скинут в реку».

Ворон внимательно вглядывался во тьму. Тьма была его оружием, он с ней сливался и прекрасно чувствовал себя в своей стихии. Несмотря на то, что я в самом деле заказала себе удобный тёплый костюм в чёрных цветах, я не была такой, как Ворон, а потому ждала рассвета.

— Попробуем уйти тихо. — Мой напарник знаком показал направление.

Я кивнула, спешно поднимая вещи. Так и держа лук наготове, следом за Рейнером я шла, почти прижимаясь к отвесной скалистой стене, пока мы не выбрались на открытое пространство. Пригибаясь и тревожно оглядываясь по сторонам, мы быстрым шагом, едва не переходя на бег, поспешили убраться прочь и остановились, только когда рыжие краски зари растворились в мягком утреннем свете.

— Они точно были опасны? — спросила я, когда мы спустились к реке, чтобы умыться и набрать воды.

— В этих местах все опасны.

Вчерашний гонец мне опасным не показался, и всё же было забавно наблюдать за Рейнером, видевшем врагов во всех и во всём. Я улыбнулась. Мне нравилось, что хотя бы в этом вопросе я стала для него исключением. Пусть даже временным.

Четыре дня спустя я благополучно вернулась в Белый Лис. Маттиас в самом деле наградил нас премией, и я подумывала о том, стоит ли спустить эти деньги на птицу или, как это делал некогда Крис, пожертвовать часть заработка в фонд города. Я знала, что Марика была бы рада, но никак не могла решить. Впрочем, время на раздумья у меня было, как и более важные дела.

Лучший, по словам Соны, мастер-оружейник клана оказался отцом Арран. Немолодой седеющий мужчина жаловался на свою дочь, обучающуюся непонятно чему в Карнаэле и бросившую мужа одного.

— А если он по девкам пойдёт, пока её нет? — причитал оружейник, перебирая свои заготовки для луков. — Когда у меня уже внуки будут?

Ответа на этот вопрос не было даже у самой Арран, а вот свой лук с парой десятков прочных стрел я получила всего через два дня. Сона научила меня, где и как можно намотать кожу, а Диса упросила Тайто вырезать маленький символ лисы у нижнего конца и горной рыси у верхнего.

— Дай ему имя, — советовала охотница. — Но никому не говори его. Это работает, я проверяла!

— Ты просто не хочешь признавать, что назвала свой лук Лапочкой, — смеялся Тео и немедленно получал по ушам.

— Его не так зовут!

— А как?

— А вот не скажу!

Им было весело, а мне в глаза лезли волосы. Слишком короткие, чтобы держаться за большими рысьими ушами, они невероятно раздражали, и я совершенно не знала, что делать: снова обрезать короче или перетерпеть, чтобы однажды вновь заплести свои косы.

Косы напоминали мне о Крисе. Поморщившись, я решила, что, пока наши отношения так или иначе не прояснятся, я не стану отращивать волосы, и отправилась к Малисане в гости. В последнее время наши отношения стали удивительно дружескими, что меня, если честно, радовало. Рассудительная и серьёзная ученица Слышащей была, пожалуй, самой разумной среди моих подруг, и я не сомневалась, что она одна без смеха выслушает мою просьбу.

— Помоги мне справиться с этим. — Я вытянула вьющуюся прядь и отпустила, позволив той пружиной отлететь мне в глаз. — Мочи нет больше.

Малисана в самом деле не засмеялась, лишь усмехнулась и поманила меня в дом. Она сама носила чёлку и явно знала, что делать с лезущими куда попало волосами. Следующие несколько часов мы обсуждали особенности стрижки и укладки коротких волос, перебирали обручи и заколки, которыми я могла бы хоть как-то закрепить непослушные пряди, а заодно перемывали кости Петре.

— Ей кажется, что мы друг от друга отдаляемся, — жаловалась Малисана, помогая мне обрезать чёлку. — Но всё дело в том, что это я всегда следовала за ней, а она просто шла своей дорогой. Теперь, стоит мне только сделать шаг в свою сторону, мы оказываемся далеки.

— Непросто выбирать между своим счастьем и дорогим тебе человеком, — соглашалась я.

Мы уже собирались распрощаться, когда ученица Слышащей вдруг вскинула голову, что-то вспомнив. Она закопалась в одном из своих ящиков и вытащила оттуда чёрную повязку на голову с красным вышитым зверем. Определить вид зверя было сложно, но у него была узкая собачья морда и три пушистых хвоста.

— Марика подарила мне это, когда я стала ученицей Финиды, — сказала Малисана, нежно проводя пальцем по вышивке. — Она привезла это из расарин и решила, что мне подойдёт. Но я никогда не носила повязки, а выбрасывать было жалко.

— Это лис или красный волк?

Забывать о том, что и почему я потеряла, было нельзя, и ради этого раз в несколько дней я замирала у зеркала, разглядывая безухую и бесхвостую себя. Это был мой выбор, моё решение, но я не хотела невольно окружать себя излишком лисьих символов. Хватало узора на луке и кулона, надёжно запертого в ящике стола.

— Марика рассказывала, что расаринцы верят в трёххвостого демона-лиса, который осенними ночами посылает кошмары в сны людям, у которых нечисто на душе. Может быть, это он. А может быть, это Киира. Всем известно, что она может обернуться красным волком, но у неё будет три хвоста: волчий, рысий и лисий.

— А может быть, лис, в которого верят расаринцы, и есть Киира, — предположила я.

— Может быть, — не стала спорить Малисана, протягивая мне повязку. — Бери. Я покажу, как завязать.

Рыжее пятно на чёрном фоне забавно смотрелось на моей голове. Я почти слышала голос Рейнера: «Ты прикрепила на лоб мишень, чтобы враги знали, куда стрелять?» Но подлые волосы легли на повязку сверху, и зверь, которого я для себя решила считать Киирой, стал менее заметен.

В тот вечер я стояла у зеркала и с удивлением отмечала, что даже мой безухий облик более меня не отпугивает. Более того, в любом обличии я нравилась себе больше, чем когда-либо прежде, и дело было не во внешних переменах. Маска стремительно становилась моим лицом, и это лицо не могло себя не любить.

Первым, что я увидела, проснувшись утром, был мой новый лук. Свет пробирался из-за сбившейся занавески и, упираясь в колчан со стрелами, бросал светлые полосы на тёмное, отдающее рыжиной дерево и чёрную кожу. «Тигр, — решила я. — Тебя будут звать Тигр». И поднялась на ноги. Стоило узнать, как идут дела у Морено и когда уже можно будет нормально поговорить с Рией.

Увы, шиикары не оказалось в городе, а новости Марики несколько устарели. Я скучала: утомлять себя тренировками было лень, читать не хотелось, Сона отправилась на охоту, а Диса всё время оказывалась занятой. Вопреки всем своим былым решениям, дочь военачальника всё глубже увязала в делах Главного Дома, и Марика по секрету сказала мне, что уже не представляет, как бы справлялась без неё. По такому же секрету я поведала эту тайну Дисе, на что та махнула рукой, морщась, чтобы скрыть довольную улыбку.